Но пока не получается. В маршрутке прислоняюсь горящим лбом к стеклу. Чувствую себя какой-то грязной. Знаю, я сама была не против, более того, хотела этого. И могла предположить, что все примерно так и будет. Но всё равно стыдно — перед собой.

Достаю телефон и пробегаю сообщения: в «Бандитках», как обычно, обсуждают Розочку, ту еще стерву, тут я согласна с общественным мнением. Подруги обмениваются отзывами на какую-то новую песню, которую я еще не слышала. Достаю наушники, включаю, но мысли мои где-то не там. Три раза нажимала репит. Бесполезно. Ничего не слышу, не понимаю ни слова.

В прошлом году я была так горда собой: меня выбрали старостой. Так радовалась, а теперь начинаю понимать, почему никто больше не хотел занять сию должность. Нет, я знала это всегда. А теперь просто прочувствовала во всю силу. Ходить разбираться на кафедру с Акуловой, потому что «ну ты же староста!», то еще удовольствие. И это после пар, в пятницу!

Злата написала, что они всё еще в пиццерии. Спешу туда, мне сейчас не помешает та приторная бурда, которую они называют кофе.

В окно замечаю девчонок на нашем обычном месте, но они не одни. Сердце забилось. Я не видела Артёма с этого вторника. Вернее, видела пару раз в толпе студентов издалека.

Провожу руками по волосам. Потом одергиваю себя — вот еще событие!

Сразу подхожу к стойке и заказываю кофе.

Рядом со Златой расположился Миша и Захар, напротив — Маша и Артём. И место свободно только рядом со Звягинцевым. Ох… Я бросаю «Привет», сажусь и сосредотачиваюсь на напитке. Потому что мне так неловко, что, мне кажется, из космоса видно, как я покраснела.

— Ну тебе же они уже не нужны! — хнычет Маша. — Ну Тё-ё-ёма!

— Они мне достались потом и кровью, это мой трофей!

— Алиса, помогай! — Маша перевешивается через Звягинцева и щипает меня за коленку.

— А?

— Помогай выпрашивать лекции Розочки, говорю!

Я пялюсь на них обоих. Да, прошлую лекцию мало кто смог нормально записать, Аверьянова диктовала ее на первой космической скорости. А перед сессией будет проверять наши записи — у нее фетиш на свои собственные лекции. И мне тоже нужны эти записи.

— Вот ты зря ее не боишься, — обращается Маша к Звягинцеву, и он отворачивается от меня. — Так не скажешь, но Алиса с ее выдержкой и хладнокровием вполне может быть каким-нибудь наемным убийцей. Ассасином. Ниндзей. Киллером.

Это я-то… Ага. И где мое хладнокровие, когда сейчас трясусь просто от того, что коснулась своим ботинком ботинка Звягинцева?

— Что смеетесь? Посмотрите, она же похожа на эту девочку из «Леона». Как там ее?

— Матильда, — подсказывает Шварц.

— О, да ладно, я думала ты только про зомби фильмы смотришь, — язвит Злата. Захар прыскает. Миша ее щипает за бок, и они обмениваются щипками. Кажется, сейчас я наблюдаю что-то из разряда внутренних шуток, о которых я не имею представления.

— Это единственный фильм не про зомби, который он смотрел, — сообщает Артём.

— Я не настолько ограничен, есть же еще фильмы про кошечек и собачек! А еще такой жанр, где слишком зазнавшихся персонажей убивают маньяки, затем расчленяют и закапывают в лесу. Я понятно намекаю?

Иногда, вот как сейчас, я чувствую себя пятым колесом.

Злата и Миша уставились друг на друга в притворной злости. И рассмеялись. Шварц наклоняется к уху своей девушки и что-то шепчет.

— Голди, Мишаня, ведите себя прилично в обществе холостяков, — укоряет их Артем.

Захар смотрит на него взглядом «я вообще-то не холостяк», а Маша, наоборот, поддакивает. Но я вижу, как она отводит взгляд, как искра пропадает из взгляда. Не могу видеть ее такой, хочется взять ее за руку, но нас разделяет Звягинцев, который, похоже, тоже замечает перепад Машиного настроения. Его рука взлетает и замирает в сантиметре от ее плеча.

Он моментально убрал руку. Но и этого мне достаточно, чтобы вновь задаться вопросом, что он чувствует к ней? Так сильно хочу знать, что приоткрыла рот, чтобы спросить. Видимо, я совсем уже того…

— Может, ко мне? Посмотрим что-нибудь, поиграем…

В Машином голосе не вопрос, а просьба: «Побудьте со мной!»

Все тут же соглашаются и бурно обсуждают, что посмотреть.

Знаю, что мои чувства глупы и неуместны, но сейчас завидую ей — у нее действительно много друзей. Друзей не на словах, а на деле. Пусть не идеальных, но дорожащих ею. Это ошеломляет.

— Заеду за Оксаной и сразу к тебе, — Захар покидает нашу компанию. И мы тоже начинаем собираться. Миша со Златой решают оставить машины у университета. Поэтому я и Злата забираемся к Маше в ее машину, Артём везет Мишу.

Меня посещает мысль, что если бы всё было немного по-другому, то я могла бы ехать с Артёмом, а Мише вполне неплохо было бы со Златой и Машей. Щипаю себя за такие дурацкие фантазии.

На кассе в магазине, куда мы заехали купить, чем можно хрустеть, Маша долго роется в поисках карты. Злата не выдерживает, подносит телефон и оплачивает сама. Фомичева ворчит всю дорогу до дома.

В квартире, когда разгружаем пакеты, Маша переводит Злате половину стоимости всех приобретений. Кошелева в своей серьезной манере припоминает, что «кое-кто всю дорогу нудел, что ВСЁ вернет». Фомичева парирует, что это штрафные санкции за самоуправство.

Приезжает Захар с Оксаной и Ушаков — на этот раз один. Я пользуюсь всеобщей суматохой, оттаскиваю подругу на кухню. Мне неудобно, эти денежные вопросы всегда заставляют чувствовать какую-то досаду. Знаю, что Маша может обидеться, но не сказать не могу. Я хочу разделить траты. Фомичева смотрит на меня, как на дуру, говорит, что несу чушь, и выходит.

А в дверях Звягинцев. Он, что-то напевая себе под нос, проходит, открывает шкаф, где хранятся различные миски. А я мнусь, не зная, куда себя деть.

Всё так нелепо!

— Мари сказала принести еще стаканов, — положение спас вошедший Ушаков. — Алиса же? — он обращается ко мне. — Знаешь, что тут где?

Я кивнула. Звягинцев отодвинулся, открывая мне доступ к шкафу с посудой. Мы с Ушаковым взяли стаканы.

— Тёмыч, пошли уже, — крикнула Лёша, когда мы вышли из кухни. — А то место останется только на полу.

Вообще-то на Машкином диване можно расположить чуть ли не всю нашу группу. Захар предпочел с Оксаной расположиться в кресле. Я заняла второе. Остальные расположились на диване.

— Алиса, не хочешь к нам на диванчик? — поинтересовался Лёха, поигрывая бровями. Он сидел с краю, со стороны моего кресла, и сейчас похлопывал по свободной площади рядом с собой.

— Хочу ли я поменять свое ВИП-местечко на диван? Пожалуй, нет.

— А вот я хочу к тебе…

— Жаль расстраивать, но сей предмет мебели рассчитан на одного.

— А мы вот поместились, — похвастался Захар.

— Сочувствую, — рассмеялась я.

— Темыч, можно я тогда Мари за коленки буду хватать, когда мне будет страшно?

На экране как раз появилось название фильма. Выбрали какой-то свежий хоррор, который еще никто не успел посмотреть.

— Себя хватай.

— Ладно буду прибегать к Алисе.

По всеобщему признанию, фильм оказался слабоватым. Хотя Ушаков исправно в страшных моментах наклонялся ко мне и хватал за коленку. А к середине фильма так и вообще сел на пол рядом с креслом, «чтоб далеко не ходить». Я заметила взгляд Звягинцева в один из моментов. В нем было напряжение и… осуждение? Разве может он меня осуждать за что-то? Разве между нами что-то есть, кроме того, что мы два раза при странных обстоятельствах занимались сексом?

И всё же я сбрасывала руки Ушакова, чувствуя совершенно необоснованную вину.

Сыграли в несколько настольных игр.

— Мари, надо предупреждать, что мы играем с профи. Так нечестно! — Захар собирает карточки с последней игры. Это намек в мою сторону, я три раза победила.

— Везет в игре, не повезет в любви, — философски произнесла Маша.

— Ну вот, а я уже распланировал наше с Алисой будущее! — обезьянничал Ушаков.