Я выскальзываю из нее, наслаждаясь тихим вскриком, который она издает, когда я больше не наполняю ее, и провожу пальцами по ее намокшей киске, используя ее собственное возбуждение, чтобы смазать ее маленькую, узкую дырочку, когда я прижимаю к ней головку своего члена.

— Член там будет казаться слишком большим, — предупреждаю я ее. — Но ты можешь взять его, зайчонок. Ты сможешь Лиллиана.

Она кивает, затаив дыхание.

— Я смогу взять твой член, — шепчет она, ее задница прижимается ко мне, и я чувствую, как пульсирую от предвкушения.

Мне приходится действовать медленно… мучительно медленно. Она такая тугая, и мне трудно, даже такой мокрой, как она, засунуть головку моего члена в ее задницу. Я толкаюсь в нее, раздвигая ее, и крика, который она издает, когда мой член входит в нее, достаточно, чтобы заставить некоторых посетителей пляжа внизу посмотреть на наш балкон.

Я надеюсь, они смогут увидеть, как я ее трахаю.

— Хорошая девочка, — бормочу я, проводя рукой по ее спине. — Такая хорошая девочка. Это только первый дюйм, но ты сможешь взять все.

Она задыхается, тяжело дышит, но кивает. Ее молчаливое согласие делает меня тверже, чем когда-либо, и я толкаюсь вперед еще немного, погружаясь еще на дюйм в ее тугую задницу, и она вскрикивает.

Медленно, понемногу, я заставляю ее взять все. Она тяжело дышит и постанывает к тому времени, как я полностью усаживаюсь на ее идеальную попку, мои пальцы поглаживают ее клитор, чтобы облегчить это, и я даю ей время привыкнуть, пока я пульсирую внутри нее, тугой жар настолько хорош, что я знаю, что пройдет всего несколько поглаживаний, прежде чем я заполню ее.

Она снова вскрикивает, когда я начинаю толкаться, стонет так громко, что я вижу, как люди внизу теперь полностью наблюдают за нами, и это заводит меня еще больше. Снова и снова я погружаюсь в нее, пока не слышу, как она стонет мое имя, чувствую, как пульсирует ее клитор под моими кончиками пальцев, и она кричит, что кончает. Оргазм настолько интенсивен, что почти болезнен. Мой член набухает и твердеет в ее заднице, наполняя ее спермой, когда я слышу, как она просит об этом, умоляет, ее собственный оргазм берет верх, пока ее колени почти не подгибаются, и она хватается за перила, и я не уверен, что когда-либо в своей жизни кончал так сильно и так много. Я вижу, как сперма стекает вокруг моего члена, стекая по ее коже, и я все еще чувствую, как она пульсирует, вырываясь из моего члена.

Когда я выскальзываю из нее, падая обратно на один из шезлонгов, она на мгновение не двигается. Все, о чем я могу думать, это о том, как чертовски великолепно она выглядит, ее плавки от бикини все еще сдвинуты, ее киска розовая, пухлая и опухшая, и моя сперма капает из ее задницы, ее грудь вздымается, когда она цепляется за перила и пытается отдышаться. Мгновение спустя она поворачивается, подходит, чтобы присоединиться ко мне в гостиной, и прислоняется к моей груди, сворачиваясь калачиком в моих объятиях.

— Мне это понравилось, — тихо говорит она, наклоняясь, чтобы поцеловать меня в шею. Мое сердце немного замирает, когда я слышу, как она это говорит. Было время, когда она никогда бы не призналась, что ей это понравилось, что я заставил ее кончить, и что она хочет, чтобы я сделал это снова. — Я люблю тебя, Николай.

Говоря это, она смотрит на меня, и я провожу пальцем под ее подбородком, наклоняясь, чтобы поцеловать ее.

— Я тоже люблю тебя, зайчонок.

Было время, когда мне казалось, что я причиняю ей боль каждым своим прикосновением. Как будто моя страсть к ней была ядом в ее венах, медленно убивающим ее. Но я нашел способ исцелить ее, и она тоже исцелила меня. И теперь она будет со мной навсегда.

Именно так, как я поклялся.

ЭПИЛОГ

ЛИЛЛИАНА

Прошел еще месяц после того, как мы вернулись, и у нас появился наш новый дом. Мы не торопились, выбирая его, желая, чтобы он был идеальным, и это так.

Новый дом, это все, о чем я могла мечтать, все, о чем я никогда не думала мечтать, на самом деле. Это массивный каменный особняк за городом, на красивой ландшафтной территории, практически поместье. Сам дом четырехэтажный, в нем столько комнат, что я не знаю, как мы вообще сможем их заполнить, и джакузи с огромными окнами во всю стену, настолько похожий на тот, что был в домике, в котором мы останавливались, что я спросила Николая, можем ли мы оборудовать бассейн с подогревом и барную стойку, как это было в домике. Он сказал "да", конечно. Не так уж много он мне не дает, если я прошу об этом. Его нежелание давить на меня слишком близко сменилось преданностью, любовью, которая поражает меня тем, как много он, кажется, способен дать, и поэтому то, что когда-то, казалось бы, проклятием, теперь является тем, чем я рада поделиться с ним.

Я жду первой ночи в нашем новом доме, уже в основном, обставленном декораторами, которых мы наняли и с которыми работали. Я сижу на кухонном островке, совсем как в ту первую ночь в коттедже, пока он готовит мне ужин, и когда он подходит, чтобы налить мне бокал красного вина, которое, как он знает, я люблю, я качаю головой.

Николай хмурится.

— Ты уверена? Ты же любишь…

Он замирает, глядя на меня.

— Лиллиана…

Я киваю, чувствуя внезапный комок в горле.

— Ты уверена? — Спрашивает он, и я снова киваю, пытаясь подобрать слова.

— Я абсолютно уверена, — шепчу я. — Николай, ты…

— Рад? — Он бросает щипцы, обходит столик, чтобы поднять меня с сиденья и посадить на него, его рука скользит по моему все еще плоскому животу. — Я в восторге. Я не могу поверить…о, черт, Лиллиана. Я так чертовски счастлив.

К моему шоку, он наклоняется и целует мой живот через тонкий шифон блузки. Это такой неожиданный жест, что у меня на глаза наворачиваются слезы, и я провожу рукой по его волосам, проводя пальцами по голове, пока его руки скользят вверх по моим бедрам.

— Когда? — Спрашивает он, и я тихо смеюсь.

— Я думаю, это мог быть наш медовый месяц, — признаю я. — У нас было много секса.

— Да так и было, — соглашается он, и я вижу внезапный жар в его глазах, его руки задирают черную юбку-карандаш, которая на мне надета. Остров для него на уровне бедер, и я вижу выпуклость на его брюках, толстый гребень его внезапно отвердевшего члена. Я издаю тихий, хриплый стон при виде этого, прикусывая нижнюю губу, и его рука мгновенно тянется к поясу.

Он наклоняется вперед, целует меня, высвобождая свой член, подтягивает меня к краю островка, а другой рукой задирает мою юбку до конца.

— На всякий случай, — поддразнивает он, его член толкается у моего входа, и я смеюсь.

— Я думаю, что все остальное это перебор, — говорю я ему, но мои бедра уже раздвигаются, моя киска становится влажной для него, когда я чувствую, как он начинает входить в меня. Ему так чертовски хорошо, и мне всегда также хорошо, я обхватываю ногами его бедра, притягивая его ближе, когда он начинает толкаться.

Я чувствую запах подгорающего ужина. Но его пальцы на моем клиторе, мой собственный оргазм близок, и когда он проводит зубами по моей шее и начинает трахать меня сильнее, шепча мне на ухо, как сильно он хочет наполнить меня своей спермой, я решаю, что мне все равно. Мы всегда можем приготовить еще один ужин. И прямо сейчас Николай это все, чего я хочу.

Он — все, чего я когда-либо захочу. Навсегда.

КОНЕЦ

БОННУС

Дополненная версия Лиллианы на события в хижине в лесу

Николай включает свет в спальне, и я ахаю, мои глаза слегка расширяются, когда я оглядываюсь вокруг и замечаю огромную кровать с балдахином в деревенском стиле, сосновый пол, толстый меховой ковер перед каменным камином, железную люстру, свисающую над бархатными креслами с подлокотниками рядом с книжной полкой и окном, из которых открывается вид на окрестности. Тут даже есть балкон, но для него слишком холодно.