– Да, мне непросто сейчас управлять процессом так, как раньше, – тяжело признал он. – Но рядом есть надежные люди. Друзья, родственники. И они делают то, что умеют. И как умеют!

– Друзья! Родственники! – с горечью повторил Коломнин. – Дорогой мой, разуважаемейший Салман Курбадович! Вы будто задержались где-то в начале девяностых. Тогда все точно так и рассуждали: самое надежное – это с друзьями. Пока разборки не начались. И между прочим, первых киллеров друзья на друзей заказывали. Да и не это сейчас главное. Очень похоже, что компанию вашу кто-то умышленно долгами обложил, чтоб потом задешево под себя скупить.

– Кого скупить? Меня? Фархадова?! Пусть только кто попробует. Да по моему зову вся нефтянка на помощь слетится. Кругом, куда ни глянь, мои воспитанники.

– Вот кто-то из них и точит зубы на местрождение, – сбил его порыв Коломнин. – Тем более теперь, когда выяснилось, какие здесь роскошные пласты газоконденсата. Впрочем, если готовы отдать?..

– Отдать?! Мое это все! И вот их теперь, – Фархадов ткнул пальцем в Ларису. – Внучке все передам. Не для того мой сын погиб, чтоб теперь, стало быть, в чужие руки…Тебе, впрочем, разве понять!

– Как не понять? Как раз потому и здесь, что того же хочу, – чтоб дело ваше не разграбили. Только ситуация больно хреновенькая. У банка зависает пять миллионов кредитных денег. И отдать неоткуда. Да еще столько же нужно, чтоб дотянуть «нитку» до магистрали. А остальные кредиторы наготове стоят. Тут тенденция простая, как у голодных крыс: один подаст иск и – вся стая кинется. Все обгладают. Готовы обсудить?

Тяжким было молчание Фархадова. Гордость боролась в нем с безысходностью.

Лариса обошла диванчик, опустилась перед ним на колени, заглянула снизу вверх:

– Салман Курбадович! Голубчик. Ради Бога! Это последний шанс. Банк на сегодня наш союзник. Все зависит от него. Ведь в самом деле, если только слух пойдет, что Фархадов рушится и… вы ведь умница, все понимаете. Ведь сколько сделано, сколько Тимур сюда вложил. А?

Коломнин отхлебнул кофе. Потянулся к огромному бокалу чая, приготовленному для хозяина.

– Сколько вам положить сахару? – между прочим поинтересовался он.

– Две ложки.

Коломнин сдержал вздох облегчения: согласие на диалог было получено.

– Почему хочешь помочь? – ресницы старика требовательно взметнулись вверх.

– Иначе банку денег не вернуть. Да и – нагляделся вдоволь. Придут другие – растащат, конденсат скачают быстренько, – так что и через сто лет не подступишься. Союзник я вам, Салман Курбадович. Не ахти какой для вашего масштаба. Но другого-то, на кого опереться можно, и вовсе нет.

– Что предлагаешь?!

– Для начала хочу согласовать информацию. Некая компания «Руссойл» должна вам столько денег, что можно покрыть все долги. И, по моим сведениям, деньги у нее есть. Почему же вы не пытаетесь получить?

– Как это не пытаюсь? Что ж вы меня, совсем за простофилю держите? – обиделся Фархадов. – Только два дня назад с Гиляловым обсуждали. Это же он организовал по моему поручению кредит от «Паркойла». Потом, правда, сбой был длительный. Какие-то финансовые проблемы. Но заверил, что возьмет ситуацию под контроль и заставит Бурлюка до конца года рассчитаться.

– Заверил? – не сдержал иронии Коломнин.

– Гилялов – мой ученик. Выдвиженец! Это чего-то стоит?

«Стоило. В прежние времена». – А он вам не говорил случаем, так, между делом, что искового срока у вас осталось не до конца года, а всего на три месяца? И если за эти три месяца вы не подадите иск, так о долге этом можно будет попросту забыть?

Фархадов побагровел:

– Не его масштаб – закорючки на бумажках отслеживать. Для этого такие клерки как ты существуют. Они и докладывать обязаны. На нашем уровне иначе решается: мне слово дадено!

Коломнин беспомощно переглянулся с Ларисой. Сталкиваться с такой младенческой наивностью ему не приходилось много лет. А в большом бизнесе – никогда. Теперь особенно стало ясно, кем был для компании Тимур.

– Хорошо. Салман Курбадович, скажите, а вы знаете, что в «Руссойле» за это время накопились дивиденды, которыми можно перекрыть долг перед нашим банком?

Фархадов едва заметно скосился на Ларису.

– Там на самом деле на наши акции причитается большая прибыль, – участливо подтвердила та.

– Через десять дней собрание, – напомнил Коломнин. – Согласны вы проголосовать за выплату дивидендов?

– Вообще-то я с Бурлюком дел не имею. Нечистоплотен. Но если для дела, то – ладно уж. Направлю представителя. Только я должен Гилялова предупредить. Чтоб не за спиной. Но… нам ведь еще нужны деньги, чтоб трубу довести, – спохватился он. И прежним, непререкаемым тоном закончил. – Без этого согласия не дам!

За его спиной Лариса поспешно приложила палец к губам, и Коломнин сдержал готовое выплеснуться раздражение.

– Мы можем, конечно, говорить и о новых деньгах. Тем паче без них вам и впрямь не выкарабкаться. Но при условии…

Бровяные кусты Фархадова недоуменно поползли вверх по лбу.

– Что-с?! Опять условия ставить? Не сильно ли увлеклись? Ишь спаситель выискался. Такому дай только палец ухватить! Да я «Газпрому» диктовать не позволил, – и со вкусом, явно заранее любуясь эффектом, бросил. – Больше не задерживаю. Свободен!

– Салман Курбадович! – вскинулась растерянная Лариса, – все летело к черту.

– Уйду! – Коломнин поднялся, взъерошенный, с выражением решимости на лице. – Но сначала выскажусь. А вы выслушаете. Когда-то и великим надо прислушиваться. Сегодня ваша главная беда, уж простите за откровенность, в том, что компания неуправляема. Вам трудно… по возрасту. А те, что возле вас, они…не очень, похоже, получается. Так что сейчас важней: амбиции удовлетворить или дело, что с сыном начали, довести?! Интерес-то у нас сегодня общий – наладить жесткий контроль. Добиться, чтоб деньги не разворовывались, а шли на строительство. Блокировать угрозу банкротства. Или – вам это все не важно? Тогда извиняйте за беспокойство.

– Хотите заменить моих людей своими? – отреагировал Фархалов. – Вымыть из-под меня опору?

– Какая к черту опора?! А впрочем вам решать. Я же прошу предоставить всю документацию моему экономисту – Богаченкову. Поверьте, это превосходный специалист. Через две-три недели вы будете иметь полную прозрачность компании.