И сумочка с документами и деньгами.

На мне надеты крохотные стринги, и все. А город где-то очень далеко, и до него еще нужно добраться.

Боль скручивала живот, но сейчас было не до нее. Море манило, ласково звало к себе, нашептывало, что в его глубине успокаиваются все обиженные души. Жизнь вдруг показалась бессмысленной, перестала радовать и дарить надежду.

Прохладная вода остудила разгоряченные ноги, добралась до бедер, потом охватила живот и забрала боль. Стало так хорошо, так спокойно! Синее небо вытянуло кол из сердца, солнце подмигнуло мне. Или это с ресниц сорвалась слеза? Удивительное дело, я даже не плакала. Марк выжег мою душу дотла.

Я нырнула, спряталась от палящих лучей в глубине и поплыла вдаль…

Новый удар боли вывернул меня наизнанку и на мгновение заставил забыть о ссоре с Марком. Чувство самосохранения выбросило на поверхность воды. Я оглянулась и ужаснулась: берег был далеко. Быстро развернулась и поплыла к золотой полоске.

На середине пути накатила жуткая паника. Руки и ноги стали деревянными, едва двигались. А вдруг судорога? Вдруг не смогу доплыть? А как же мама, папа? Они же сойдут с ума, если меня не станет.

Эти мысли придали сил, я глотнула воздуха и устремилась вперед.

Боль стала глухой. Желание жить гнало меня так же сильно, как и желание утопить беду в глубине.

Я выбралась на песок и упала. Сколько времени лежала, не двигаясь, не знала. «Нужно подождать Марка. Он же не последняя сволочь. Вот сейчас остынет и вернется за мной», – подумала я и села. Еще секунда, и из-за кустов покажется его машина.

Но картина перед глазами была безрадостная. Солнце палило нещадно, его яркий свет слепил глаза, плавил мозги. Захотелось спрятаться, но на пляже не было никакого укрытия, только невдалеке виднелась зеленая полоса. Может, туда?

Я встала и прыжками побежала к месту, где стояла машина Марка. Его полотенце для рук валялось на песке. Подошвы нещадно обжигал раскаленный песок. Схватив полотенце, я кинулась обратно в море.

Выбор для меня невеликий: или спрятать от жара голову, или плечи. Больше этим куском ткани я ничего не могла закрыть. Намочила его в воде, кинула на голову и опустилась по шею в воду: так хотя бы немного смогу защитить себя.

Качаясь на волнах, я гладила живот по часовой стрелке и размышляла. То ли потому, что я немного успокоилась и пришла в себя, то ли по другой причине, но боль стала глухой и сконцентрировалась где-то внизу живота. Что со мной не так? Еще утром я чувствовала себя прекрасно.

Надежда, что Марк вернется, таяла с каждой минутой. Я начала стучать зубами от холода, поэтому выбралась на песок. Согрелась – и снова в воду. Так делала несколько раз. Если Марк не вернется, придется самой добираться до Сочи.

Но как? До города далеко, пешком не дойти. Я попыталась представить, где сейчас нахожусь, но ничего не получилось. В голове стояла картинка: отели-небоскребы качаются в мареве, но на каком расстоянии они были, я не знала. И потом, есть еще проселочная дорога, по которой Марк ехал достаточно долго.

Дорога! Точно! Что ж, попробуем.

Опять прыжками я пересекла береговую линию, вышла на дорогу и вскрикнула, наступив ногой на колючку. Еще шаг, и новая боль пронзила ступню. Слезы брызнули из глаз: вся дорога была усыпана колючими иголками и веточками, упавшими с кустарника возле дороги.

Я опять застыла. Далеко босиком не уйду. Попыталась разорвать зубами полотенце. Не вышло. Махровая ткань хорошего качества не поддавалась. Даже если я доберусь до шоссе, как буду голосовать голышом? Опасно: могут не так понять.

Отчаяние опять вызвало боль. Черт! Не одно, так другое!

– Мамочка, помоги! – слезы градом покатились из глаз. – Что делать?

Горели порезанные ноги, жаром полыхали плечи. Я скосила на них глаза и ужаснулась: даже при ярком солнечном свете было видно, что они красные. Еще немного, и покроются волдырями.

Нет, нужно где-то дождаться вечера. Огненный шар уже спускался к горизонту.

А еще смертельно хотелось пить. Снова перебежками я кинулась к морю, набрала в ладони восхитительной влаги, прополоскала рот и выплюнула. Отвращение скрутило желудок и вытолкнуло сгусток желчи.

Нет, морскую воду пить нельзя. Что же делать?

Теперь закрыла полотенцем плечи. Когда немного охладилась, посмотрела в сторону зеленой полосы. Туда я могла бы добраться вплавь. Сняла стринги, намочила, натянула их на голову: хотя бы не получу солнечный удар, и поплыла, вяло перебирая ногами.

Это были виноградники. Они уступами поднимались на гору. Хоть какая-то тень. И потом, за ними же кто-то ухаживает, а значит, здесь есть люди. Кроме того, может, где-то найдется пресная вода, плантацию поливают.

Однако добираться до них пришлось сложно.

Песок закончился, и прибрежную полосу усыпали мелкие камни. Я в кровь сбила ноги и уже почти их не чувствовала. Потом прорывалась сквозь заросли высокой и жесткой травы с толстыми стеблями и огромными соцветиями. Обойти их не было никаких сил. Они тянулись чуть ли не с меня ростом, и воспаленному сознанию казалось, что впереди расстилаются непроходимые джунгли.

Я видела такое растение в родной Кукуевке, но не могла вспомнить, как оно называется. Стебли и ветки безжалостно били по телу, но мне было все равно: ровные ряды зелени казались настоящим спасением. Здесь можно передохнуть и дождаться вечера.

Наконец я добралась до виноградника. Настолько устала от жары, отчаяния и страха, что, как только легла под кустом, сразу отключилась.

Проснулась от громкого треска цикад. Эти звуки вгрызались в мозг и отключали способность соображать. Болело все тело. Голова просто раскалывалась, сознание куда-то уплывало. Радовало только одно: солнце скрылось за горизонтом и не палило нещадно. Зато духота покрыла тело липким потом. Горло и рот пересохли.

Я попыталась сесть и застонала. Руки и ноги отказывались подчиняться. Они походили на толстые красные бревна, покрытые порезами и волдырями. Усилием воли я встала, держась за куст, и побрела по ряду. Куда, не знала, только понимала: непременно нужно идти к людям, туда, где помогут и спасут.

Тьма постепенно сгущалась, и вскоре я уже ничего не видела, зато на листьях появилась роса. Я жадно слизывала эти капли и не могла напиться. К сожалению, еще зеленый виноград только сковывал вязью рот.

Огни вынырнули из-за куста неожиданно. Они мигали, перемещались то вверх, то вниз, словно кто-то двигался навстречу.

– Я здесь. Спасите, – хотела крикнуть я, но из воспаленного горла не донеслось ни звука. – Помоги-и-и-те! – просипела и упала. Грохнулась всем телом, даже не пытаясь сгруппироваться и смягчить падение.

Сознание отключилось.

Иногда я приходила в себя и слышала чьи-то голоса. Они говорили что-то с обеспокоенной интонацией, о чем-то спрашивали. Я даже открывала глаза. Но видела только расплывчатые силуэты и снова проваливалась во тьму.

Наконец наступил момент, когда я проснулась и вдруг отчетливо услышала, как женский голос произнес:

– Бедная девочка.

Я открыла глаза и от ужаса захлопнула веки. Мне показалось, что вокруг все залито белым светом.

«Где я? – забился панический вопрос. – В раю? О Боже! Я умерла? Мамочка!»

Всхлипнула, попробовала пошевелиться – не получилось: тело было сковано, и каждое движение причиняло неимоверную боль.

Жива! На том свете боли нет…

От облегчения мгновенно ослабла, словно кисель расплылась по кровати, на которой лежала.

– Тихо, тихо, тихо, – мелодично запела рядом женщина. – Не шевелись, дорогая. Потерпи немного.

– Пить…

– А это завсегда пожалуйста. Держи, девочка.

Я приподняла веки и посмотрела сквозь ресницы. Ко мне наклонилась женщина в белом халате и поднесла к губам трубочку. Одно сосущее движение, и в рот хлынула восхитительная и такая вкусная вода. А вместе с ней по щекам потекли слезы.