В итоге, мысленно махнув рукой на его возможную реакцию, кидаюсь вниз и выбегаю во двор. Голые ноги мгновенно коченеют от холода, а ветер вздымает пузырем подол ночной сорочки. Придерживая его одной рукой, а другой зажимая шаль на груди, бегу к полупустым казармам, где сейчас можно найти не задействованных в карауле риддеров и Орана. На него я и натыкаюсь буквально сразу, приом как раз направляется в замок завтракать. Из моего сбивчивого рассказа мужчина мало что понимает, но общую суть улавливает и, слава Луду, даже и не думает отмахиваться, а зовет Уллиса. Парень недавно принят в стражу, но успел себя перед начальством зарекомендовать, как ответственного и сообразительного риддера, по крайней мере, именно так о нем отзывался Оран, рассказывая нам с Юфимией и Гертрудой.
Страж быстро усекает, что от него хотят, седлает лошадь и мчится вдогонку Киану, а у меня немного отпускает сердце, которое доселе казалось сжатым ледяной рукой.
День проходит в тревожном ожидании и беспокойстве. За что не берусь, все валится из рук, и в результате я больше мешаю, чем помогаю. Но настоящее волнение меня охватывает тогда, когда Киан не возвращается к ночи домой. Даром я стою у окна и вглядываюсь в залитый лунным светом безмолвствующий двор, долгожданный стук копыт по брусчатке так и не нарушает его тишину. Иногда я отхожу от своего поста, делаю пару кругов по комнате, но все равно возвращаюсь к нему и замираю, снова до рези в глазах всматриваясь в темноту. Порой мой взгляд останавливается на опущенной железной решетке и закрытых воротах, тогда я шепчу тихонько про себя: «Открывайся! Ну же! Давай! Открывайся!», но они остаются глухими к моим мольбам, и я снова отхожу вглубь комнаты, чтобы начать беспокойно метаться из угла в угол.
Вот разумом понимаю, что Киан вполне мог остаться ночевать при управлении, если выяснить все быстро не удалось, задержаться у старых знакомых, с которыми не виделся больше месяца, работа у него могла появиться срочная, от которой не смог отказаться, и жена я ему лишь де-юре, а де-факто остаюсь ну если и не чужим человеком, то уж точно не той, перед которой он обязан отчитываться. Да и как бы он отчитался? Только вот разумные и логичные доводы вдребезги разбиваются о стену паники, я уже готова отправиться в Арклоу на хромом однорогом козле, лишь бы не оставаться тут в неведении.
И вот, когда на горизонте появляется нежно-розовое марево рассвета, наконец-то слышу столь желанный скрип цепей, опускающих подъездной мост. Сердце в груди делает кульбит, а пульс набатом стучит в висках. Даже глаза крепко-накрепко зажмуриваю и скрещиваю пальцы, повторяя, как мантру, слова: «Только бы он, только бы он!». Внимательно прислушиваюсь к гомону во дворе и дробному перестуку подков по камням, так и не решаясь взглянуть. «Только бы он. Только бы он. Господи, прошу, только бы это был он. Живой и здоровый!» Закусываю от напряжения губу и решаюсь приоткрыть один глаз. Киан! Приехал! И Уллис! И еще кто-то с ними, да в плаще не разобрать. Только это все не важно. Главное он тут. Целый. Невредимый.
Мигом срываюсь с места и кидаюсь вниз. Сердце бьется испуганной пташкой, готовое выпорхнуть из груди, ноги перепрыгивают ступеньки, бегут, словно не касаясь земли, в голове пусто-пусто, только одна мысль мечется, пульсирует, кричит: «Вернулся. Вернулся. Вернулся!»
Распахиваю створки дубовых дверей и выскакиваю на улицу. Даже не успев подумать, остановится, передохнуть, да хоть чуть-чуть взять себя в руки и вспомнить, что я леди, кидаюсь мужу на шею и прячу лицо у него на груди. Мужчина застывает каменным истуканом, и грудь под моей щекой замирает на миг, будто боясь сделать вдох. Этого мне полностью хватает, чтобы прийти в себя, и я быстро отстраняюсь, отчаянно краснея и старательно отводя взгляд. Уллис понимающе улыбается, Оран возводит глаза к небу, нарочито показывая всем своим видом, что ничего такого и не было, даже Зол фыркает и слегка бодает Киана в спину, мол ─ чего встал, а я все боюсь посмотреть ему в глаза. Трусиха.
─ Здравствуй, ─ едва слышно шепчу.
─ Здравствуй, жена, ─ чуть хрипло отвечает и, слегка поколебавшись, словно боясь дотронуться до меня, убирает прядь моих волос за ухо. Невольно перевожу на Киана взгляд и в синих, всегда холодных, глазах замечаю ничем не прикрытое удивление и затаенное удовлетворение. От его прикосновения по всему телу разбегаются приятные мурашки, и хочется зажмуриться от удовольствия. А еще продлить нечаянную ласку, потеревшись щекой о теплую ладонь.
─ У нас гости, ─ нехотя добавляет он.
За спиной слегка откашливается, прибывший с мужем, человек, я моментально переключаю внимание на него и обмираю, узнав в нем сэра Ловара Родерика. В груди мгновенно вспыхивает гнев, и мне хочется задать пару вопросов моему дорогому супругу, но, узрев его предостерегающий взгляд, возвращаю себе самообладание.
─ Рад видеть Вас в добром здравии, леди Айне ─ тонкими бледными губами ухмыляется Родерик и целует мою руку, слегка дольше положенного задержав в своих ладонях. Я едва сдерживаюсь, чтобы не вздрогнуть от омерзения.
─ Взаимно, сэр Ловар, ─ таки выдавливаю из себя приветственную усмешку и незаметно вытираю руку о подол платья. Место, где его губы дотронулись до моей кожи, горит огнем. ─ Прошу меня извинить, ─ слегка киваю мужчинам и удаляюсь, стараясь делать это достойно, хотя больше всего на свете мне хочется дать деру. Впрочем, я это и делаю, как только скрываюсь за дверями, но не к себе в комнату, а на кухню.
Вот чего этот скользкий тип сюда явился? Теперь думай, как его встречать, чем потчевать и переодеться нужно, дабы мужа не посрамить, да и себя тоже, перед столь важным гостем. Ведь гадкий Ловар не последнее лицо при дворе.
На кухне хозяйничает Юфимия. Шон должен прибыть со дня на день, и тогда мы уже отпустим бедную сострадательную женщину, которая согласилась нам помочь. А вот Обри и Рейвен решили остаться на работе в замке. И приданое себе заработают, и женихов найдут ─ наши риддеры среди деревенских невест на расхват.
─ Юфимия, ─ кричу я с порога. ─ У нас гость. Важный. Будем меню составлять. Что у нас на завтрак?
Женщина откладывает в сторону нож, которым нарезала ветчину на тоненькие, полупрозрачные ломтики и вытирает руки полотенцем.
─ Каша, как всегда. Вот ветчину нарезаю, яйца сварила. Это вы у нас, леди, сластена и любите с медом, а мужчинам мясо подавай и чего посытнее.
Я задумываюсь, достаточно ли уместен такой завтрак для столь важного гостя и приказываю еще достать из кладовой головку сыра, копченый окорок, а из напитков к, привычному нам по утрам, молоку добавить на стол еще кувшин со свежим яблочным сидром. А потом мы садимся обсуждать, что приготовить на ужин. С такими гостями можно и на продуктах разорится. Интересно сколько Родерик у нас будет «гостить», надеюсь недолго.
─ Хорошо, что не король, ─ облегченно вздыхает Юфимия, печально смотря на список блюд. Мне остается только с ней согласиться.
Потом поднимаюсь к себе и выбираю более достойное платье для завтрака. Отдаю предпочтение ярко-красному котту, а сверху одеваю сюрко чуть более насыщенного цвета. По вороту и краю подола струится золотая вышивка, такой же золотистый пояс обвивает мою талию. Волосы помогает заплести в сложную косу, красиво уложить вокруг головы, Гертруда, но парочка коротких непослушных прядей возле ушей и на шее выбивается и слегка завивается колечками.
─ Красавица! ─ восхищенно цокает языком няня, с удовольствием оглядывая меня и закрепляя прическу последней, украшенной эмалью, шпилькой. Сама же женщина тоже не упустила случая прихорошиться. На ней темно-синий котт и черное сюрко, в знак того, что она вдова, к тому же почтенного возраста, но едва заметные искусные узоры все же покрывают рукава и ворот наряда. Волосы леди, как всегда, спрятаны под чепец.
Щипаю себя за бледные щеки и кусаю губы, чтобы они хоть чуть-чуть налились кровью и перестали пугать своей бледностью. А глаза и так блестят лихорадочным блеском, только не волнения, а ненависти и гнева.
