Резко сползаю с отцовских колен:

— Нет, пап, пожалуйста! Я ведь уже сказала тебе: вся было!

— Правда считаешь, что я поверю тебе на слово, когда речь идет о моем бизнесе?

Меня тянут за волосы и возвращают обратно. Пытаюсь вырваться, за что получаю еще один удар ремнем.

— Вчера Король интересовался насколько она затасканная, но проверить мне не позволил, — размышляет вслух доктор.

Удивительно. И почему тот мерзавец всегда мне кажется благородней моего отца.

— Затасканная? — усмехается Болото. — Да этот идиот даже не осознавал какой я подарок ему сделал. До сегодняшней ночи она была невинна. Нужно проверить было ли у нее что-то с Королем.

— Вот как? — удивляется доктор. — Все сделаю! Правда у меня нет зеркала. Поэтому придется вручную. Если ты не против?

— Главное дай ответ, — говорит отец. — И, если она все еще целка — не повреди.

— Поза конечно не самая правильная. Но разберемся и так, — бормочет врач, и я чувствую, как холодные пальцы касаются моих трусов.

— Нет! — воплю изо всех сил. — Нет, пожалуйста! Папа, я скажу! Я сама признаюсь! Ничего не было! Не было! Я девственница!

Хочу вырваться, за что получаю еще один острый шлепок:

— Лежи смирно, чтобы тебя ненароком не порвали. Раз ты еще девственница. Будешь знать, как врать…

Нет больше смысла сопротивляться. Повисаю плетью.

Я сама себе противна. Безвольная. Бесполезная. Дырка. Которую все, кому не лень хотят отыметь. Омерзительная.

Как бы я хотела сейчас просто умереть. Исчезнуть…

Мои мысли прерывает звук выстрела. И истошный вопль у меня за спиной.

— Какого хера! — это вопит доктор, отстав наконец от моих трусов. — Моя рука! Моя рука!!! Где мои пальцы?! Король?! — верещит он.

— Я ведь предупреждал что будет, если еще раз прикоснешься к моей жене, — слышу холодный голос Руслана. — Дальше сам справишься или помочь затолкать руку поглубже в твое нутро?

— Болото! — вопит доктор. — Он мне пальцы отстрелил!

— Заткнись, — пренебрежительно отзывается отец. Сталкивает меня со своих колен и поднимается навстречу моему мужу: — Ну здравствуй, зятек.

— Слава, — я впервые слышу имя своего отца с настолько угрожающей интонацией. — Если хотели продолжать трахать свою шлюху всей кодлой, то стоило оставить ее при себе. Но раз она теперь моя жена…

Он вдруг поднимает пистолет, и гремит еще один выстрел. Рядом со мной на пол замертво падает Иван.

Меня хочет разбить истерика. Но боюсь, что мое присутствие снова заметят. Прячу голову руками. И слушаю как Рус продолжает:

— …то никто. Вообще никто! Не имеет право к ней прикасаться. Даже ты. Это понятно?

— Да разве я мог зла желать своему ребенку. Я исключительно в воспитательных целях, Король. Ты все неправильно понял! Девочка моя чиста, как белый лист…

— Я вижу, — он смотрит на меня. — Собралась оставаться всеобщей подстилкой? Или со мной идешь?

Дрожа, киваю.

Он опускается на корточки, помогает мне натянуть джинсы, и поднимает на руки.

Пожалуйста. Давай быстрее уйдем. Давай будем подальше от этих мерзких людей!

Но видимо он не слышит мои мысленные молитвы. У выхода останавливается. Поворачивается к моему отцу:

— Это последний косяк, Слава. Еще раз, и я аннулирую брак. Сделки не будет!

Пиздец!

Нахуй мне нужен весь этот геморрой?!

Смотрю на девчонку в своих руках. У меня гребанное дежавю.

А может и хорошо, что ее мужем стал я, а не Ромка. Он бы не вывез видеть ее такой. Да в принципе всей этой херни бы не вывез. Смотреть во что этого ребенка Болото превратил даже мне противно. А Ромка в своей слепой любви точно бы глупостей наделал, и его бы точно грохнули эти утырки. Они и грохнули…

Кажется, этой девочке действительно просто не повезло родиться не в той семье.

Я ведь за ней пошел. Как знал, что опять какая-то херня с ней творится. Вернулся к своему номеру, а мои ребята сказали мол она к отцу пошла. Вот и сорвался. Выходит, чуйка не подвела. Так бы эти скоты и трахнули ее всем составом. Еще и Болото, мерзость. Собственную дочь предлагает своим шнырям.

И девчонка не сопротивляется даже. Видимо и правда мозги наркотой сожгла.

Опускаю ее на кровать. Хочу отстраниться, но не могу. В воротник моей рубашки вцепились тонкие пальчики. Так и зависаю над девчонкой.

Алена пьяно глядит на мои губы. По взгляду легко читается, что она собралась сделать. Слишком бесхитростная игра.

— Угомонись, ребенок, — строго говорю я, пока она не нарушила последние барьеры между нами.

Поднимает такой невинный и удивительно незамутненный взгляд мне в глаза:

— Здесь очень жарко, — выдает серьезно.

Отпускает меня. Просовывает руки между нами, и стягивает с себя кофточку.

Не знаю, почему не отстраняюсь? Она ведь больше не держит.

Должно быть потому, что я все же в первую очередь мужик. И меня бесит тот факт, что мою новоиспеченную жену имеют все, кому не лень. Кроме меня самого…

При свете дня ее грудь, обрамленная кружевным бельем кажется еще красивее. Плоский животик слегка подрагивает от ее нервного дыхания. Из расстегнутых джинс виднеются хлопковые трусики с какими-то котиками.

Странно. Обычно шлюхи таких не носят.

Хотя… ее проблема явно не в том, что она шлюха. Это лишь последствие. Того, что она наркоманка.

Я уже проходил такой период с Викой. Когда под дозой она готова была облизывать меня с ног до головы. А за дозу, готова была облизывать кого угодно другого, кто предложит.

Видимо у малой такая же проблема. Может потому и не сопротивляется каждый раз, когда ее кто-то пытается трахнуть у меня на глазах. Это ее плата.

Выходит, я просто помешал ей расплатиться?

Потому что, судя по ее поведению сейчас — дозу ей таки дали. Одной рукой она расстегивает мою рубашку. Тогда как второй пробралась под резинку своих трусиков, и ритмично ерзает попкой на собственных пальчиках.

Никто мне ничего не скажет, если я воспользуюсь собственной женой. Никто не осудит. Если я всего разок попробую…

— Смотрю, я оставил тебя без сладкого, — хриплю ей в губы. — Хотела, чтобы тебя трахнули те трое?

— Что? Кто?

— Значит сосать Ване тебе явно не в первой? Он твой диллер? Или сам Болото снабжает, а потом заставляет развлекать его кодлу в уплату долга?

— Не понимаю, — хнычет нетерпеливо.

Чувствую, что она добралась до ремня на моих брюках. Расстегивает. Затем молнию.

Проворные пальчики ныряют под резинку моих боксеров…

Ловлю ее запястье:

— Ты хоть сама понимаешь, что творишь? — рычу.

— А что не так?

— Ты опять под кайфом, Алена, — наставительно говорю я.

Она хмурится. Ее взгляд будто на секунду проясняется. Она оглядывает нас обоих. Вдруг отталкивает меня, выскакивает из кровати и скрывается в ванной.

И что на нее нашло?

Однако идти за ней не спешу. Сначала надо успокоиться.

У меня очень некстати стоит до боли.

Я вырвала все, что во мне было. А было немного, только утренний завтрак. Но я очень надеялась, что моя хитрость поможет мне прочистить желудок от той дряни, которой накачал меня отец.

Из ванной выходить боюсь. Забилась в угол между стеной и туалетом и жду, пока отпустит.

Однако Руслан явно не намерен проявить ко мне милосердие.

Дверь в ванну щелкает. Он входит. Глядит немного растерянно:

— Ну и чего ты тут?

— Нет… нет, уходите! — вцепляюсь пальцами в унитаз. — Почему вы вообще входите без разрешения?!

— Мы снова на «вы»? Прогресс. Значит начало отпускать. Вообще-то я стучал, но ты не отвечала. Решил проверить все ли в порядке…

— В порядке! В порядке! — воплю я в надежде, что он просто поскорее уберется.

— Да, я вижу, — а он будто назло прикрывает дверь совсем не с той стороны. И идет ко мне: — И чего ты тут спряталась? Плохо?

Опускается передо мной на корточки. Касается своей огромной прохладной ладонью моей щеки.