Оля, надув губы, играючи дёрнула его за рукава куртки, нахмурилась. Грозно смотря исподлобья, приподнялась на носочках, призывая к себе приоткрытые губы любимого.

Ресницы Шпаны сомкнулись. Он поддался и слился с Олей в бесконечно долгом поцелуе.

«Нежные, горячие, божественные, просто охренетительные у неё губы, – мчались мысли Шпаны. Он прижал к себе голову Оли. – Как же я люблю её, – набирала скорость круговерть мыслей. – Как подкатить к Ирине? Как помириться? Что сказать? Видно, придётся на колени вставать принародно. Не, не дождётся. У меня ещё вот – красотка, сладкими слюнями обмусоливает из медовых шлёпанцев».

***

Сергей перепрыгивал лужи, шнырял глазами по улице в надежде выцепить Олю. Под козырьком кинотеатра обнимались два силуэта.

«А, – Филат остановился, держа над головой воротник куртки, – встретились «одноидейные» голубки. Идти не идти? Ладно, что я им – враг, что ли?»

Под шумом ливня Сергей подошёл незамеченным, улучив момент долгого сладостного поцелуя. Зависть и ревность выстрелили в его сердце. Он повернулся боком, ударил ногой по луже – брызги под углом полетели на обнимающуюся парочку.

Шпана незамедлительно развернулся. Оля испуганно выглядывала из-за его спины, сжав кулаками куртку на плечах – намертво.

– Ты же молодец? – Глаза Данилы сузились в щель. – Нарисовался как крот. Дать бы в бубен, чтобы сутки звенел, не разлучаясь с громом.

– Я всегда молодец. – Сергей зашёл по ступеням, не сводя пронизывающего взгляда с Оли.

Шпана задумчиво посмотрел на друга, перевёл глаза на Ольгу и, как показалось ему, – странная недомолвка сквозила в перекрёстных взглядах этих двоих.

– Отцепись ты. – Данила подался плечом вперёд, рывком выдернул куртку из Ольгиных кулаков.

– Ты чего, псих? – Сергей мерил Данилу взглядом, выказывающим готовность – прибить намертво. – Что на девке срываешься? Или друга не рад видеть? Куда пропал?

Шпана схватил Ольгино запястье, протянул другу свою пятерню – здороваться. И когда Сергей в ответ вытянул руку, вложил в неё ладонь Оли, крепко сжал их соединение пальцами. Оля, не понимая, что происходит, бегала затравленными глазами.

– Передаю эстафету. Воркуйте, сизари. – Данила пихнул Ольгу в спину и сбежал по ступеням.

– Данька, не убегай! – заплакала она навзрыд. – Не убегай, пожалуйста! Прошу!

– Филат! – крикнул Шпана, нервно двигая челюстью. – Подходил, видел же… мы целовались. Обоснуй для чего подошёл? – Сквозь зубы Данила сплюнул в лужу.

Сергей сунул кулаки в карманы куртки, наклонил голову к плечу и в ответ лишь усмехнулся.

– Молчишь. – Данила побежал по тротуару к железнодорожному переезду, неожиданно развернулся. – Олька! Не жалею, не грущу, не плачу!

– Не зову, – всхлипнула она, вытирая ладонями слёзы.

– Я!.. Не грущу. – Данила тыкал себя в грудь указательным пальцем с выпадом колена на полусогнутых ногах. – Я не грущу! Я!.. Я!

– Э! Псих! Так иди заплачь! – Линия сжатых губ Сергея исказилась в презрении.

Шпана уже отвернулся и, прибавив скорости, через голову крикнул:

– Не плачу, непонятливый родной друг! Если только на твоей могиле!

– Что, этот, сейчас заумного начитоводил. – Филат осматривал Ольгу колючими глазами, и у неё создалось впечатление, что она ему чем-то очень обязана. Она молчала, шумно втягивала носом воздух.

Сергей толкнул локтем.

– Я ему читала, – опомнилась Оля. – Стихотворение.

– Где? – недобрая ревность в тоне Сергея отразилась испугом в мыслях Ольги. Её затравленные, настороженные глаза широко раскрылись.

– В подъезде, – прошептала она.

– Нашли, где читать.

– А что, нельзя? – несчастный голос Ольги сорвался на писк. – Что ещё в подъезде делать?

– Боком становиться! – Филат смягчил цинизм и пошлую грязь. – К окну лбом.

– Почему так? – яростный шёпот слетал с губ Оли, глаза в страдании проводили исчезнувшую спину Данилы за переездом. – Сергей, зачем ты это сделал? Зачем?!

– Что сделал? – Взгляд Сергея прожигал Ольгу, желваки на челюсти скрипели. – Вы мои друзья. Я не могу подойти? А?! Под вашим запретом ходить мне, слепым?! Не замечать вас?! Так сдались мне такие друзья!

– Ты же не так сделал! – закричала Оля и испугавшись отшатнулась. – Ты нарочно подошёл. Помешал.

– Да! Нарочно! Мне ты тоже нравишься. Или не замечала? Не одному Шпане золото! Я хотел полюбоваться тобой. Хотел побыть рядом.

– Но я же с Данилой. – Оля заплакала, прижав ладони к глазам.

– Что с Данилой? – Сергей сжал пальцами щёки Ольги.

Испуганные, ошеломлённые её глаза искали помощи. Стараясь вырваться, Оля неистово пятилась.

– Шпана даже не пошёл со мной. Он увидел, как Савах тебя волочил к стадиону. Ты думаешь… Он понимал куда и зачем! Он боится Саваха! Он не сможет ударить Саваха! Если не я, сейчас бы полгорода тебя дербанило! Ходила-бродила бы как большинство молодых шаболд. Кто захочет – ловит и за каждый куст: на коленях жуй листву!

Ольга оттолкнула одноклассника, вырвалась из цепких пальцев, которые ей казались – чёрными цепкими крюками.

– Что ты такое говоришь? – Оля осторожно отступала, ноги соскользнули со ступенек под дождь. Ахнув, она посмела произнести:

– Какой же ты друг, если так?..

– А кто я?! – набросился Сергей, схватив её за грудки. – Кто?! Не друг?! Я тебя спас! Я! Не Демид! И я плохой, да?! – Филат присел, ладонями опёрся на колени, расставив локти, снова вытянулся в полный рост. – И я плохой? Я так же хочу, чтобы ты меня любила. Поняла?! – заорал Сергей в ухо Ольги.

– Замолчи! – голос Оли сорвался на визг; стараясь посильнее оттолкнуть, она упёрлась ладонями в его грудь.

– Поняла? – Зубы Сергея охватили ухо Ольги. – Иди сюда. – Филат за грудки толкнул несчастную на площадку.

– Нет! – Ольга завизжала. – Сергей, опомнись, не надо!

Пощёчина оказалось слишком мощной для нежного девичьего лица. Пятерня вмиг проступила на щеке Оли вздувшемся клеймом.

– Не надо! Умоляю! – Девичьи губы тряслись, глаза искали помощи в окружении деревьев. – Не бей меня, пожалуйста. – Слёзы хлынули по щекам, губы дрожали в такт стуку зубам. – Где моя мама?

Филат держал Ольгу за кофту, сжатая ткань в кулаке дрожала перед лицом. Слёзы сверкнули в его тёмных глазах.

Оля замерла, взгляд опустошения запечатлела природа, знойная пустыня легла на сердце, заполнила душу. Слёзы проделывали блёклые русла на щеках. Она смотрела на Филата с отвращением и непониманием.

Медленно, одним за другим, пальцы Сергея разжимались, освобождая из плена ворс синий кофты. Звоны набата били в голове, созывая частички разума к свету. Бешенное отчаяние Сергея, переходило в ужас. Запоздалое понимание кувалдой огрело разум: превознёсшись и топя друга – пхнул глубоко в гнилое болото – себя! Ольга теперь презрит. И если простит – осадок в её сердце не оставит просвета на взаимность: любую, будь то дружба или любовь. Сергей безвольно опустил руки, склонив голову; лицо исказилось в гримасе самопрезрения.

Дав волю слезам и рыдая, Оля сбежала со ступеней, бросилась по холодным лужам, разбивая хлёсткую стену ливня. Мысли возносили моления: «Мой боженька, пусть он не последует за мной. Умоляю. Умоляю. Умоляю. Не пускай его. Умоляю». Но бог не внемлет мольбам. За спиной шлёпающие по лужам шаги догоняли.

– Оля, прости! – Голос Сергея воздвиг в голове Ольги немыслимую панику. – Подожди! Прошу не беги! Прости!

– А! А-а-а! – Ольга закричала так, что Филат испугался. Её сердце колотилось, рвалось убежать, спрятаться. – Нет! Мамочка, где ты?! – Лицо тряслось, ужас застыл в горестных широких глазах.

– Оля! – хлестнул Ольгин слух голос Филата – рядом за её спиной.

Взвизгнув, Ольга обернулась. Она качала головой, выставив перед собой ладони, которые образами запечатлелись в глазах Сергея: тонкие кисти, хрупкие белоснежные пальцы.

– Нет, не надо, – умоляла Оля. – Пожалуйста, не надо. – Она споткнулась о корягу, упала, громко вскрикнув. Лужа, грязь обдали её лицо, сквозь сжатые пальцы полезла чёрная жижа. – Не бей, Серёжа.