Хери долго стеснялась и мялась, пока, наконец, не выбрала одного из них. Парень выглядел смазливым и выделялся из всех более-менее адекватным внешним видом: обычные джинсы и простая белая рубашка.

– Менеджер, я хочу эксклюзив для випов, – заявила Сан, которая как можно скорее хотела увидеть, что из себя представляет это чудо света за три тысячи долларов.

– Конечно, госпожа, только… – он замялся, – по вторникам клиентов обычно немного, так что хост из этой категории сегодня только один. Но вы не пожалеете, он любимчик у наших клиенток!

– Ведите, – согласилась Сан и пробурчала себе под нос. – Какая разница, он же в маске, все равно я не увижу его лица.

– Верно, госпожа, – согласился менеджер. – По правилам нашего заведения он не может снять маску, как бы вы ни настаивали. Прошу понять.

– Не беспокойтесь, – заверила его Сан, краем глаза заметив, что Хери уже вовсю флиртует со своим кавалером.

«Видимо, такое уже случалось, наверное, многие просили показать лицо. Но мне-то наплевать, я сюда пришла не ради его внешности».

Ожидание длилось несколько минут, за которые Сан успела даже немного разволноваться. Наконец, дверь распахнулась, и на пороге возник высокий мужчина в элегантном черном костюме. Лацканы пиджака были покрыты матовыми блестками, которые, как ни странно, смотрелись стильно и даже изысканно. Черная маска закрывала верхнюю половину его лица, так что виднелись только глаза и губы. Он был хорошо сложен: широкие плечи, длинные ноги, тонкая талия, отличная осанка. Внешне хост и правда отличался от тех, кого приводили раньше. И даже Хери с ее сегодняшним ухажером невольно замолчали, рассматривая появившегося на пороге мужчину.

– Приятного вечера, – улыбнулся менеджер и удалился, закрыв за собой дверь.

Элитный хост сел рядом с Сан и сказал:

– Добрый вечер, госпожа, меня зовут Джонатан, сегодня я буду вашим спутником.

Он слегка склонил голову, и Сан отметила, что он почему-то избегает смотреть ей в глаза.

– Привет, Джонатан, меня зовут Ким Сан. Давай говорить неофициально, мне так удобнее.

– Конечно, как тебе угодно, – тут же сориентировался он. – Что будешь пить?

Его голос был очень приятным, вкрадчивым и мягким, и Сан показалось, что она где-то его слышала. Возможно, он просто напомнил ей кого-то из телеведущих. Наверняка они слегка изменяют голоса, чтобы больше понравиться клиентке.

– «Меркюри Руж», ты будешь? – уточнила Сан, потому что элитные хосты имели право не пить вместе с гостями.

– Да. Я тоже люблю красное сухое, – по его губам скользнула легкая улыбка. Он быстро написал что-то в телефоне и сообщил: – Сейчас принесут. Могу я выбрать закуски на свой вкус? Или ты предпочитаешь что-то конкретное?

– Пожалуйста, выбирай, – пожала она плечами, не переставая рассматривать его лицо. Точнее, то, что было доступно для глаз. И только сейчас начала понимать, для чего им маски. Даже несмотря на то, что Сан шла сюда, полная скепсиса и равнодушия, она вдруг поняла, что ей интересно увидеть его лицо. Это было какое-то иррациональное желание раскрыть тайну, узнать, что же скрывает эта маска, увидеть, что за человек сидит рядом с ней.

– А что будет, если ты снимешь маску? – спросила она, уже невольно продумывая способы, как заставить его содрать эту раздражающую штуковину.

– Меня уволят. Здесь везде камеры, так что… – он развел руками, как бы говоря, что ничего не поделать.

Раздался вежливый стук в дверь, и официант принес бутылку вина, фрукты и соджу, которую заказала Хери. Невольно увлеченная своим хостом, Сан забыла о сидящей рядом подруге. Повернув голову, увидела, что она со своим «парнем» увлеченно спорит о том, какую песню спеть первой.

– Прошу, – Джонатан ловко плеснул вина и подвинул к ней бокал. Но, наливая себе, неожиданно пролил мимо на дорогущий стол. Поспешно достал из кармана платок и быстро вытер красное пятно.

Сан случайно зацепилась взглядом за вышивку по краю платка и остановила парня за руку, когда он собирался его убрать.

– Подожди… – она наклонилась и прочитала фразу: «Цвет облаков прекрасен, говорят, Но иногда и он бывает черен[18]». Буквы были прекрасным образцом каллиграфии, а это стихотворение Сан знала наизусть, поэтому продолжила немного удивленно: – «Чист голос ветра, люди говорят, Но голос тот нередко замолкает». Ты знаешь поэзию Юн Сондо[19]?

– Это один из моих любимых поэтов эпохи Чосон, – улыбнулся Джонатан. – Но там есть еще две строчки: «И кажется, на свете лишь вода Всегда прекрасна и всегда струится», – это они уже произнесли одновременно.

Сан удивленно смотрела на него, пытаясь понять, действительно ли он хорошо образован и начитан, или же специально выучил пару стихов, чтобы производить впечатление на клиенток.

Джонатан взял бокал и поднес к бокалу Сан, намекая, что хочет чокнуться.

– За знакомство, – сказал он, впервые посмотрев ей прямо в глаза.

Этот взгляд показался ей смутно знакомым. Слегка пригубив вино, она, не отрываясь, разглядывала мужчину, пытаясь понять, где могла его видеть. Может, он и правда знаменитость?

– Ты действительно увлекаешься чосонской поэзией? – спросила Сан, копаясь в памяти. Где же она видела эти яркие глаза? Большие, но не оперированные, с традиционным корейским разрезом?

– Да, – кивнул он и отодвинул бокал, в котором почти не уменьшилось вина. – Если сравнивать Юн Сондо и Чон Чхоля, то мне больше импонирует первый. Хотя он считается вторым по популярности поэтом в жанре сиджо[20].

Брови Сан поползли вверх. Он даже такие подробности знает?

– И чем же тебе так нравится поэзия Юн Сондо?

– Я люблю поэзию «рек и озер», сочетание народного песенного творчества и традиционной хянга[21]. Его тексты не отягощены поучительными смыслами и легки для восприятия даже для нас, людей, живущих спустя четыреста лет после него, – ответил Джонатан, опять посмотрев на Сан, у которой внутри что-то дернулось от его взгляда. Желание снять с него маску становилось все сильнее.

– Но без традиций Чон Чхоля, его предшественника, творчество Юн Сондо было бы невозможно. Во всяком случае, в том виде, в котором оно до нас дошло, – Сан скользила взглядом по его красивым рукам, которые сейчас аккуратно нарезали фрукты, и все больше заводилась. – Для меня основная заслуга Юн Сондо в том, что он заменил китайскую лексику корейской и писал на хангыле, хотя многие тогдашние конфуцианцы презирали его за это. Смелый шаг, не находишь?

– Безусловно, – кивнул Джонатан и слегка улыбнулся. – Люблю чосонский период нашей истории. Ведь именно в это время мы стали отходить от китайской традиции и поняли свою идентичность.

– Ты еще и историей увлекаешься? – в волнении Сан залпом выпила свое вино и опять внимательно посмотрела на хоста. Его глаза, выпуклые губы и чуть кривоватая улыбка определенно казались ей знакомыми.

– Да, особенно эпохой Чосон.

Сан напряженно копалась в памяти, пытаясь понять, где же она видела этого парня. Казалось, ответ лежит на поверхности, но она никак не могла его ухватить. Чосон… история… поэзия…

Рядом раздался заливистый смех Хери, и Сан вздрогнула, после чего сердито посмотрела на подругу, которая была полностью поглощена своим хостом. Она нажала кнопку на пульте, и комнату наполнил оглушительный хип-хоп бит. Это была одна из песен популярной нынче к-поп группы. «Парень» Хери взял микрофон и встал, ритмично качаясь в такт. Он отлично воспроизводил речетатив песни, и стало понятно, что он увлекается рэпом.

Хери в восторге хлопала в ладоши и пыталась подпевать во время более мелодичного припева.

– Эй, вы чего такие кислые? – крикнула она, повернувшись к подруге и Джонатану.

– Я не любитель петь, ты же знаешь, – сказала Сан.