Командующий группой центральных войск в Эритрее маршал Пьетро Бадольо, после позора с психической атакой аборигенов и отставкой де Боно, взял под свою руку ещё и весь Северный фронт. Однако маршал посчитал необходимым тут же срочно вылететь в Италию и обсудить с Муссолини сложившееся катастрофическое положение на африканском фронте…

— Синьор премьер–министр, прошу вас рассмотреть возможность немедленного прекращения военной компании в Абиссинии, — склонив голову, почти потребовал от Муссолини командующий африканским контингентом.

— Всё так плохо? — надув губы и наморщив лоб, упёрся в мятежного маршала тяжёлым взглядом лидер партии и народа.

— Неудачи с химическим оружием сильно подорвали боевой дух войск, — начал сразу с главного провала маршал. — Солдаты слышали о последствиях взрывов складов в тылу, поэтому сразу и побежали при проведении эфиопами психической атаки.

— Дымовой завесы из подожжённого сухого коровьего дерьма! — нервничая, хлопнул ладонью по столешнице премьер–министр.

— Эксперты утверждают, что даже и с той дымовой завесой всё не так уж просто, — поёжившись, уклончиво заметил маршал. — Но дело не только в моральном состоянии армии, но и в общем положении на фронтах.

— У нас больше: самолётов, танков, артиллерии, пулемётов и боеприпасов всех видов, — последовательно загнул растопыренные пальцы на ладони Муссолини.

— Но, из–за диверсантов и партизан, мы не можем доставить в достаточном количестве боеприпасы и провизию к линии фронта, — начал в обратном порядке разбивать аргументы начальника маршал. — На штурм окопов аборигены толпами не бегут, а истребляют пулемётные расчёты по ночам из снайперских винтовок. Артиллерия наша слепа и не способна тягаться в меткости с орудиями паладинов, корректируемыми авианаводчиками и разведкой. А танкетки расстреливаются с воздуха автожирами, страдают от нехватки бензина и так же, как артиллерия, недостатка боеприпасов. Самолётов уже осталось меньше половины, и пилоты не могут сражаться с автожирами.

— Ну, так надо научить! — стукнул кулаком по столу Муссолини.

— Парагвайские казаки учили своих стрелков и пилотов больше пятнадцати лет и, по–видимому, патронов и бензина не жалели, — спокойно возразил маршал. — Пулемёты у них гораздо дальнобойнее, даже ещё и крупнокалиберные снайперские винтовки имеются. Кроме того, у автожиров спаренные стволы вращаются во все стороны на подвижном лафете, а наши лётчики наводятся на цель поворотом фюзеляжа. Меньшая скорость автожиров умело нивелируется слаженной работой парных экипажей и лётных групп, прикрывающих друг друга. У парагвайцев каждый автожир с радиостанцией, а у нас только командиры эскадрилий и самолёты–разведчики имеют радиосвязь, остальные пилоты руками из кабин бипланов машут.

— Надо оснащать рациями все самолёты, — нервно постукивая пальцами по крышке стола, сделал для себя важную заметку Муссолини. — Ну а, как аборигены противостоят европейцам в стрелковом бою?

— Если не брать в расчёт парагвайских снайперов и отряды диверсантов, то абиссинцы нападают только из засады или отстреливаются из окопов, — пожал плечами маршал. — Но дикари атакуют в основном по ночам, а, к их окопам, нам не дают приближаться каменные доты и пехотные мины. Итальянская оккупационная армия к минной войне на африканском континенте не готовилась: мин нет, сапёров нехватка. Да и с воздушным прикрытием у нас полный провал, никто не ожидал такой ужасающей эффективности от сотни тихоходных автожиров и парочки архаичных дирижаблей.

— Это всё проклятые парагвайские казаки! — вскочил с кресла премьер–министр и заметался по кабинету. — Надо проучить анархистов!

— Италия не сможет вести войну на далёком американском континенте, — тяжело вздохнув, развёл руками трезвомыслящий маршал. — Нам и в Африку–то с трудом удаётся перебрасывать грузы. Италии будет очень трудно вести затяжную затратную войну с противником, у которого всё под рукой. В Абиссинии нам, с имеющимися силами, тоже не пробить линию фронта. И с каждым днём будет всё труднее. Боевой дух в войсках падает.

— Мы можем в Абиссинии сократить плечо доставки, отступив на прежнюю границу, — пришёл к логичному решению проблемы с фронтовой логистикой Муссолини.

— Войска Хайле Селассие будут просачиваться в наши тылы и разорять колонии, — отрицательно покачал головой маршал и досыпал соли на рану: — На днях парагвайцы с дирижабля сбросили на парашютах морские мины в акваторию нескольких портов Эритреи.

— Очевидно, это их старые запасы ещё от русского Черноморского флота, — предположил Муссолини. — Мин не может быть много.

— Для паники в портах хватило и десятка бродячих мин, — скривил рот в горькой усмешке маршал. — Иностранные суда отказываются доставлять грузы в опасные районы, да и наши морячки зароптали после первого же подрыва морского транспорта.

— Италии не нужна такая война, где нет прибыли, — нахмурил брови Бенито Муссолини. — Враги только и ждут, что мы надолго увязнем в Африке и надорвёмся. Нам надо думать о будущей военной компании в Греции. С Абиссинией придётся опять помириться… Вот только дадут ли нам англичане вытянуть застрявший хвост из африканского капкана? Ведь за парагвайскими анархистами видна британская тень.

— Следует умаслить императора Абиссинии, — высказал своё решение проблемы маршал, которому с места были видны важные детали конфликта. — Боевые действия очень усиливают политическую группу паладинов, ориентирующуюся на Парагвай. Хайле Селассие и его феодалы, не без основания, опасаются государственного переворота в стране. Уж слишком дерзко хозяйничают в Абиссинии парагвайские казаки, того и гляди, новую анархию учинят. Народ и православная церковь благоволит паладинам.

— Если религиозные фанатики и анархисты захватят власть, то никаких сил не хватит искоренить эту заразу в дикой Абиссинии, — ужаснулся премьер–министр. — Партизанская война растянется на годы.

— Вот на страхе возможной анархистской революции и надо сыграть с британцами и местной знатью, — подсказал маршал.

— Дорогой Пьетро, вам бы в политику податься, — подойдя ближе, похлопал советчика по плечу довольный его подсказкой Муссолини.

— На моих плечах и маршальские погоны смотрятся хорошо, — встав и вытянувшись по стойке смирно, улыбнулся Бадольо. — И хочется ещё поквитаться с британцами за их козни в Африке.

— Друг, у тебя будет такая возможность, — порывисто обнял товарища по партии Бенито Муссолини. — Настоящая война ещё даже не началась.

Глава 17. Адъютант атамана

Как и предполагали итальянцы, император Абиссинии охотно согласился заключить мир без дополнительных условий. Хайле Селассие уже больше опасался своих паладинов и парагвайских казаков, чем терпящее поражение войско агрессора.

Алексей не стал препятствовать императору, ибо главная задача — отстоять независимость Абиссинии, была выполнена, и ещё парагвайцы успели пустить глубокие корни в африканской земле. Теперь казаки скупали все излишки продовольствия в стране и осуществляли их глубокую переработку: ветряки в бывших укрепрайонах перемалывали зерно в муку, а на многочисленных заводиках варили мясные консервы и закатывали в большие жестяные банки. Путь к морским портам был разблокирован, и припасы загружались на суда, идущие на Дальний Восток. Япония покупала очень охотно оговорённую долю продовольствия, а вот Советский Союз брал только малую часть товара, остальное оседало на обширных парагвайских складах в Приморском крае.

Советская власть не препятствовала накоплению стратегических запасов на подконтрольной территории, ибо парагвайские казаки уже дважды помогали республике бороться с голодом, в начале двадцатых и тридцатых годов. Однако в настоящий момент продовольствия большевики не закупали, а свои излишки спешили продать за рубеж и на вырученные деньги приобрести у буржуев промышленные станки. Парагвайскую технику комиссары приобретали неохотно, только на долю от колымского золота.