— Пишу в Сарос, — честно ответил арситократ и слегка улыбнулся: кажется ему пытаются заговорить зубы. — В одну очень уютную таверну.

— О-о-о, вы же приехали в Орта Миос как раз из земель зверолюдов. Так вы действительно ночевали там в таверне?

— Да, всё верно.

— В самой обычной таверне? В дешевой комнате? С клопами?

— Ну, клопов не было. Хозяин пристально следил за чистотой. В остальном верно. Даже водопровода не имелось, поэтому приходилось мыться в бадье. Хотя тогда я ограничивалась иными способами очистки.

— Как грустно…

— Лишних денег не имелось. Потом уже Огненная Бестия начала приносить доход, и я позволил себе небольшую квартирку.

— И где находится эта таверна?

— Близ внешних стен.

— Внешних стен? — Меглисия чуть было не подавилась чаем. — Эм, речь идёт про нищенские кварталы?

— Ага.

— Но можно же было выбрать любую другую таверну в месте получше. Вряд ли цена в десяток медяков может быть проблемой.

— Порой действительно может. Хотя дело в другом. Таверна действительно особенная.

— Охотно верю, раз вы до сих пор переписываетесь с её владельцем, в то время как половину нашей трибуны одарили сдержанно холодным взглядом скрытого презрения.

— Ну что вы сразу о презрении… — усмехнулся Ланс, тоже потягиваясь свободной рукой к своей чашке чая.

— И что в этой таверне особенного?

— Никакие слова вам этого не объяснят. Но это действительно волшебное место, таких в Орта Миос нет. Можете как-нибудь туда зайти, если будете в Саросе. Таверна называется «Золотой окунь». Хозяин, кстати, тоже любит играть в тертатон.

— Думаете я его выиграю?

— На данный момент шансы у вас более чем высокие, — ответил Ланс, ставя последнюю закорючку и откладывая свиток: там помимо обычной светской беседы тёмная эльфийка успела заметить и таблицу с записанными ходами. — Однако господин Вульф очень много тренируется и делает серьёзные успехи. Так что в будущем ситуация может сильно измениться не в вашу пользу.

— Понятно… — ответила Меглисия и затаила дыхание.

Ланс занёс руку над доской, потратил ровно пять секунд на проверку правильности выбранного решения. После чего снёс фигурой Гильдии собственную фигуру алетиса.

— Вы чего! — сразу же воскликнула эльфийка.

— Что-то не так?

— Но… но… Эх, ладно…

Тертатон очень сильно отличался от шахмат. Не только размером доски, видами и количеством фигур, но и правилами, и стратегиями. Так, например в шахматах важна пешечная структура. В тертатоне же это тоже играет свою роль, но куда большую. В частности, некоторые фигуры могут развиваться, преодолевая расстояние до противника.

Это касается не только рабов, но и остальных. Также большую роль играет синергия, если фигура раба находится без влияния фигур граждан, то раб может стать бесконтролен, а потом даже перейти на сторону соперника.

Однако если соблюсти некоторые условия, сводимые к создаванию связки иных фигур, то раб может стать кателием. Фигура станет обладать большей ценностью и возможностями. Кроме того, и другие фигуры могут развиться. Потенциал раба тоже огромен, но редко раскрывается хотя бы то кателия. Кроме того, необходимо выстраивать структуру из тех же граждан, ведь существуют ограничения по количеству тех или иных фигур. Алетисов не может быть меньше, чем лариосов и кателиев. Также развиться до фигуры Гильдии и духовенства невозможно. Эти фигуры при потере уже не возвращаются никак и ни при каких условиях, что зачастую становится поражением. В общем нюансов много.

Но больше всего поражает правило, позволяющее съедать свои собственные фигуры. Этот приём используется крайне редко, ведь игрок тратит свой ход, после чего ещё сам съедает фигуру. Однако порой собственные фигуры больше мешают, чем помогают. В шахматах с этим ничего не сделаешь, такова плата за собственную недальновидность.

Тертатон же является более кровавым и беспощадным, как и сам Эдем. И Ланс не задумываясь, принёс в жертву довольно ценную фигуру алетиса, однако перемещённая фигура Гильдии лишь усилила структуру. Всё прошлое успешное развитие нападения Меглисии на этом фланге теперь утыкается в глухую оборону, где долгоиграющий обмен фигурами обернётся невыгодным гамбитом.

Однако тёмная эльфийка это всё же предвидела и сразу же сделала ответный ход. А может не предвидела, просто времени в запасе очень мало. Но через пять ходов обаятельная девушка объявила о сдаче.

— Тяжко с тобой играть, очень тяжко… — грустно вздохнула Меглисия, которая только и проигрывала.

— Не так тяжко, как господину Ширавре, — позитивно заметил Ланс.

— Ширавре? Этому дуэлисту? Он тоже играет в тертатон?

— Ага, прямо из храма здоровья. Вставать с постели ему не дают, так что он проводит досуг за стратегическими поражениями. Ему бы в формате блиц тренироваться хотя бы, но в переписке, сами понимаете…

— А я думала ты только деловые письма отправляешь.

— Одно другому не мешает. Да и вам ли не знать, как эта рутина утомляет, — откладывая очередное письмо ответил Ланс.

— А тебя вообще кто-нибудь выигрывал?

— Да, конечно. Я знаю многих… — с улыбкой произнёс аристократ.

Но вдруг рука замерла, как и улыбка начала медленно исчезать. Сам Ланс считается довольно молодым, всего лишь пять веков. Но за это время он успел стать учеником многих великих смертных. Почти все они тоже играли в тертатон, зачастую выигрывая у сыновей Торвандори. Только Адрион умудрялся давать хоть какой-то равный бой.

Ни разу Ланс не одержал победы над Алгирендой Тхалнутан. Даже когда ученик научился защищать свой разум от чужих вторжений, та раз за разом унизительно позорно уничтожала его в тертатоне. Однажды, на закате обучения почти удалось свести партию в ничью. А потом… потом эта гадина перестала играть! Поняла, что недалёк день, когда она проиграет и просто отказалась играть!

Первой, кого Ланс начал стабильно обыгрывать, стала Арнаша Атали. Впрочем, нага ненамного-то и старше самого господина Бальмуара. Да и времени тертатону она уделяла куда меньше.

На равных когда-то велись партии и с Ярнасом Врасагом, который пусть и не являлся стратегом на реальном поле боя, однако в тертатон рубал будь здоров. Последняя партия с Первым Защитником так и не завершилась. Как и многие другие письма с новым ходом уже более не придут после бойни в Эдеме.

— Я знал многих… когда-то знал, — проморгавшись Ланс поправился и взял последнее самое горячее письмо.

Меглисия на такую реакцию никак не прореагировала. Она ничего не знала о прошлом аристократа, но и без объяснений здесь всё понятно. И никакие слова, ни одни самые тёплые объятия уже никогда не уймут боли потерь. Время тоже ничего не вылечит, оно никогда не лечит, лишь позволяет привыкнуть к душевным ранам.

Но вдруг печаль в янтарных резко исчезла, да столь неожиданно, что тёмная эльфийка даже испугалась. Грусть сменилась самой настоящей яростью. Само же лицо аристкорат похолодело, губы побледнели, а магический фон резко усилился из-за прочтения последнего самого коротка письма.

Переговоры с Халсу’Алуби завершились. И видимо Ланс действительно является полным глупцом. Хозяин Песков дал очередной лаконичный ответ. Внезапно, без каких-либо предпосылок, он просто объявил, что через месяц официальный запрет на въезд рода Бальмуаров и союзников в Анхабари будет оформлен. А если запрет будет нарушен, и чужая нога ступит на горячие пески, то вердиктом будет только смерть.

Последние двое суток Ланс провёл в одиночестве в хорошо знакомом ресторане. Дуброн Бронзобород замолвил словечко и человека пустили даже на второй этаж, в одно из закрытых помещений. Цену тоже сильно заламывать не стали, как и обращать внимания на слишком малое количество заказов в отношении к проведённому времени.

Тарелок на столе не было из-за отсутствия аппетита. А то, что приносили официанты в мгновение ока после употребления, уносилось обратно. Так что большую часть стола занимали опять же бумаги. С выпивкой дело обстояло немного лучше, но на алкоголь налегать тоже смысла по большей части не имело. С развитым ментальным телом развивается и метаболизм, опьянеть становится тяжело.