— Еще раз так меня назовешь!.. — Злата прищуривает глаза.

— И что мне будет? — ухмыляется тот.

Я замечаю, что Шварц переводит взгляд с девушки на своего друга, выбирая, видимо, чью сторону занять.

— И она будет называть тебя Колокольчиком, — ржет Шварц.

— Змееныша на груди пригрел. Знал ведь, что когда-нибудь мне это боком выйдет!

— Здороваться не учили? — вмешивается Маша.

— Так виделись же! — произносит Шварц и кладет руку на спинку дивана, позади Златы.

Я стараюсь не пялиться на сидящего рядом парня, поэтому только догадываюсь о его эмоциях. Думается, он закатил глаза.

— Здравствуй, Мария. Здравствуй, Злата. Здравствуй, Алиса, — с театральной учтивостью произносит он, поворачиваясь к каждой и слегка кланяясь.

Девочки, передразнивая его, здороваются, и мне ничего не остается, как сделать то же самое. Я поворачиваюсь лишь самую малость, только чтобы не выглядеть хамкой. Н — неловкость. Но никто этого не замечает.

— Пойдете за меня поболеть? — это Шварц обращается к Злате, я пытаюсь отвлечься на разговор, чтобы перестать думать о том, как мне некомфортно сидеть рядом со Звягинцевым. С печалью смотрю на уже остывшую пиццу — сейчас мне кусок в горло не полезет. Но всё же делаю глоток еле теплого кофе. Миша говорит об отборочных университета на соревнования по тяжелой атлетике. И я понимаю, что он говорит про эту пятницу, сверяюсь с расписанием.

— У нас лабораторная работа по статистике, — влезаю я. Маша морщится, она понимает, что прогулять ее смерти подобно — Попов не простит. До этого года он ничего не вел у нас, но слава его идет впереди.

Чувствую на себе взгляд Звягинцева. Черт, прекратится это когда-нибудь? Почему я так реагирую, покрываясь испариной?

— Ну статистика — это святое, — усмехается он.

— У статистика прозвище Адский Гонщик, — уточняю я. — Знаешь почему?

Звягинцев пожимает плечами.

— Потому что стоит пропустить одну лабу, на другой он будет гонять по всему материалу, пока ты не сдохнешь и не отправишься в царство Аида, — кажется, мой тон вышел излишне кровожадным — все прыснули.

— Ну и ладно, мне хватит одной Златы, да? — Шварц толкнул ее плечом. И кажется, слишком сильно.

— Миша! — вскрикнула та и стала растирать руку. — Силу хоть немного рассчитывай.

— Ты так вообще без поддержки останешься, — поддержала Маша. — Используй свои мускулы во благо — принеси нам кофе.

Шварц качает головой, но поднимается с диванчика.

— Латте, — бросает Злата.

— Аналогично, — Маша лыбится. — И эспрессо?

Последняя реплика адресована мне.

— Нет, я не буду.

— Будет-будет, Алисе эспрессо.

Я машу руками, но Шварц уже ушел.

— Твой уже льдинами покрылся, — заботливый тон Машки, будто она мамуля, заставляет меня закатить глаза. А подруга отставляет в сторону мой стаканчик.

Когда Миша возвращается с нашими напитками, я искренне благодарю его, пытаюсь залезть в кошелек, но Маша одаривает меня таким взглядом, что чуть не замораживает мой кофе.

Чувствую на себе взгляд справа — Звягинцев. Кошусь в его сторону и натыкаюсь на пристальный взгляд карих глаз.

Раздражает! Так же невозможно расслабиться!

Я вдруг вспомнила, что вообще-то искала работу, разблокировала телефон и продолжила. С тоской подумала, что никому из этих четверых работа вообще на фиг не сдалась. Немного развернулась, чтобы Звягинцев не видел экран телефона. Знаю — нет ничего плохого в любой работе, но почему-то казалось, что он только презрительно хмыкнет, если увидит, какие вакансии я рассматриваю.

Пока еду в маршрутке домой, на улице начинается ливень. Я надеюсь, что, когда я доеду, он прекратится. Но как можно было забыть, что я и удача — вещи несовместимые. Мало того что маршрутчик остановился возле огромной лужи, в которую мне пришлось спускаться, так я еще цепляюсь рукавом куртки за какой-то грязный ящик возле двери, пока спускаюсь с высоких ступеней пазика. Иду домой и проклинаю на чем свет стоит тех, кто отменил автобусный маршрут до моего университета.

Как же дома хорошо, тепло и пахнет чем-то вкусным. Стягиваю замерзшими от дождя пальцами рюкзак.

— Купила хлеба? — раздается с кухни мамин голос. Я зажмурилась от досады. Так спешила оказаться в тепле, что забыла мамину просьбу.

— Там же ли-и-ивень! — простонала я, понимая, что мне ничего не поможет. Не стала переобуваться из промокших кроссовок, только зонтик схватила.

Что за день такой? Еще утром ничего не предвещало беды. И чем я прогневала небеса?

— Мам, спасай, — хнычу, уплетая через пятнадцать минут обед. Дождь и поездка разбудили во мне зверский аппетит. Мама отрывается от детектива, идущего по телевизору.

— Что опять?

— Почему опять? Как будто со мной вечно что-то случается.

Она улыбается. Я знаю, что нас у нее двое, поэтому да — с нами двумя вечно что-то случается. То с одной, то с другой. Сообщаю, что моей куртке срочно требуется спасательная операция.

И весь вечер мы пытались вывести это чертово пятно с рукава. Из угольно-черного оно стало просто черным. И всё.

— У меня не осталось денег, — уныло сказала я.

— У меня тоже сейчас нет. Подождешь до следующего месяца?

Как будто у меня есть выбор. И так знаю, что бюджет расписан по пунктам.

Мне точно нужна работа.

— Кто хочет напиться? — спрашивает Маша, ежась от холода и посматривая на свою машину. Да-да, я бы тоже предпочла сейчас быть в ней.

— Да и хрен с ним! — зло бросает Злата и направляется к своей Toyota.

— Ко мне? — выкрикивает Маша ей в спину.

Злата не отвечает, а это означает согласие.

Я вообще-то планировала позаниматься, чувствую, что некоторые темы мне не даются. Да еще сомнения одолевают в правильности выбора финансового факультета. У меня неплохо с математикой, экономика нравилась. Но всё же я с трудом представляла, что всю жизнь буду заниматься именно финансами. Но не бросать же сейчас учебу ради сама не знаю чего.

— Хэй, Лиса Алиса, что застыла! — Маша начинает тыкать меня с двух сторон по ребрам.

Я взивзгиваю.

— Погнали, детка, это прекрасная пятница не должна пройти впустую!

И я плюю на всё и иду к ее машине. По пути мы заезжаем в супермаркет и набираем полные пакеты вредной и не очень пищи и алкоголь.

Злата смешивает всем коктейли — ее любимое занятие, мы шутим, что ей следовало идти в институт сервиса и туризма.

Располагаемся прямо на полу в гостиной у Маши дома, вытряхнув весь арсенал из еды и алкоголя на огромный журнальный стол. Фомичев-старший с Ел Ол отправились на дачу — «можем творить всё что хотим».

Злата не дожидается, когда мы заберем свои порции, и сразу отпивает порядочный глоток.

— Не спеши так, — мягко говорю я, не сильно желая попасть под горячую руку.

— Говнюк! — рычит она в ответ. Я догадываюсь, что это о Мишутке. Ярко-голубые глаза Кошелевой метают молнии. Она дерганно собирает свои темные волосы в хвост, ведь от мелкой мороси на улице они перестали лежать так, как она любит. — Я его там стою жду, как полная идиотка. А он ведет себя, как стервозная девчонка! Ну не пришла на отборочные, я что, теперь учебу должна бросить? Обиженка нашелся!

— Будем звать его Мишель, — хохочет Маша. Она выуживает из кармана джинсов резинки для волос. Одну кидает мне, а второй, повторяя воинственные движения Златы, завязывает волосы в хвост. Мое волнистое каре с трудом удается собрать, но я не сдаюсь и тоже оказываюсь «в банде с хвостиками».

— Я замерзла как бобик! Хотела загладить вину! И хватит ржать!

Я закусываю губу. Еще ни разу Злата так не злилась из-за парня.

— Мы ж на твоей стороне! — Маша наклоняется к ней. — Вот хочешь, обнимашек? Сейчас организую!

— Предпочитаю мужчин, — ворчит та.

— Фу на тебя! Ей предлагают самые лучшие теплые дружеские обнимашки, а она!..

Первый бокал уходит очень быстро. Злата, несмотря на Машкины протесты, отправляется к бару ее отца, выуживает пару бутылок, затем проводит досмотр холодильника и кухонных шкафов и смешивает нам новый коктейль. Я даже не пыталась запомнить, что там намешано. Вкус приторно-кокосовый, но мне неожиданно нравится.