Не волнуйся, зайчонок, думаю я, когда она снова берет меня в рот, продвигаясь вниз на первый дюйм. Я заставлю тебя кончить снова, прежде чем закончится ночь.

Она проходит половину моей длины, прежде чем снова начинает задыхаться, ее глаза слезятся, когда она изо всех сил пытается взять больше. Я провожу пальцами по ее волосам, и это борьба с тем, чтобы не засунуть себя ей в горло. Ощущение, когда она задыхается от моей головки, кажется чертовски невероятным, и я могу только представить, насколько лучше было бы чувствовать, как ее горло обвивается вокруг меня, сжимая.

— Ты можешь взять больше, — вместо этого я подбадриваю ее. Я мог бы заставить ее, но я хочу, чтобы она этого захотела. Я хочу видеть, как она пытается изо всех сил засунуть меня себе в глотку. — Только понемногу за раз. Хорошая девочка.

Я не могу сказать, насколько ей нравится похвала, но я думаю, это ее задевает. Я вижу, как она снова ерзает на ковре, когда смотрит на меня, изо всех сил пытаясь выдержать еще немного. Она все еще не взяла в рот несколько дюймов моего члена, и я обхватываю его пальцами, слегка поглаживая, пока ее губы касаются моей руки с каждым движением.

Она отрывает свой рот от моего члена, тяжело дыша.

— Я не могу, — шепчет она. — Это слишком.

Я вижу, что она говорит серьезно. Я мог бы заставить ее, мог бы продолжать, пока она не проглотит все это и кончить ей в горло. Это заманчиво. Мой член ноет, мои яйца напряжены от потребности в освобождении, а ее припухшие губы так хорошо смотрятся рядом со мной. Но я также знаю, что, если я не буду давить на нее, она с большей вероятностью уступит мне. Признается, чего она хочет. Может быть, не сегодня вечером, но позже.

— Все в порядке, девочка, — бормочу я, протягивая к ней руки. Я поднимаю ее с ковра, мой член пульсирует в знак протеста против потери ее рта и моей руки, но у меня другие планы.

Я поворачиваю ее к одному из кресел с подголовниками, беру ее руки и кладу их на подлокотники, нежно прижимая ее пальцы к бархату.

— Оставайся вот так, — шепчу я ей. — Ноги врозь.

Она тяжело сглатывает, и я вижу нервозность на ее лице, но я хочу, чтобы она была уязвима. Я провожу рукой по ее спине, пальцы скользят вдоль позвоночника, вниз к пояснице.

— Выгнись для меня, малышка, — бормочу я. — Покажи мне, какая ты красивая, когда задираешь для меня свою задницу.

Лиллиана издает тихий звук, который может означать шок или протест, но она делает, как я ей говорю. Это поражает меня, я ожидал, что она будет сопротивляться. Но она выгибается под моей рукой, и я перемещаюсь, чтобы встать позади нее, скользя руками по плавным изгибам ее задницы и слегка сжимая.

Я хочу трахнуть ее так сильно, что это почти причиняет боль. Но я хочу научить ее тому, что ее усилия вознаграждаются. Что если она доставит мне удовольствие, я доставлю ей удовольствие в ответ.

Я медленно опускаюсь на колени на меховой коврик позади нее. Я слышу ее резкий вдох и вижу, как она дергается, оглядываясь на меня, ее глаза поражены.

— Николай…

— Хорошая девочка. Мне нравится слышать, как ты произносишь мое имя. — Со временем я даже надеюсь, что это будет не просто протест.

Я провожу руками по ее ногам, ощущая мягкость ее кожи под своими ладонями, когда раздвигаю ее ноги достаточно широко, чтобы увидеть, как ее мягкие складки раздвигаются для меня.

— Шире, — призываю я ее, осторожно раздвигая ее ноги дальше, и чувствую ее легкое сопротивление, когда она снова смотрит на меня. В ее глазах мольба о том, чтобы я остановился или о большем, я не уверен. Но в любом случае, я уже знаю, что собираюсь с ней сделать.

— Николай, не… — шепчет она, но я уже смотрю на нее, широко раздвинутую и уязвимую для меня, ее задница и киска на полном обозрении.

— Ты выглядишь восхитительно, зайчонок, — бормочу я, прижимая большие пальцы к мягкой плоти ее внутренней поверхности бедер, пока я раздвигаю ее ноги, не позволяя ей сомкнуть их. — Достаточно хорош, чтобы съесть тебя.

И я планирую.

Я наклоняюсь вперед, проводя языком по ее складочкам. Она так жаждет меня, как я и представлял, и это заставляет мой член пульсировать, думая о том, как она возбуждается, когда я у нее во рту. Я чувствую, как она подергивается, содрогаясь под моими руками, когда я на мгновение просовываю в нее свой язык, скручивая его и облизывая, чувствуя, как она сжимается вокруг меня. Я хочу услышать ее стон. Я трахаю ее своим языком немного дольше, наслаждаясь влажным теплом, стекающим по моим губам и подбородку, когда ее бедра непроизвольно выгибаются назад напротив моего лица.

Я протягиваю руку между ее бедер, поглаживая ее гладкий клитор, снова просовывая язык, и слышу, как она ахает. Ее ноги дрожат, колени слегка подгибаются, и я поддерживаю ее другой рукой на бедре, удерживая равновесие, пока доставляю ей удовольствие языком и пальцами.

Когда я, наконец, отстраняюсь, все еще потирая ее клитор, я слышу, как она тяжело дышит. Ее руки так крепко сжимают подлокотники кресла, что я вижу вмятины, которые ее пальцы оставляют на бархате, волосы падают ей на лицо, а бедра подергиваются и содрогаются.

— Ты попросишь меня заставить тебя кончить? — Бормочу я, мои пальцы все еще скользят по ее набухшему клитору. — Я хочу услышать, как ты просишь, Лиллиана.

— Нет, — выдавливает она, слово застревает у нее в горле. — Я не собираюсь тебя ни о чем просить.

— За исключением того, чтобы я отпустил тебя. — Я тру немного быстрее, желая почувствовать подчинение ее тела. Я хочу почувствовать, как она кончает для меня, чтобы она поняла, что от этого никуда не деться. Что она хочет меня, нравится ей это или нет.

— Ты собираешься отпустить меня, если я кончу? — Она тяжело дышит, и я смеюсь, другой рукой обхватывая свой член и делая себе несколько быстрых, резких поглаживаний, чтобы облегчить боль.

— Нет, малышка. Ты действительно в ловушке. Но тебе будет легче, когда решу, что пришло время тебя трахнуть.

Я вижу, как ее челюсти сжимаются.

— Нет, — шипит она, и я снова чуть не смеюсь, потому что точно знаю, почему ее ответ был таким коротким. Это все, на что она способна, когда так возбуждена.

— Ты все равно кончишь, — говорю я ей. — Но… когда я решу.

И я убираю пальцы от ее клитора.

Представляю, как ей приходится стискивать зубы, чтобы не издать протестующий стон, и даже в этом случае, несмотря на все ее усилия, у нее вырывается всхлип. Ее тело содрогается, спина выгибается дугой, ее тело теряется в своей потребности, даже когда она изо всех сил пытается контролировать это.

У нее был свой шанс. И теперь я собираюсь мучить ее с удовольствием, пока она либо не сдастся, либо я не решу, что больше не могу ждать, и заставлю ее кончить.

Я делаю именно это. Я дразню ее клитор языком и пальцами, чередуя, проводя по нему языком с быстрыми движениями пальцев, ожидая, пока не почувствую, что она начинает напрягаться, прежде чем отстраниться. Я ласкаю ее вот так, снова и снова, пока она не превращается в липкое, мокрое месиво, ее кожа начинает блестеть от пота из-за близости камина, и когда я снова провожу языком по ее клитору, я вижу, как она дрожит.

— Попроси меня, — бормочу я, и она качает головой.

— Я никогда не собираюсь просить тебя об этом, — выплевывает она, и я хихикаю, снова скользя языком по ее мокрой киске.

— Не будь так уверена, — предупреждаю я ее, а затем даю ей то, что планировал, если она откажется выполнить мою просьбу.

Я прижимаю два пальца к ее клитору, потирая, когда я толкаю большой палец внутрь нее, давая ей сжаться, пока я перекатываю ее чувствительную плоть под кончиками пальцев. И затем, как только я чувствую, что она на грани срыва, я поднимаю подбородок, проводя языком по ее тугой попке.

— Николай, нет! — Кричит она, ее шея и лицо краснеют от стыда, потому что в то же мгновение, когда я провожу языком по ее узкой маленькой дырочке, она жестко кончает на меня.

Все ее тело изгибается, бедра отклоняются назад, она насаживается на мой язык и одновременно пытается тереться о мои пальцы, и я без тени сомнения знаю, что, если бы я не лизал ее задницу, она не кончила бы так сильно, как сейчас.