Размышления на тему, откуда у зонтика может быть собственное мнение, прервал свистящий шёпот.

– Что за спектакль вы здесь устроили, леди?!

Мужской голос. Кажется. Ну… или очень низкий женский. Непонятно. Шепчет же. И очень тихо шепчет.

– Я с вами говорю, леди! Я же вижу, вы не спите!

А вот докажи. Проверь сначала. А мы тебя… зонтиком!

По коже побежал неприятный холодок: я почувствовала чужую досаду. Раздражение на моё упрямство. Но в то же время поняла, что другого от меня и не ждали.

Ну, тут всё проще простого.

Судя по оговоркам темнейшества, феи в этом мире – жутко упрямые и не самые приятные в общении существа.

– Как вы вообще умудрились попасться, леди, ещё и с Маори?! – не успокаивался голос.

 Лежу и молчу. Изображаю из себя упрямую обморочную фею.

Жутко неприятную в общении.

Готовая отразить атаку волшебным зонтиком в любой момент!

– Значит, слушайте сюда, леди, – прошипело над ухом и я с трудом подавила желание поморщиться. – Эскуро сейчас нет в доме, и раз вы каким-то невероятным образом умудрились попасться и подставить под удар всю операции, напоминаю вам о запасном плане!

Молчу. Интересно же послушать, что там за план такой запасной.

– Действуем ночью, леди. Как только вы активируете Маори, мы разом нейтрализуем всех обитателей усадьбы. Потом посыплем пыльцой, как и договаривались. Жандармерия и дознаватели всё спишут на фей.

А вот с этого момента поподробнее.

Это о чём мы договаривались?

Они тут что, местных фей с моей помощью решили подставить?!

– Ваша задача – Маори и шердов ларсен! После встречаемся в условленном месте.

Ларсен… Лис… Акишико!

Я вдруг поняла, что тот, кто говорит, до смерти боится белого лиса! Жаль, что никак нельзя этого самого лиса позвать…

И тут вдруг белоснежный зверь возник у меня перед мысленным взором! Я чуть головой не замотала. Потому что как живой, ей-богу! Лис какое-то время смотрел на меня умными глазами, а потом задрал верхнюю губу, обнажая клыки и верхнюю десну.

Тот, кто шептал, заговорил быстрее.

– И не смейте дурить, леди. Помните: вы взяли деньги! Взяли на себя обязательства! А с теми, кто взял на себя обязательства, Нэвис шутить не любит!

Что ещё за Нэвис такой?!

– Сюда идёт Снежная Смерть, – прошептал голос. – Попробуйте только взбрыкнуть! И считайте, что вам вынесено первое предупреждение.

Продолжаю лежать с закрытыми глазами.

Хотя ну о-очень интересно посмотреть на того, кто предупреждения мне выносит.

Но всё же не решаюсь. Может, я вообще, сплю. А раз сплю – мало ли кто тут что шепчет? И в то же время отчётливо понимаю, что открыть глаза помешали инстинкты моего нового тела!

Когда тот, кто шептал, ушёл, я ощутила это сразу. Дверь-то он закрыл бесшумно, но едва заметное колебание воздуха успокаивающе облизало щёку.

И сразу… Вот буквально в ту же секунду приоткрылась другая дверь!

С другой стороны комнаты!

На этот раз с трудом подавила улыбку.

Этот цокот когтей по паркету был мне знаком. Хотя уверена – когда нужно ступать бесшумно – ларсен умеет втягивать когти. Но улыбнуться хотелось не поэтому. Помимо Акишико, в комнату, где я находилась, прошмыгнули двое. Почти бесшумно, кстати, прошмыгнули. Только вот возбуждённое дыхание и витающее в воздухе сладкое предвкушение гадости для ближнего выдавало «зверят» с головой.

– Ага, здесь она, – несмотря на то, что Ингварчик тоже шептал, его я сразу узнала. – Быстрее!

– Значит, осталась, – громко прошептала в ответ Клиппи и я почти наяву увидела, как «одуванчик» потирает ладошки. – Но и на урок не пошла…

Детские пальчики вдруг коснулись моих крылышек. Стало щекотно.

– Тише ты! Разбудишь ещё!

– А вдруг бы она учителя Задавакуса заговорила? – задумчиво прошептала Клиппи и тёплое, ванильно-шоколадное дыхание защекотало мне щёку. – Мистрис Сапота говорит, она болтливая.

Это я – болтливая?!

Ну, здравствуйте.

Нет, я, конечно, за словом в карман не лезу, но по части болтливости мне до той же мистрис Сапоты далеко! И тот факт, что я о ней ни слова не сказала, а она обо мне успела на каждом углу растрепать, весьма красноречиво это подтверждает!

– Задавакуса заговоришь, пожалуй… Ну ничего, мы ей сейчас устроим. Пожалеет скоро, что осталась!

– А мистрис Сапота говорила, что она улетит…

– И что? – где-то сбоку на полу раздалось нетерпеливое сопение.

Он что, под кровать полез? Интересно, зачем?

– А она не улетела. И на урок с нами не пошла. Как и обещала. Может, она не шпионка?

– Слушай, – я по тону поняла, что Ингварчик нахмурился. – Ты её защищаешь, что ли? Гувернантку защищаешь?! Шпионку?!

И такая боль при этих его словах комнату наполнила, что мне даже дышать тяжело стало. Я вдруг поняла в этот самый момент: не отдам «зверят». Никому. Пока эта самая боль их не стихнет, которую никто почему-то кроме меня не чувствует.

К тому же, как по мне, меня очень даже защищали. И это шердовски приятно было. И умилительно вот до бабочек перед глазами просто… Ровно до того момента, пока препирание «зверят» не продолжилось.

– Да причём тут, – сердито отмахнулась Клиппи. – Я думаю, а какой смысл ей подошвы маслом мазать?

Вот и объяснилась возня и сопение у кровати.

– Ну как? – довольно пропыхтел Ингварчик. – Встанет и растянется прямо здесь! Как мистрис Пупсель. И мистрис Гарденсаунг. И та мистрис, в стёклышках… Весело же было!

Я уже приготовилась к тому, что Клиппи-Одуванчик сейчас снова встанет на мою защиту и собиралась умилиться окончательно и бесповоротно, как белокурый «зверёныш» выдал ангельским голоском:

– Так она ж фея. Ходить не сможет, так полетит. Давай лучше вместо масла ей подошвы клеем приклеим. И ещё волосы к подушке! Как мистрис Оранжад!

Ингварчик засопел. Ему явно не понравилось, что сия светлая идея залетела в голову не к нему.

Я тоже сердито засопела, но Ингвар сопел громче.

– Ладно, давай, – со вздохом прошептал он. – Пошли за клеем.

– Но какая она всё-таки красивая… – со странным сожалением в голосе прошептала Клиппи.

– Мама красивее, – отрезал Ингвар и задумчиво добавил: – А ещё можно пауков из учебника вырезать и дверь в ванную ей оклеить.

Клиппи от радости аж в ладоши захлопала.

И «зверята» вместе с ларсеном удалились.

А я, наконец, открыла глаза и села на кровати.

Красивая?

Кажется, пришло время, посмотреться в зеркало!

Что и говорить – на гувернантках здесь не экономят.

Помимо круглой кровати под лёгким балдахином, на которой я сидела, в просторной комнате обнаружился будуарный столик на изящных ножках с зеркалом в раме в цветочках, ещё одно зеркало, на стене, чтобы разглядеть себя в полный рост, шкаф-секретер с витриной, комод в поющих птицах и ещё один шкаф, трёхстворчатый. Распахнутая дверь вела в соседнюю комнату, и я сразу поняла, что та комната тоже моя. Гувернантская в смысле. В проёме двери виднелся угол низкой тахты с цветными валиками, силуэт кресла и круглый журнальный столик. И всё такое добротное, в благородной гамме цвета слоновой кости, в тон полу и потолку. Стены же были тёмно-пудровые, с щедрым добавлением серого. Честно, представить за изящным будуарным столиком корпулентные достоинства мистрис Потаерх не было никакой возможности. Как невозможно было их вообразить и на круглой кровати под легчайшим балдахином-паутинкой.

Порыв броситься к зеркалу был неумолимо задушен иным порывом, спорить с которым не представлялось возможным в силу природы его характера. Распознав безошибочно за одной из дверей уборную, я стремглав устремилась туда.

А вот после меня ждал сюрприз. Потому что в ванной комнате – а это была именно комната, с кушеткой, креслом и столиком, и это помимо самой ванны и прочих удобств – зеркало тоже наличествовало!

И вот когда я к нему приблизилась, и, вдохнув-выдохнув, глаза на своё отражение подняла – челюсть так и отвисла, а колени ослабли. Пришлось ладонями о столешницу опереться.