Но тот разочаровано пожимает плечами.
─ Я знаю лишь одно ─ Гиллаган О’Ши осуществил прорыв в науке, но тем самым уничтожил много людей. На него войной пошли не только ближайшие соседи, но даже его собственные дети. Ну а помогла остановить его, его же собственная жена, пожертвовав собой.
Да, не удивительно, что О’Ши всячески скрывали наличие в семье такого индивидуума. И теперь мне нужно его найти. А где искать, если могила неизвестна? И, главное, зачем? Зачем мне останки давно усопшего полоумного ученого? Хорошо, а если подойти к вопросу с другой стороны То бишь, разобраться со второй частью послания.
─ А к чему это ─ времени не осталось? ─ задаю следующий вопрос.
─ На этот вопрос у меня есть всего лишь теория, и пока она не подтвердилась, позволь ее не озвучивать, ─ заявляет некромант, и я по его взгляду понимаю, что даже если и не позволю, то все равно из него даже словечка не вытащу. У-у-у партизан!
─ Ладно, ─ с видимым смирением опираюсь подбородком на руки, удобно разместив локти на столе. ─ Но только в том случае, если ответишь на мой следующий вопрос.
Киан кривовато усмехается, кивая, и в его глазах мелькает какая-то тень уважения. Приятно, однако.
─ Что ты почувствовал, когда мы были на постоялом дворе? Почему был столь настороженным?
Я цепко слежу за малейшим изменением выражения его лица, дабы убедится, что его слова будут довольно искренними.
─ Ну, во-первых, такой постоялый двор и сам по себе не очень безопасное место, надеюсь, ты это понимаешь? ─ я лишь молча киваю, пропуская шпильку мимо ушей. ─ А во-вторых, мне показалось, что за нами кто-то следит. Хотя со временем это ощущение пропало, и я думаю, что подобные чувства были вызваны всего лишь тревогой за тебя, ибо, я полагаю, приличные леди там редко останавливались, а ты молодая красивая и вызываешь у мужчин интерес и желание. Кто знает, чтобы в голову пришло той подвыпившей компашке, или колдуну, который сидел за угловым столиком.
─ Ты прям описываешь меня, будто я штабелями укладываю доблестных риддеров своей неземной красотой… ─ удивляюсь таком необычному комплименту. Муж правда считает меня красивой? ─ Подожди, ─ внезапно доходит до меня. ─ Какой колдун? Разве там был какой-то колдун.
─ Был, ─ подтверждает Киан. ─ Но на нем был амулет отвода глаз.
─ Как же ты тогда увидел? ─ удивляюсь я.
─ Это уже третий вопрос, а ты обещала один…─ улыбается Киан. ─ К тому же я слышу, что приехала повозка с сагартом, и нам бы не мешало встретить этого доброго господина.
Я понимаю, что муж прав, но у меня накопилось столько вопросов, что заловив его сейчас, не хочу прекращать нашу содержательную беседу, ибо не знаю, когда мне выпадет еще такой случай. Но сагарта и вправду нужно встретить, поэтому поднимаюсь со своего места и следую за мужем.
Обряд Бас Сохради нельзя сейчас провести по всем правилам, но мы стараемся сделать его как можно ближе к традициям.
Вначале полагается дать откуп Маннану ─ богу смерти, повелителю черного моря Лета, в которое попадают все грешные души и там, на глубине, где повелевает Владыка вечного покоя, служат ему. Также туда попадают души из пограничья, которым пожадничали родственники и не дали хотя бы пару шиллингов.
Потом приносим в жертву доброму Луде, повелителю небесных чертогов, сладкий пирог и кувшин пенистого эля, дабы он позволил душе Джери переродиться, и прийти снова в наш мир, родившись заново.
А так же закапываем возле могильного холмика посуду, одежду, обувь и оружие, чтобы, пока не нашлось подходящего тела для перерождения, там, в небесных чертогах Джером не чувствовал себя забытым, и у него был какой-никакой скарб, чтоб прожить на небесах некоторое время.
Сагерт читает над могилой, полагающеюся такому случаю, молитву и все мы кидаем по три горсти земли, прощаясь с Джери и желая ему скорейшего возвращения назад.
Именно сейчас, под промозглым вечерним ветром я чувствую, что это и правда конец, и отпускаю любимого дальше. Пускай его дух будет свободным, я не желаю его держать возле себя своим горем. Я хочу, чтобы он переродился, жил, был счастлив и любим снова. Пускай не мной, но кем-то очень хорошим и верным.
Отряхиваю с ладоней прилипшие крупинки земли, запрокидываю голову вверх, смотря на бескрайнее серое небо, и одними губами шепчу: «Прощай, Джери…»
Глава 7
На счастье я ошибаюсь в своих выводах и на следующее утро помощь из деревни все-таки прибывает. Мама Юстаса, того самого риддера, который ездил за сагертом, и две его сестры с радостью соглашаются нас выручить с уборкой. Госпожа Юфимия сразу же уверяет меня, что ни капли не сомневается в моей невиновности, а затем, закатив рукава, интересуется, где у нас тут ведра и тряпки, и принимается убирать общий зал, который в данный момент напоминает больше Авгиевы конюшни.
А мы, отправив Шона в Рейрок за людьми, не медля, тоже беремся наводить чистоту, но в жилых покоях на втором этаже, решив третий, где всегда обитала прислуга, убирать по мере поступления новых жителей.
Сначала приводим в уже основательный порядок покои Гертруды, потом мои, в которых я жила раньше, до смерти Джерома, а в конце Киана, он поселился в хозяйских, где раньше жили Линшех и Рианон. Комнату Джери тоже приходится убрать, как и гостевые спальни, а так же коридор, ступени и даже стены, сметя паутину, соскоблив сажу и заменив светильники новыми. Тут нам помогают две дочери Юфимии Райвен и Обри.
Дело двигается споро, и к концу дня замок обретает все более и более ухоженный вид. К сожалению, все проданные и украденные вещи нам уже не вернуть, но некоторые необходимые и незаменимые Киан попросил привезти все того же Шона.
Сам муж, приказывает выловить где-то бывшего, уволенного Мелисандой, управляющего и закрывается с ним в кабинете, принявшись проверять все учетные записи. Когда беднягу вели к некроманту, он был бледнее полотна и чем-то неуловимо напоминал обычных для Киана собеседников, и я сейчас не про его работу преподавателем.
Короткий перекус хлебом, сыром и молоком, а дальше вновь на «баррикады». После обеда Гертруда остается с Юфимией наводить порядок на кухне, в кладовой и купальне, Обри и Райвен готовить комнаты для себя и матери, а я направляюсь в святая святых ─ свою лабораторию, которая находится в соседней с кладовой комнате. Осторожно открываю двери, боясь даже представить, что меня там ожидает. Гарда, обыскивая мои запасы, не аккураничала. Стражы, естественно, ничего не нашли, но потоптались и побезобразничали знатно. Повсюду валяются глиняные черепки от ступок и плошек, стеклянное крошево разбитых колб, деревянные ложки и лопатки, и только чугунная сковородка для плавки некоторых ингредиентов возлежит нерушимо, как памятник на каменном столе. А вот спиртовая горелка канула в море Лета, как, впрочем, и все запасы редких составляющих для зелий.
Неожиданно в груди поднимается волна злости. Не моей, Айне, но я не сопротивляюсь. Не хочу. Я беру в руки чугунную сковороду и, резко замахнувшись, опускаю ее на чудом уцелевшие горшочки с остатками свиного жира для приготовления мазей, плошками с подсолнечным и абрикосовым маслом, баночкам с воском. Я бью изо всех сил, не сдерживаясь, крушу то, до чего не добрались загребущие руки О’Ши. Достается и медному кувшину, и оловянным чашам, и мензуркам.
Мне хочется орать, что есть мочи, кричать и плакать. Это моя вина, это я во всем виновата! Если б я не настолько увлекалась алхимией и медициной, если б не изобретала в лаборатории столь разные яды и противоядия, если б не была столь беспечной и увлеченной, возможно Джери был бы жив, возможно, убийцам не представился бы случай погубить его.
Я вою, как раненое животное, руки уже устали махать сковородой, повсюду не осталось ни одной целой посудины, пол покрывают обломки, на столе лужи из растительных масел, полки под стеной сломаны и раскурочены. Опускаюсь на пол и прислоняюсь спиной к стене, наконец чувствуя себя опустошенной и спокойной, как удав. Дверь отворяется и в комнату вбегает перепуганный Киан, которого, наверное, позвали Гертруда и Юфимия, услышав шум.
