Жизни чужие разменной монетой
Бьются о камни безжалостно, звонко…
Вывих души излечить не спешат…
Бьют наповал, рвут нещадно, где тонко…
И выливают помоев ушат…
Люди смертельно душевно больны,
Грезят о чувствах прекрасных и чистых,
Чтобы потом без стыда и вины
Их растоптать… Люди хуже фашистов.
Нет в них добра, нет желанья дарить,
Только обиды и злость на пределе…
Я научилась иначе любить,
Люди поддельные мне надоели.
Я их гоню и скрываюсь от них.
Я не игрушка для злого ребёнка…
Вот и последний мой хищник притих,
А то всё лаял так громко и звонко.
Он не умеет мне делать добро,
Он воспитаньем моим занимался…
Всё он ломал и топтал мне назло,
Но для чего только он так старался?
Гадких поступков уже мне не счесть,
Я перестала давно удивляться…
Если же любишь, то ценишь как есть.
Или не стоит пытаться влюбляться.
Проблема очкариков
Отправляю лайки и сердечки,
Путаю, бывает, адресатов…
Смазанны на авах человечки…
В спешке шлю им звуком автоматом.
Текст, бывает, быстро накропаешь,
Человек случайный не поймёт,
То ли ты на прочность проверяешь,
То ли ты… сам чёрт не разберёт.
Похотливо радостны мужчины,
Но не все, и слава богу тут.
Те, что сладострастные скотины,
Сразу или нет ответ пришлют.
И однажды в суетливом беге
Я наеду круто на того,
Кто не помышляет об опеке,
Тот, кого давно быть не должно.
Бог с ним, перетопчется. Т9
Мне ещё покоя не даёт.
По ночам так хочется ответить
«спать», а он берёт зачем-то «ср@т».
Как папашка
Ну вылитый папаша. Да ну нах…
Внушал то ужас, то животный страх.
Такая схожесть, это же капец…
Такой же хам, мерзавец и подлец.
И те же игры в князя и божка…
Нашлись два идеальных сапожка.
И шутки злые – с моего писали?
Не эксклюзив, а вы и знать не знали?
Не думала, что так похож финал,
Меня когда-то тоже он прогнал…
Не трогало его, как я живу,
И был бы рад, узнав, что я умру…
Не тварь дрожащая, а право он имеет
Вершить судьбу чужую как умеет.
Забавы ради, что хотел, творил…
Так странно по-отечески любил....
А виновата – я! На этом стой.
Я с детства помню, что мужик – святой.
Одиночки
Мы выбираем, нас выбирают,
По ощущеньям, хоть они зыбки.
Мы – одиночки в поиске стаи.
Часто осечки, часто ошибки.
Долго подходим, мы осторожны,
Часто шипы наготове и зубы.
Сложность с доверием. Вот и тревожно.
Мы без притворства, мы – правдорубы.
Новые люди – новая стая.
Смотрим внимательно, не ошибиться.
Мы выбираем, нас выбирают.
Вроде хорошая стая, годится.
Прошлые стаи нас помотали.
Где-то нам тесно, где-то нам скучно…
Хуже лишь стаи, где нас предавали,
А нам казалось, что мы неразлучны.
Мы, одиночки, можем на воле,
Были изгоями, были воронами.
Зубы и когти всегда наготове,
Жизнь забывала подстилку с соломою.
Злые? Ни капли, мы защищаемся,
Но от доверия шрамов не счесть.
Мы, одиночки, очень стараемся
Стаю свою отыскать. Она есть.
Если же жизнь нам была, как родная
И пожалела – много не била.
Можем тогда мы создать свою стаю –
В этом и есть наша главная сила.
Олег
Я в целом совершенно и не злая
И просто так обидеть не стремлюсь.
Не средней я прожарки отбивная,
Не нужно меня пробовать на вкус.
Я целая, кусков не подаю
И на ломти себя не разрываю.
Охотников до дичи не кормлю.
Что ж лезли вы ко мне, не понимаю.
Ведь изначально я дала ответ,
Что можно брать меня лишь целиком.
Гадать о том, что любите иль нет,
Вздыхаете, страдаете ль тайком…
Так не хочу, простите, я серьёзно.
Не тортик я, не сладкая ватрушка…
Смотрели вы влюблённо, нежно… слёзно.
Олег, Олег… ведь я вам не игрушка.
Шрам на всю жизнь
На теле его шрамов, может, с десяток.
Покрыт как проказой… они украшенье…
А есть ли в душе шрамы? Видно не сразу
По подлым поступкам, по жутким решеньям.
На теле его очень много изъянов,
Но я им подсчёт никогда не вела…
Он очень был милым, отчасти был пьяным,
Когда осторожно его обняла…
Я монстров пугаюсь ещё с малолетства.
Но, впрочем, не облик страшит, а нутро.
И страшная сказка из давнего детства
Вдруг в жизнь ворвалась, как когда-то давно.
Я в шрамах сама, но почти их не видно.
Мои на душе, всё сокрыто внутри.
Бывает, что больно, бывает обидно…
Бывает в сердцах кричу: «С*ка, умри!»
Есть внешние шрамы, за юность достались.
Есть шрамы, что спрятаны от чужих глаз.
Мы оба старались не трогать, старались.
Не вышло романа, лишь жалкий рассказ,
Где оба не правы и хлещем друг друга.
Где вместо заботы удары сплеча.
Нашёл, наконец, боевую подругу,
Но сам уничтожил, дурак, сгоряча.
Его украшение – шрамы на коже.
Мои же внутри, про них только в стихах.
Мы разные очень, но очень похожи.
И в данности этой сидит жуткий страх.
Нет шрамов внутри у него? Я поспорю.
Теперь есть один и довольно большой.
Чудак, причинивший мне так много горя,
С рубцом на всю жизнь. Он поранился мной.
Счастливые
Счастливые стихов не пишут…
Ну или пишут о погоде....
Они поэзией не дышат,
Они и кошек не заводят.
Не шастают по ресторанам,
В углу потягивая виски.
От слов фальшивых и туманных
Уходят сразу по-английски.
Счастливые не носят маски,
Не улыбаются натужно
И от тоски не дарят ласку
Тому, кому это не нужно.
Счастливым… им бывает грустно,
Но от проблем не убегают.
Счастливые не лгут про чувства.
Они страданьям цену знают.
Порча, сглаз и приворот
Я заказала у цыганки
Всё: сглаз и порчу, приворот.
Теперь же в качестве приманки
Вас дама червы призовёт.
Вы явно кинетесь в объятья.
Вы падки на фальшивых дам.
Вот тут и долбанёт проклятье,
А я руки вам не подам.
Отсохнет «самое родное»,
А без него нет смысла жить.
Нет, и во мне живёт святое,
Но не советую дружить.
Отсохнет явно не мгновенно,
