– Любопытные у нас трофеи... верно?

Эхо наших шагов разносилось по еще более великолепному залу. Я посмотрел вверх. Всю стену напротив занимал гобелен; мастерская композиция, выполненная в рыжих и черных как смоль тонах, изображала созидание государства. Адъютант, не без некоторого колебания, показал мне подстриженные черные бачки, составлявшие часть плаща одного из высших сановников, давая понять, что они принадлежали разоблаченному им агенту.

Веявший из-за колонн сквозняк предвещал близость широкой анфилады. Я уже не разглядывал экспонаты; потерянный, ошеломленный, я шествовал вслед за своим провожатым через их скопища, искрившиеся в свете ламп, мимо отделов открывания касс, искусительства, сверления стен, пробивания гор, осушения морей, дивился многоэтажным машинам для копирования мобилизационных планов на расстоянии, для превращения ночи в искусственный день и наоборот; под огромным хрустальным куполом мы прошли через палату фальсификации солнечных пятен и планетных орбит; вделанные в плиты какого-то драгоценного металла, сияли подделки созвездий и фальсификаты галактик с шифрованными пояснительными табличками; у стен бесшумно работали мощные вакуумные насосы, поддерживая высокое разрежение и нужную мощность излучения, при которых только и могли существовать поддельные атомы и электроны. Голова у меня шла кругом от избытка впечатлений; Бландердаш, несомненно, понимая мое состояние, повел меня к выходу. У дверей, снабженных часовой защелкой, мы распечатали верхний карман его мундира, он достал оттуда конверт с паролем, и мы прочли его.

Уже где-то на середине нашего шествия через Отдел коллекций я начал составлять в уме комплименты, которые скажу после осмотра всего собрания, но теперь не мог выдавить из себя ни слова. Бландердаш, как видно, понимал и мое молчание, поскольку не нарушил его; когда мы были уже у лифта, к нам подошли двое молодых, тайных, как и он, офицеров. Отдав честь, учтиво извинившись передо мной, они отозвали адъютанта в сторону. Последовал короткий обмен репликами, за которым я наблюдал, прислонившись к дверному косяку. Бландердаш казался слегка удивленным – приподняв брови, он что-то говорил офицеру постарше, но тот сделал запрещающий жест, слегка повернув локоть в мою сторону. На этом сцена закончилась. Адъютант, не попрощавшись со мной, ушел со старшим офицером, а второй подошел ко мне и объяснил с предупредительно вежливой улыбкой, что ему приказано проводить меня в Отдел Н.

Я не видел причин возражать. Мы уже вошли в распечатанный лифт, когда я спросил его про моего прежнего чичероне.

– Простите? – переспросил офицер, наклоняя ухо к моим губам и в то же время прижимая руку к груди, как будто у него заболело сердце.

– Ну, Бландердаш... наверное, он ушел по делам службы? Знаю, что я не должен, собственно, спрашивать...

– Да нет, что вы, – поспешно проговорил офицер. Медленная, необычная улыбка растянула его тонкие губы. – Как вы сказали? – спросил он задумчиво.

– Простите?

– Ну, это имя...

– Бландердаш? Ну как же... ведь так зовут того адъютанта, верно? Или я ошибаюсь?..

– О нет, безусловно нет, – быстро произнес он, но улыбка его становилась все задумчивее. – Бландердаш, – пробормотал он, когда лифт сбавил скорость, перед тем как мгновенно остановиться. – Бландердаш... фи... Бландердаш... пожалуйста...

Не знаю, к кому относилось его «пожалуйста» – быть может, ко мне, потому что он как раз открывал дверь лифта, – и много бы я дал, чтобы это узнать, но мы уже быстро шли по коридору, направляясь к одной из множества сияющих белых дверей. Офицер впустил меня и тотчас снова закрыл дверь. Я стоял в длинной, узкой комнате без окон; за четырьмя столами, освещенными настольными лампами, работали офицеры в расцвете лет; спасаясь от жары, они поснимали мундиры, повесили их на спинки стульев и, подвернув манжеты рубашек, корпели над грудами бумаг. Один из них выпрямился и уставился на меня черными, блестевшими из-за очков глазами.

– Вы по какому делу?

Я сглотнул, подавив нетерпение.

– Особая Миссия – по поручению комендерала Кашенблейда.

Если я – не отдавая себе в этом отчета – полагал, что остальные офицеры поднимут головы при этих словах, то я ошибался.

– Ваше имя? – спросил все тем же твердым, деловым тоном офицер в очках. У него были мускулистые руки спортсмена, загорелые, с маленькой шифрованной татуировкой.

Я назвал себя. Почти одновременно он нажал клавиши какой-то машинки у себя на столе.

– Характер Миссии?

– Особая.

– Цель?

– Я должен был узнать ее здесь.

– Вот как? – сказал он. Он снял мундир со стула, надел его, застегнул, поправил чехольчик на эполетах и направился к следующей двери. – Прошу за мной.

Я вошел следом и лишь тогда, глянув украдкой в сторону, убедился, что офицер, который меня сюда привел, вообще не вошел в комнату, а остался в коридоре.

Новый мой провожатый включил настольную лампу и стоя представился:

– Младший шифрант Дашерблар. Прошу вас, присаживайтесь.

Он нажал кнопку звонка; молодая девушка, несомненно секретарша, принесла два стакана чая и поставила их перед нами. Дашерблар сел напротив меня и начал молча помешивать чай.

– Вы ждете, что вас ознакомят с сущностью вашей Миссии, не так ли? – наконец сказал он.

– Да.

– Гм. Это трудная и сложная Миссия... да... или, вернее, необычная, господин... простите, как вас зовут?

– Все так же, – ответил я с еле заметной улыбкой.

Офицер улыбнулся в ответ. У него были отличные зубы; его лицо излучало в эту минуту непринужденность и искренность.

– Ха-ха, превосходно, превосходно. Благодарю вас. Итак, значит... сигарету?

– Спасибо, не курю.

– Это хорошо, это очень хорошо. Человек не должен иметь дурных привычек, не должен, так... один момент.

Он встал и включил верхний свет; я увидел огромный бронированный сейф свинцового цвета, протянувшийся во всю ширину стены. Дашерблар поочередно поставил в нужное положение семь цифровых валиков, массивная стальная плита бесшумно сдвинулась, и он начал перекладывать пачки папок, лежавших между металлическими перегородками.

– Я дам вам инструкцию, – проговорил он; при басовом звуке зуммера замолчал, повернулся и взглянул на меня. – Извините... как видно, что-то срочное. Вы могли бы подождать? Это займет самое большее пять минут...

Я кивнул. Офицер вышел, тихо опустив дверную ручку. Я остался один, освещаемый лампой, прямо напротив приоткрытой дверцы сейфа.

«Неужели они хотят испытать меня? Таким наивным, незатейливым способом?» – возмущенно подумал я. Некоторое время я сидел спокойно, пока какая-то сила не повернула мою голову в сторону сейфа. Я сразу же отвернулся – и встретил глазами зеркало, отражавшее ряды полок с секретными документами. Я решил считать дощечки паркета. Увы, пол был линолеумный. Я сплел ладони, напряженно вглядываясь в побелевшие косточки пальцев; наконец меня охватил гнев. Почему я не могу смотреть туда, куда хочется? Папки были черные, зеленые, розовые и лишь несколько желтых. Как раз с желтых свисали тесемки, обвешанные тарельчатыми печатями. У одной папки, лежавшей наверху, были загнуты уголки. «Тоже мне, секреты, – подумал я. – В конце концов, Миссию доверил мне сам главнокомандующий, в случае нужды я могу на него сослаться – но о какой нужде я, собственно, думаю?»

Я посмотрел на часы. После ухода офицера прошло уже десять минут. В комнату не проникало ни шороха; стул, на котором я сидел, был жесткий – с каждой минутой я ощущал это все явственней. Я закинул ногу на ногу, но так было еще хуже. Встал, подтянул брюки, чтобы не мялась стрелка, и поспешно уселся опять. Теперь меня стеснял даже стол, о который я оперся локтем. Я пересчитал папки на полках, вдоль и поперек. Потянулся. Проходили минуты. Я все сильнее чувствовал голод. Выпил остатки чая и выскреб ложечкой сахар со дна стакана. На открытый сейф я уже не мог смотреть. Я был просто взбешен. Взглянув на часы, обнаружил, что прошел почти час. Еще через час я начал терять надежду на возвращение офицера. Что-то с ним, видно, случилось. Что? Возможно, то же самое, из-за чего вдруг отозвали Бландердаша. Или его имя было Кашерблад? Олдеркларш? Далдербларл? Балдеклаш? Я никак не мог вспомнить – должно быть, от голода и злости. Встал и принялся нервно расхаживать по комнате. Почти три часа один на один с открытым сейфом, полным секретных документов, – дело выглядело смертельно серьезным. Веселую шутку сыграл со мной этот... этот – как же этого звали, черт подери?! Если меня спросят, кого я жду... Я решил выйти. Хорошо, но куда? Вернуться в ту комнату, через которую я сюда попал? Меня начнут спрашивать. Моя история прозвучит неправдоподобно. Я это чувствовал. Я уже видел лица судей. «Офицер, имени которого вы даже не помните, оставил вас одного в комнате с открытым сейфом? Неплохо, однако старо... может, „вздумаем что-нибудь пооригинальнее?“ Мне было жарко, пот струился по спине, в горле пересохло. Я выпил чай офицера, быстро огляделся вокруг и попробовал закрыть сейф. Защелки никак не вставали на место. Я вертел цифровые валики так и сяк – дверцы упорно отскакивали, никак не желая защелкиваться. Мне показалось, я слышу звук шагов в коридоре. Я отпрянул назад, рукавом зацепил папки, целая их стопка посыпалась на пол. Дверная ручка повернулась. Тогда я сделал нечто совершенно безумное – залез под стол. Я видел только ноги вошедшего – форменные брюки, черные, остроконечные полуботинки. Минуту он стоял неподвижно. Тихо закрыл дверь, на цыпочках подошел к сейфу и пропал из поля моего зрения. Я слышал шелест поднимаемых с пола бумаг, потом к нему добавилось тихое цыканье. Я понял. Он фотографировал секретные документы. А значит... значит, это не был офицер Командования Космического округа, но...