На мой вопрос, знал ли его величество о планах прокурора и Гиллагана, муж посоветовал не ввязываться в эти игры. Правды нам не узнать все равно, а обвинить монарха в преступлении оснований нет никаких.
Нужно сказать, что ввиду последних событий король Генрих стал относиться к нашей семье очень и очень благосклонно, всячески оказывая поддержку и даже став крестным малышки Гвендолин, то ли чувствовал вину за содеянное, то ли, наоборот, искренне сочувствовал, зная, что пришлось нам пережить из-за каверз его протеже. Более того, монарх с пониманием отнесся к тому, что муж сразу же подал в отставку и отказался не работать на гарду, оставив за собой только преподавательскую деятельность, чему я несказанно обрадовалась.
Жить мы решили почти весь год в Рейроке, откуда добираться в академию намного ближе, чем с Кинлоха, а в родовом замке О’Ши проводить лишь летние месяцы, да несколько раз в год навещая могилы Джерома, Рорка и Мелисанды. В будущем Кинлох должен достаться Гвендолин, как единственной живой наследнице О’Ши. Надеюсь, к тому времени мы навеки упокоим Гиллагана, поскольку воспользоваться услугами Дэглана так и не смогли. Хитрый старик почил с миром спустя несколько дней после нашего с ним разговора.
Гоню от себя навязчивые воспоминания и, наконец, отхожу от колыбели, принимаясь шить малюсенькую рубашечку для нашего с Кианом будущего сына, который на данный момент довольно-таки ощутимо пинается у меня в животе. В том, что это будет мальчик, я нисколько не сомневаюсь. Да и Айне, которая периодически приходит ко мне поболтать, когда я в Кинлохе, тоже в этом уверенна.
Дверь в комнату тихо отворяется, и заходит муж.
– Спит? – спрашивает он, осторожно заглядывая в колыбельку.
– А как же, – улыбаюсь, откладывая шитье и подставляя губы для поцелуя.
– Значит и нам пора, – берет он меня за руку и ведет в постель. – Ты сегодня весь день на ногах, а в твоем положении нужен отдых.
В последнее время он слишком сильно начинает меня опекать.
– Киан, я хорошо себя чувствую, и совсем не устала, – качаю головой и, обнимая его за шею, пытаясь отвлечь от тревожных мыслей.
– Совсем-совсем, говоришь? – шепотом спрашивает муж.
– Ни капельки, – принимаюсь развязывать шнуровку на его рубашке и кидаю лукавый взгляд из-под ресниц, – А ты?
– А я вот думал, что устал, а оказалось не очень, – хмыкает он, принимаясь покрывать мою шею нежными легкими поцелуями.
А когда я утомленная уже скольжу где-то на грани между сном и явью, в голову приходит мысль, что это все, что со мной произошло, начиная с ужасной гибели на Земле и заканчивая похищением жуткого монстра, стоили того, чтобы сейчас я чувствовала себя по настоящему счастливой. И кто его знает, появилась бы на свет чудесная малышка Гвени, если бы не ужасный Гиллаган…
Шесть лет спустя.
– Ма-а-а-м! Ну, мама! – кричит мой шестилетний сын Алистер, и я по его голосу сразу же понимаю, что что-то случилось.
Откладываю в сторону книгу, которую доселе преспокойно читала, торопливо встаю с расстеленного на холме пледа и спешу к присевшим возле дикой яблони детям.
Личико сына выглядит сердитым и недовольным, дочь же, наоборот, с отчаянной решимостью встречает мой взгляд.
– Мама, – гневно сопит Ал. – Гвендолин сделала кое-что плохое.
– Ябеда, – одними губами шепчет дочка, лишь на секунду переведя взор на брата, а потом снова принимается в упор смотреть на меня.
– И что же она сделала плохое? – невозмутимо поднимаю брови. Как правило, мои дети очень дружны, и стоят друг за дружку горой.
– А вот что! – Алистер хватает за руку сестру и заставляет ее открыть сложенные ковшиком ладони, в которых покоится совсем маленький, только что вылупившейся из яйца, мертвый птенчик. – Он был еще жив, пока Гвени не взяла его в руки.
– Ему было больно, глупый, – резко и с обидой отвечает дочь. – Неужели ты не понимаешь, что он и так умирал? Умирал и мучался! – В ее голосе дрожат едва сдерживаемые слезы, и она снова накрыв птенца ладошкой, принимается бережно его баюкать. – А теперь он на небесах. И славный Лудд подарит ему новое тело и новую жизнь! Скажи ему, мама! Ведь смерть, иногда, может быть благословением?!
Конец
