— Во-первых, на меня такие приёмы не работают. Во-вторых, я не говорил, что ты хуже. В-третьих, ты действительно намного слабее Офлеи. В-четвёртых, подай мне вон те пирожные.

— А вы действительно себе ни в чём не отказываете, — тон уж больно игривой рабыни снова радикально изменился. — Сначала спите до полудня, потом развлекаетесь с горячими красотками до обеда, а теперь ещё и приём пищи начинаете с десерта.

— Я король своих желаний, что хочу, то и делаю. Да и с моим метаболизмом могу есть сладкое тоннами и нормально будет.

— Главное, чтобы задница не слиплась.

— Почти всё, что попадает в желудок усваивается чуть ли не на сто процентов.

— Серьёзно? — девушка искренне удивилась и даже театрально прикрыла рот рукой. — Вы не срёте?

— Ада, а можно как-нибудь обойтись без таких вопросов за столом во время приёма пищи? — От услышанного Ланс чуть было не подавился. — Так о чём это я? Новости, да. В Анхабари переезжаем. А ещё мы много трудились, можно и отдохнуть. В плане нормально отдохнуть, а не как обычно.

— Да, работали много. Это сколько мы в Орта Миос уже? Больше двух кварталов вроде…

— Ага, год уже подходит к концу. На поверхности весна сейчас, правда особо и не скажешь. Сверху Орта Миос сплошная каменная пустошь, которая лишь зимой покрывается снегом, в остальном меняется только температура.

— Да уж, мрачноватые земли.

— В Анхабари кстати тоже зимой и летом только одни горячие пески.

— И я так понимаю проблема в поиске места для отдыха?

— Именно. Кроме того, нужно решить вопрос сразу со всеми, чтобы поднять боевой дух и повысить эффективность. Так что поручаю тебе ответственную задачу: нужно понять чего хотят рабы, сравнить их желания с местами отдыха в Орта Миос, составить план и предоставить мне отчёт до конца недели. Тебе как рабыне легче будет искренне общаться с равными себе, так что проблем не будет.

— Эх, опять работа…

— Кстати, а сколько ты отдала за эту занавеску?

— Ой, на некоторые вопросы ответов лучше не знать.

— Тщательнее! — мгновенно за допущенную оплошность последовало наказание.

Мощный удар тростью о макушку заставил выронить тряпку из рук и сильно удариться головой о пол. Вместе с этим не до конца закрытый рот резко схлопнулся из-за чего острые зубы разорвали щёку внутри. Тёплая кровь медленно потекла изо рта, пачкая синие от холода губы.

Невероятное унижение сейчас испытывал вампир, которого заставили вытирать чужую обувь. Не ради самоутверждения, но ради проверки наложенных в искалеченном сознании барьеров Ланс заставлял своего пленника и подопытного делать самые разные вещи. Ведь ещё и обещание нужно держать, там на трибуне аристократ пообещал заставить раба покаяться. Нет, можно, конечно, заставить сделать его это прямо сейчас ещё раз, да и вообще вряд ли кто-то в тот момент особо прислушивался к сути сказанных слов. Главное, что этот смертник пострадает куда больше, а все остальные слова воспринимались по большей части как бахвальство.

Но Лансемалион Бальмуар действительно собирался заставить этого ублюдка покаяться. Не с помощью принуждения, нет, только болезненное понимание и отчаянное осознание, которые прорвутся через выстроенный мирок стабильности.

Ну и для такого результата потребуется несколько больше времени, чем для банального подчинения. Нужно полностью изучить чужой и без преувеличения сильный разум. Это непросто какой-то смертный, это вампир, ещё и, судя по всему, один из высших. Не прям уж древний, но и не молодняк. Такие твари настолько же опасны, насколько и горды.

И с целью изучения гордости пленник сейчас подвергался унижению. Одним за другим воспоминания всплывали в покалеченном и погруженном в хаос сознании. Подобно светящимся нейронам мозга узоры в тенях Кихариса играли красками, позволяя точнее определить слабые и сильные зоны, куда давить, а где вызвать послабление, что обернётся саморазрушением или восстановлением. Восстановление тоже важно, ведь в овоща превращать пленника означает отказаться от своих целей. Овощ на то и овощ, что ему плевать на правду и ложь, у него нет критического мышления, никогда в жизни он не раскается, ведь он овощ и ему плевать. Мировоззрение подобных также строится исключительно на личных чувствах, которые и становятся фундаментом вместо фактов, логики или хотя бы принципов.

Скрепя от едва сдерживаемой ярости, вампир чистил туфли аристократа, который ещё и специально ухмылялся. Кровосос так и не смог разрушить оковы, которые после такого сеанса станут ещё прочнее. Правда нужно заметить, что и чего совсем уж из ряда вон выходящего Ланс не использовал. Ведь оставалось множество вещей, от которых подопытный легко может выпасть из контролируемого безумия в пучину истинного хаоса.

— Так-то лучше… — произнёс Ланс и встал со своего деревянного стула, после чего ещё и фыркнул в сторону стоящего на коленях кровососа. — Идём.

В Эдеме уже стояла ночь, по крайне мере в большей его части уж точно. Всё же многие земли несмотря на свою близость друг к другу могут отличаться не только климатом, но и… скажем, режимом суток.

С климатом всё понятно, во всех мирах Совета хватает смертных настолько могущественных, что они одним своим присутствием меняют климат. Если будет нужно, то на равнинах без проблем появятся горы или наоборот. Правда если потом их создатель умрёт, при этом не создав цикличной системы, то возможно всё вернётся в норму. Скажем условный Халсу’Алуби может поселиться в плодородной долине и превратить её в земли песков. Но если он уйдёт, а река рядышком останется, то естественный ход вещей снова поменяет ландшафт. Как скоро? Зависит уже от радикальности изменений. Но не суть.

Возвращаемся к световому дню. Солнечные лучи не посещают Орта Миос, вернее ту часть, которая под землёй. И подобных мест в Эдеме довольно много. Подземные туннели есть даже в Саросе. Однако есть и места на поверхности, куда не падает свет.

Например, опять же верхушка Орта Миос, там на горном пике порой случаются снежные бури, которые закрывают от света солнца крепости драконоидов. Также есть здесь и земли вечного хлада, где аналогичная ситуация. Даже относительно недалеко от Анхабари за берегом среди море расположились вулканические острова. Извержения там постоянные, а пепельная шапка ввергает в годовые сумерки местное население.

Это всё к тому, что Эдем жил и спал одновременно, даже в рамках одного города. Ведь взять тот же Орта Миос. Здесь разные ярусы живут по разному графику, как и кластеры. Это немного неудобно, но творение Этия всегда жило в условиях решения межвидовых вопросов. Поэтому и привыкли к такому. Пока эльфы спят, где-то под землёй с помощью червей проводят раскопки слепые народы, которым для сна хватает трёх-четырёх часов в сутки.

Сутки, к слову, в Эдеме длятся почти ровно тридцать часов. Длительность светового дня непостоянна, но колеблется в районе двадцати часов от заката до рассвета. Кому-то подобное может показаться странным, для большинства граждан Эдема же тридцать часов являются точкой отсчёта и нормой.

Но вообще существует и некий стандарт, но уже не Этия, как это было с деньгами. Ведь этот вопрос куда больше и покрывает все миры. А если что-то касается всех миров, то решает всё Совет. Этот же Совет в своё время и создал межвидовой язык, правда потом пришедший к власти Коиранос пошёл на попятную, начав консервативную политику… Но в любом случае, основы миропорядка оказались заложены ещё задолго до рода Торвандори во времена первых архиепископов.

Получалось, что межвидовой язык ужасно старый и, наверное, неудобный? Нет, не получалось. Ведь несмотря на распространённое использование и централизованное управление, любой язык всё равно остаётся динамической штукой. Даже Ланс за свои пять веков сполна ощутил этот момент. Одни слова уходят из употребления, всё реже используются заимствованные из драконьего языка слова, всё больше новых терминов и правил задают эльфы, к которым присоединяются и люди.