Она наслаждалась и просто цвела…
Ах, если бы знала кому душу ради
Любви и печали она отдала.
Любили недолго, броски по постели…
Потом разбежались болезненно вдруг.
И дело не в том, что они надоели,
Пресытились чувством. Ушёл милый друг.
Его испугали простые наброски
О штампе, пелёнках и новой жене…
Она показала ему две полоски –
И он её бросил, оставив в дерьме.
Осталась одна. Нет ни мужа, ни сына.
Какие тут дети – вперёд на аборт.
Прекрасный мужчина – трепло и скотина.
Уехал с женой отдыхать на курорт.
Я слушала молча, развязка печальна.
Но глупое сердце хотело простить.
Она заказала стихов и буквально
Решила любовь у него воскресить.
Я слушала молча, её понимая…
Кто любит, тот знает, мы ждём до конца.
Мы жалким уродам всё оптом прощаем…
Пока не устанем любить подлеца.
Пёс
Клетка, как колхоз –
Дело добровольное.
Рыскал дикий пёс,
И мечтал о вольной он.
Бегал, кости нёс,
Собирал как клад…
Вытаскал погост,
Повезло и рад.
Вроде тишина,
Клад надёжно скрыт,
Только страх и тьма.
Пёс лежит, не спит.
Страшно – украдут,
Страшно, сам не рад.
Боязно ему:
Не оставишь клад.
Суп харчо
«Любимый мой, вот чем ты не доволен?
Ах, борщик мой немного пересолен…
Но, правда, это суп, а ты не понял.
Ну, ладно, не сердись,
А есть садись…»
И тут пошло одно и за другое:
«Погода – дрянь, сосед дерьма не стоит…
Соседка – шлюха, дети – идиоты».
А началось с борща всё и с погоды…
Несло его, несло без остановки,
Не помогали женские уловки…
И тут он явно палку перегнул –
Он ложку резко в сторону метнул:
«Ты жирная, кривая, никакая,
Ты старая и на башку больная…»
С трёх слов подписан смертный приговор –
В руках жены кастрюля, как топор.
«Ты что, совсем сдурела, горячо!
Ты что творишь, больная, обалдела?!»
Она «пересолила» суп харчо
И на голову милому надела.
Мысли по дороге домой
Прекрасно рыбку дома съесть,
Ничем не подавиться…
И можно в аккурат присесть.
Вот то, что должно сбыться.
Давай уже, езжай домой
Резвее и проворней.
Нажарим карасей с тобой
Мажорней и минорней.
Педальный
Заприметил, решил заарканить.
Я же вижу животный инстинкт.
Сейчас будет мозги мне туманить…
Ну, вперёд, я – сплошной лабиринт.
Миловидная девочка с виду,
Про характер тактично молчу.
Я взрываюсь подобно карбиду,
При малейшей угрозе – кричу.
Боевой, волевой и скандальный.
В попе ветер, в мозгах пустота.
Две попытки твои, конь педальный,
Отлетели. Не та я, не та…
На ушах не лежат макароны,
Много ваших таких полегло.
Я умею держать оборону
Так, чтоб сразу тебя унесло.
Вот дошло, что случилась накладка –
Не по адресу, видит, заплыл.
Он собрал свои мысли в охапку
И забыл, поди, с чем приходил.
Страшная баба
Эта страшная баба опять у меня…
В гости шастает, как на работу.
Эта странная баба ревнует меня
К своему мужику-идиоту.
Мы едва с ней знакомы, просилась в друзья.
И чего по ночам ей не спится?
Ещё очень хотела увидеть, как я
Обустроила быт свой в столице.
Эта страшная баба, недавно смотрю,
Номер мой в блокировку отправила,
Чтоб в ватсапе я ей не писала херню…
Правда, я никогда не писала ведь.
Может, ей так спокойней и самообман
Пусть в душе своей дальше лелеет.
Да кому ты нужна? Жахни водки стакан
И иди к своему, вдруг согреет.
Вот уж страшная баба, ей не повезло:
Нет ни рожи, ни кожи, ни шарма…
Эта страшная дура – обычное зло,
Вот и вся её скудная карма.
Примерный семьянин
Выбор жёсткий, расклад непростой:
Прыгал, бегал, искал, огорчился....
А потом взял на шлюхе женился.
На обычной на шлюхе тупой…
Пусть несёт до конца этот крест…
Как срамного недуга стыдится.
Эта дура ему надоест…
Но один он остаться боится.
***
Наши усталые игрушки не спят.
Они из секретной коробки глядят…
Стыдливо краснея из райского ада…
От сладкого «стоп» вместе с мазо и садо…
Страсти
Вольности интригующие,
Звёзды в глазах от счастья.
Как же меня волнуешь ты…
Не поддаётся власти…
Шалости не невинные,
Взгляды и звуки ночи…
Сильные оба, сильные…
Слабости сильны очень…
Не утолишь печали,
Если, чего хочу я,
Вместе не получали…
Ты позвони – примчу я.
Всё расскажи по воле
Или устрою пытки…
Сладость, горчинки доля…
Под одеялом прытки.
Ну, расскажи, что любишь,
Чем удивить пытался…
Сам же себя погубишь.
Явно перестарался.
В пламени жгучей страсти,
В ритме, я слышу, бьётся…
Не поддаётся власти…
Счастье не поддаётся.
Утренняя прелюдия
Бьёт луч в окно мне ранним утром,
Ты видишь, может, сотый сон.
А мне приснилась камасутра,
Герои – мы с тобой вдвоём…
А рассказать… ну, я не знаю,
Будить не хочется пока.
Слегка за ушко покусаю,
Потом добавлю огонька.
***
Встретишь, бывало, прекрасного… классного чела,
И ничего не сулит ни тревог… ни забот.
А потом вдруг выясняешь, что он маньячелло…
Злится, боится и пакостит… вот идиот.
Шелех проблем накидать целый ворох,
Тут он не жаден, а щедрый, как Бог…
Спички кидает беспечно в мой порох…
Ведь подорвётся дурак… надорвётся пупок…
Малоприятно, убила бы на фиг дебила…
Глупостей тьма, не понятен такой мне рефлекс…
Так и осталось не ясно мне, что это было…
Всё через попу…
…а где же мой секс…
Моё
Нежностями укутать, как одеялом пуховым.
Кружку горячего чая, чтобы не мёрз, не скучал…
Как это мило, приятно, хотя в этой жизни не ново…
Ждал и обои лежал изучал.
Вечный скиталец, от поиска смысла уставший.
Любит то ласку, то боль, возведённую в культ…
Если пришёл, то для целого мира пропавший.
Мой, навсегда, остальным же горячий физкульт.
Ревностью сыплет, претензией душит…
Так и влепила бы… точно по лбу…
