– Значит, тебе нравится наблюдать? Ты вуайеристка, Zorra?

Она смотрит на них в своей голове. Это вполне можно рассчитать за…

Девушка присела на постели и наклонилась в мою сторону. Её рука безжалостно ухватилась за волосы на моём затылке, приподнимая голову, и наши глаза встретились друг с другом в битве.

Она была зла и чертовски возбуждена.

Но тому уже причиной был я. Ни кто-то из них.

– Перестань болтать и закончи своё дело, Сантьяго, иначе я…

Рот Амелии открылся и она упала обратно на своё место, когда мой большой палец поднялся к её клитору, а средний сделал последний толчок внутри, вырывая из неё оргазм.

Моя голова была плотно зажата между её бёдрами, когда она кончала, а губы ещё раз напоследок вернулись к киске, заставляя Амелию вздрогнуть от острых ощущений.

Мне бы хотелось почувствовать себя на её месте и получить то же, что и она. Но подождать, когда девушка захочет сделать это со мной, не составляло труда.

Наверное…

Каждая мышца в моём теле горела, а член находился в полной готовности, чтобы разорвать брюки и показаться Амелии. Он до боли давил на ширинку, заставляя меня вспоминать план яхты в поиске места, где бы я мог спрятаться и сделать своё дело подальше от всех.

Вскоре, когда ноги девушки больше не стискивали меня, удерживая на одном месте, я выбрался и посмотрел на неё. Её ладони изо всей силы прижимали подушку к лицу, заглушая стоны. Мне они послышались, как обычные, что значило, что она могла быть ещё громче, но скрыла это.

Шлепок за сокрытие этого пришёлся на её покрасневшее бедро. И после того, как она пнула меня своей дрожащей ступней, давая ответ, я поднялся с колен, не отводя глаз от прелестного тела, которое с желанием поддавалось мне немного ранее.

Амелия скрестила ноги в лодыжках и согнула их в коленях, приподняв к животу. Её голая киска смотрела прямо на меня, упрашивая оказаться внутри неё, пока девушка продолжала прижимать подушку к своему лицу. Если бы её учащённое дыхание не заставляло грудь двигаться вверх вниз, я бы решил проверить могла ли она дышать в таком положении.

Я облизнул губы, а затем вытер рот тыльной стороной ладони, прощаясь с её вкусом. Всё равно мы скоро встретимся. Чтобы вновь не прикасаться к ней после этого, мне придется отправиться на другую планету, но расстояние между нами также не устраивало меня, так что я выбирал быть с ней и изнывать от желания сделать большее в каждом следующем дне.

Нотки едва уловимой сладости отразились на моём языке и я резко повернул голову в сторону двери.

– Сладости… – прошептал я.

Чёрт, сколько прошло времени?

Амелия скинула подушку со своего лица, услышав мои слова, и, приподнявшись на локтях, стала в недоумении смотреть на меня.

Я забыл, зачем спустился сюда.

Мой друг всё это время ждал меня, чёрт.

– Было вкусно. Встретимся позже, Вуайеристка, – щёлкнув пальцами с улыбкой на лице, проговорил я.

А затем, быстро поправив себя в штанах, вылетел в коридор, получая в спину разъярённое:

– Idiota!

Папа с напряжённым выражением лица сидел напротив меня. Очки сползли вниз по его ровному носу и он внимательно читал то, что я передал ему – огромная стопка бумаг с информацией на одну из самых влиятельных семей Италии и то, почему Ндрангете был выгоден мой брак с единственной дочерью Джузеппе Теста.

Всё это требовалось не отцу, а синдикату. Он принимал любой мой выбор. Но мы не могли пустить в наше общество чужаков без особых причин для этого, поэтому брак и то, что бизнес получит от него было тем, что оставит меня и папу без лишних вопросов по поводу того, почему я не мог выбрать себе кого-то из нашего круга и наконец перестать так желать сделать единственную наследницу сельскохозяйственной империи своей женщиной.

– Почему именно эта девочка? – спросил мужчина, снимая очки и любопытно загоняя меня в угол своими карими глазами.

Никому не было известно. Один лишь я знал причины своей одержимости. Это чувство росло вместе со мной, пока я терпеливо ждал, когда придёт время, чтобы начать действовать.

Мне не хотелось загонять её в рамки. И я был достаточно терпелив, чтобы после она не стала винить меня в том, что я забрал у неё возможность учиться, хотя она проходила домашнее обучение, и быть свободной, хотя она также выбирала клетку вроде своей фермы, за периметр которой практически не выходила.

Жизнь, что у неё была сейчас, была более ущемленной, чем когда-либо будет со мной.

– Кому-то же из нас должны нравиться женщины, – отшучиваясь, ответил я.

Отец свёл брови и кинул очки на стол, изо всех сил пытаясь включить свой рабочий хмурый вид. Но считанные секунды спустя его губы всё же не выдержали и растянулись в широкой улыбке.

Мартин Риверо любил людей.

И я шутил. Женщины нравились ему. Реже, но всё же.

– Мне нужно было пороть тебя.

Я резко выдохнул, смеясь.

– Оставь свои извращения для «друзей».

Папа цыкнул и покачал головой.

– Молчу, – выставив ладони перед собой и откидываясь на спинку кресла, протяжно ответил я.

Он не скрывал этого, но и не распространялся. Быть таким, как мой отец было нормально, только большинство из наших людей всё ещё оставались традиционалистами и не принимали никого, кто хоть как-то отличался от принятых ими норм.

Хотя иногда в наш дом всё же заглядывали Солдаты Калабрийцы и они ужасно пугались каждый раз, когда встречали меня на кухне посреди ночи. Им было страшно быть пойманными. Но наша вилла была большой и папа всегда предупреждал меня, когда у него были «гости». Этим ребятам было не о чем беспокоиться.

Вопреки своей болтливости, я умел держать секреты. Люди могли на меня положиться.

– Почему? – поинтересовался отец.

– Что?

Я сложил руки на груди и делал вид, будто не понимал его.

– Почему она? – добавил он.

– Потому что я так хочу? – выгнув бровь, просто и без подробностей ответил я.

– Сантьяго, – строже произнёс мужчина передо мной.

– Что? – я улыбнулся. – Раньше моего «хочу» было достаточно.

– Раньше, когда ты был ребёнком.

А теперь через пару дней мне исполнится двадцать один. И кажется, я уже начинал чувствовать боль в коленных чашечках.

Мне было любопытно: это признак старости или того, что мне нужно было научиться держать себя в руках и переставать падать на колени при виде фотографий Амелии? Эта девушка не вела социальные сети и всё, чем я мог довольствоваться – снимки от папарацций с её выходов в свет вместе с родителями.

На одном из них она пытается ударить фотографа своей книгой, её лицо выдаёт гнев и она скалится, как разъярённая антилопа – моё любимое.

Я почувствовал, как вновь начал забываться, думая о ней, а уголки моих губ медленно стали подниматься вверх, выдавая довольное выражение лица, пока папа всё ещё глазел на меня.

– Конечно, если ты хочешь, я могу вновь начать вламываться в твою комнату и просить укачивать меня, – предложил я. – Только боюсь тогда тебе придётся отменить все свои планы на ночь, потому что двухметровый, загорелый, полуголый, молодой парень, – не унимаясь, перечислял свои достоинства я, – займёт место на кровати рядом с тобой.

Папа взял в руки ранее брошенные на стол очки и продолжил слушать меня.

– Хотя… – я задумался. – Разве что-то изменится?

Он довольно усмехнулся, наклонился и открыл полку справа от себя, но вместо того, чтобы убрать туда их, достал небольшой кожаный ремень.

Мои брови подскочили вверх.

– Откуда это здесь? – шокировано поинтересовался я.