В письме затронута интересная и вместе с тем очень сложная лингвистическая проблема. Сложна она потому, что здесь сталкиваются и противоречиво взаимодействуют различные факторы: смысловые, грамматические (морфолого-синтаксические), словообразовательные и стилистические. В письме тонко отмечено и удачно обозначено одно из распространенных явлений современного русского языка. Сомнения, недоумения и различные предложения в этой связи высказывались давно. Так, еще в середине XIX в. один журналист спрашивал: «Не знаю, почему у нас нет слова другиня, т. е. друг женского пола... Это совсем не подруга, подружка, подруженька, которые веют на нас молодостью, и друг — не то, что мужчина. Другиня... могло бы быть самым почетным из всех званий женщины и даже девицы... у нас есть женские названия: княгиня, героиня, богиня от мужских князь, герой и бог (языческий). Почему же не быть другине от слова друг?» Известный журналист и филолог XIX в. Н. Греч в «Чтениях о русском языке» отметил: «Любопытно, что в русском языке имя друг употребляется только в мужском роде: видно, старики наши не слишком верили женской дружбе».
Слова типа другиня появлялись в разные времена у писателей, например у Пушкина. Слово геологиня распространено в среде геологов, его подхватили молодые писатели. Время от времени всплывают иные образования, и все-таки язык их не принимает — не принимает, казалось бы, вопреки всем разумным доводам. Мы говорим: «Эта доярка — Герой Социалистического Труда», хотя в языке давно уже существует соответствующее слово женского рода — героиня. Появились такие обозначения профессий, как мастер теплового узла (хотя в языке есть слова истопник и истопница) и др.
Данное явление обстоятельно стало изучаться лингвистами сравнительно недавно. Да это и понятно: сама проблема возникла только в 20-30-е годы XX в. Социальные внелингвистические причины явления ясны: резкое изменение общественного положения женщин, их широкое участие во всех сферах деятельности, овладение ими огромным количеством ранее исключительно «мужских» профессий. Это не могло не отразиться на языковой системе, поскольку новое содержание требовало для себя новых форм выражения.
В системе языка было три возможности:
1) предписать говорящим строгое грамматическое согласование — врач пришел (даже когда речь идет о женщине);
2) предпочесть смысловое согласование — врач пришла;
3) воспользоваться суффиксальным словообразованием, найти суффикс, который бы «переводил» слово из мужского рода в женский, т. е. придавал бы слову форму женского рода: врач+суффикс женского рода — пришла.
Каждый из этих способов имеет свои достоинства и недостатки, свои «за» и «против».
Первый хорош строгостью формально-грамматического согласования — мужской род существительного и глагола. Плох тем, что содержит смысловое несоответствие: о женщине говорится как о мужчине.
Второй способ устраняет смысловое несоответствие, но оставляет грамматическое — мужской род существительного и женский род глагола. Другими словами, оба способа заключают в себе противоречие между грамматикой и смыслом, между формой и содержанием.
Казалось бы, естественнее всего для обозначения женщин по их профессиям третий путь — путь суффиксального словообразования, тем более что в распоряжении говорящих большой выбор суффиксов: -к(а) — аспирантка; -иц(а) — буфетчица; -ниц(а)-учительница; -их(а) — ткачиха; -ш(а) — кассирша; -н(а) — царевна; -ин(я) — графиня; -есс(а) — поэтесса; -ис(а) — актриса; -ин(а) — кузина и др. И.язык как будто пробует, пытается пойти по этому пути. Можно привести десятки слов, образованных с помощью этих суффиксов: студентка, спортсменка, ударница, пловчиха, музыкантша, геологиня, поэтесса, директриса и др. Эта тенденция свойственна разговорной речи.
Почему же все-таки на практике — в этом сейчас у языковедов нет сомнения — победил второй способ? Скажем сначала о недостатках суффиксального способа. Среди «женских» суффиксов много непродуктивных или малопродуктивных, т. е. с их помощью сейчас слова почти (или совсем) не образуются. Можно было, конечно, использовать продуктивные, например -к(а) или -иц(а). Но продуктивные суффиксы чрезвычайно многозначны, они образуют названия женщин не только по профессиям: комсомолка, соседка, пассажирка, динамовка, грузинка, фронтовичка, москвичка, аристократка; певица, страдалица, владычица, полковница и многие другие. В словах с суффиксами -ш(а), -их(а) на первый план выступает значение 'жена лица, названного мотивирующим словом': генеральша, купчиха, а в словах с суффиксом -иц(а) основное значение 'самка животного': медведица, лисица и т. п. Наконец, почти все суффиксы стилистически окрашены и образуют слова с экспрессивно-стилистической окраской, например сниженной, просторечной: врачиха, директриса, или придают слову безвкусную претенциозность: редактриса, критикесса. Одним словом, эти суффиксы надо было еще семантически и стилистически приспособить. К тому же ни один из суффиксов не может претендовать на роль абсолютного, годного для всех слов показателя «женской профессии». Как это ни парадоксально, здесь трудно выбрать суффикс именно потому, что суффиксов много, — типичное «затруднение от избытка». Были и другие «внутриязыковые» причины, о которых на страницах этой книги невозможно рассказать. Скажем только, что на протяжении всей истории русского языка в тех случаях, когда возникал конфликт смысла и грамматики, побеждал смысл. Ср., например, слова мужского рода с женскими окончаниями: воевода, владыка, судья и др. Судья пришел, казалось бы, так же странно, как и Врач пришла, но мы привыкли.
Несколько слов о преимуществах второго способа. Грамматико-смысловое противоречие отчасти снимается тем, что мужской род здесь не обусловлен полом. Сама эта категория рода развивается, меняет свой характер. Ведь когда мы говорим повар или врач, у нас в сознании не обязательно возникает образ мужчины. Мы уже привыкли к этой грамматической условности. Требуется педагог — всем понятно, что требуется не обязательно мужчина. Важно и другое: особенность того типа речи, в котором преимущественно эти слова употребляются, — научного и делового функциональных стилей. Герой А. Рыбакова — Крош, рассказывая о своих каникулах, вспоминает: «Я зашел в магазин спортивных товаров. На дверях плакат: «Граждане покупатели, вас обслуживают ученики торговой школы». Правильнее было бы написать «ученицы». Почти все продавщицы в магазине — девушки, довольно хорошенькие». Чем дальше слово от научной и деловой сферы, от книжной речи, чем ближе бытовой сфере, тем вероятнее женское соответствие, и наоборот. Поэтому возможны спортсменка, пионерка, лыжница и др. Но нет женского соответствия для слов автор, академик, министр, ординатор, онколог, социолог, энергетик и др. Речь не идет о специфически женских профессиях (там нет слов мужского рода): машинистка, маникюрша, сиделка и др.
Коротко ответим на вопросы, поставленные в письме.
1. Кассир, продавец, классный руководитель — точные обозначения профессий, вполне уместные (и даже законные) в официальной речи, в документе.
2. Мужской род (труженик, коммунист) придает высказыванию некоторую торжественность, стилистическую приподнятость. Труженица, коммунистка уместны в разговорном, но не в деловом, публицистических стилях.
3. В строгой деловой или научной речи рекомендуется говорить Врач поставил диагноз, даже если речь идет о женщине-враче. В случае употребления здесь имени собственного сказуемое согласуется с ним, т. е. Врач Петрова поставила диагноз.
4. Не руководителем, а владычицей — грамматическое противопоставление дополняет смысловой контраст и усиливает стилистическую выразительность всей фразы. И вообще появление тонких смысловых и стилистических различий у таких форм является не обеднением, а, напротив, обогащением языка. Непонимание этих различий, предпочтение во всех случаях чего-то одного действительно может вести к обеднению речи.
