– Вообще говоря, да, – сказал я и, так как его глаза излучали безусловную добропорядочность, добавил: – Побудь я здесь дольше, стал бы, наверно, первоклассным специалистом, не отправляясь с какими-либо миссиями. У вас невольно пропитываешься этим, этим... – Я не мог подобрать нужное слово.

– Колоритом! – выпалил он и опять рассмеялся.

Смеялся и я. Мне было легко и хорошо и даже не приходилось преодолевать себя, чтобы помешивать чай. Просто удивительно, с чем это у меня до недавнего времени ассоциировалось.

– Можно мне посмотреть это? – спросил я, указывая на связанные шпагатом бумаги.

– Все, что вам будет угодно. – Он протянул через стол связку, довольно тяжелую. – Пожалуйста...

Его тихий, с мягким нажимом голос помешал мне взглянуть на инструкцию.

– Может быть, сперва приведем в порядок некоторые... фактические обстоятельства... Так неуклюже, по-казенному это у нас называют. Вы мне поможете, верно?

– Да?.. – произнес я губами, ставшими вдруг чужими и непослушными.

– Если вам нужно куда-нибудь позвонить... – подсказал он, тактично опуская глаза.

– Ах да! И как это я забыл! Священнику из Теологического отдела – совершенно вылетело из головы! Разрешите?

– О, я уже сделал это за вас...

– Вы? Как это – почему?..

– Пустяки. Остается еще кое-какая мелочь, гм?

– Не знаю, как быть. Рассказать вам?

– Я не настаиваю...

– Это было... скажите, майор, – все это было испытанием? Да? Меня решили испытать?

– Что вы понимаете под испытанием?

– Ну, откуда мне знать... что-то вроде предварительного исследования. Я понимаю, что пригодность, в некотором роде, э-э... новичка, может быть поставлена под сомнение, вот ему и подсовывают...

– Но, простите... – Он был неприятно поражен, опечален. – Сомнения? Исследование? Подсовывание? Как вы можете предполагать что-либо подобное! Я имел в виду то, что вы... взяли там... намереваясь вручить мне... не так ли? Однако же вы забывчивы, – улыбнулся он, видя мою беспомощность. – Ну, там, в часовне. Оно у вас при себе – должно быть, в кармане, верно?

– А-а!

Я достал из кармана пузыревидный палец и подал майору.

– Благодарю, – сказал он. – Я приобщу это к документации по его делу. Это порядочно усугубит его вину.

– Там внутри что-то есть? – спросил я, глядя на обмякший мизинец, который он положил перед собой.

– Нет, откуда... – Он поднял розовую колбаску и показал ее на свет. Она просвечивала – пустая. – Просто приобщим к делу, как доказательство особой дерзости. Это ему даром не пройдет...

– Старику?

– Ну, ясно.

– Да ведь он мертв...

– Ну и что? Действие было враждебное! Вы же видели! Из-под флага, того...

– Да ведь это был труп!

Он тихонько засмеялся.

– Дорогой коллега – я ведь могу вас так называть, правда? – хорошо бы мы выглядели, если бы смертью можно было от всего отвертеться. Но хватит о нем. Благодарю за сотрудничество. Вернемся к делу. Перед отправкой вас ожидает еще то да се...

– Что?

– Ничего неприятного, уверяю вас! Обычное введение в курс дела. Ну, пропедевтика. Вы ориентируетесь – хотя бы отчасти – в том объеме шифров, которыми должны овладеть?

– Нет, разумеется, нет.

– Вот видите. Имеются шифры опознавательные, дежурные и особые, это как раз для вас, – улыбнулся он. – Их каждый день меняют, это необходимо, но как же хлопотно! Вдобавок каждый отдел имеет свой собственный, внутренний, так что, если ты входишь и говоришь что-то, одно и то же слово или имя на разных этажах означает нечто иное.

– И имя тоже?

– А как же! А как вы думали! Ха-ха, ничего себе была бы история – явное имя, скажем, главнокомандующего! Вы не заметили, как специфически звучат имена сотрудников его штаба?

– Действительно...

– Ну, видите. – Он посерьезнел. – Поэтому зашифрованы звания, ранги, приветствия...

– Приветствия?

– А вот, к примеру, беседуешь с кем-нибудь по телефону, с кем-нибудь извне, и говоришь, скажем, «добрый вечер», – отсюда можно заключить, что у нас и ночью работают, что есть смены, а это уже важная информация... для кое-кого, – выделил он последнее слово. – Впрочем, любой разговор...

– То есть как это? А теперь, когда мы...

Он кашлянул с еле заметным замешательством.

– Неизбежно, дорогой мой!

– Простите, но я, ей-богу, не понимаю...

Он смотрел мне в глаза.

– О... и зачем вы это говорите? – отозвался он приглушенным голосом, в котором чувствовалось сожаление. – Понимаете, прекрасно понимаете. «Забыл»... «Не знаю, о чем речь»... «Испытание»... «Предварительное исследование»... Теперь вам понятно? О, вижу, вижу, что понятно. Ну, зачем делать такое отчаянное лицо? Зачем? Каждый шифрует, как может, – и вы тоже научитесь профессиональному подходу. Ведь все в порядке, так ведь?

– Да, раз вы говорите...

– Побольше уверенности в себе, мой дорогой! Служба есть служба, течение дел анонимное, есть свои сложности, неожиданности, но вы, сотрудник, на которого возложена столь трудная Миссия, не дадите сбить себя с толку всякими глупостями, тем более что они неизбежны. Теперь я направлю вас в Отдел шифров – там лучшие, чем я, специалисты объяснят вам все, что нужно, разумеется, без всякой муштры, просто в дружеской беседе... а инструкция тем временем будет ждать вас здесь.

– Я даже не заглянул в нее...

– А кто вам мешает?

Я развязал лежавшую на столе пачку. Мой взгляд блуждал по строчкам машинописи, пока наконец не выхватил наугад:

«Твой ум не принимал в себя ничего, а только отражал окружающее, словно облитый водой, отливающий влажным блеском комок ссохшейся глины»...

Я перескочил через несколько строчек.

«До сих пор ты совершенно не думал о том, что будешь делать дальше. Протянув руку к двери, ты в первый раз осознал, где ты, ощутил ожидающий тебя за тонкой перегородкой недвижный, белый лабиринт».

– Что это? – выдавил я из себя, поднимая глаза на майора. Страх плоским жаром разливался в груди. – Что это такое?

– Шифр, – равнодушно сказал он, ища чего-то в разложенных на столе бумагах. – Инструкция должна быть шифрованной.

– Но это... это звучит, как... – Я не докончил.

– Шифр должен походить на все что угодно, за исключением шифра, – ответил он.

Перегнувшись через стол, он взял у меня из рук инструкцию. Мои пальцы скользнули по картонной обложке.

– А... мог бы я взять ее с собой?

– Зачем? Она будет ждать вас здесь.

В его голосе звучало неподдельное удивление.

– Ну, мне могут ее перевести – в этом Отделе шифров.

Он рассмеялся.

– Да, сразу видно новичка. Ничего. Необходимые навыки войдут вам в кровь. Мыслимое ли дело – выпустить из рук инструкцию? Ведь о вашей Миссии знает, кроме главнокомандующего, только начальник штаба да я, общим счетом три человека.

Молча проводил я глазами пачку бумаг, которую он опять положил в сейф, а потом, словно забавляясь, покрутил цифровые валики.

– Но вы можете по крайней мере сказать, в чем состоит моя Миссия? Хотя бы в общих чертах, в двух словах, – настаивал я.

– В общих чертах, да? – бросил он. Прикусил нижнюю губу; непослушная светлая прядь волос закрыла ему левый глаз, но он не откинул ее. Он стоял, кончиками пальцев опершись о стол и по-школярски распирая языком щеку, потом вздохнул и улыбнулся. На левой щеке обозначилась ямка.

– Ну, что мне с вами делать, что мне с вами делать... – повторил он. Вернулся к сейфу, вынул оттуда бумаги и, крутя цифровой щиток защелкнувшейся дверцы, сказал: – У вас ведь есть папка, а? Сложим-ка туда все это добро, так, прекрасно...

Он взял пустую папку, которую я положил перед тем на стол, и запихнул туда бумаги.

– Прошу, – сказал он, вручая мне ее с весело сощуренными глазами. – Теперь она уже у вас, эта ваша инструкция, да еще в такой папке! Желтой... ну-ну!

– А этот цвет что-нибудь значит?

Моя наивность развеселила его. Он сдержал улыбку.

– Значит ли он что-нибудь? Превосходно! Значит, да еще как! А теперь идемте вместе, лучше я вас провожу, так будет скорее, туда, пожалуйста...