– Вы летите в Лагерь-семь! – кричит ему в ухо Джейми, белая зимбабвийка, рупором сложив ладони у рта. Джастин кивает.

– Сейчас Седьмой – опасная зона! Моя подруга удирала оттуда две недели тому назад. Одиннадцать часов шла по болотам, потом еще шесть без штанов ждала самолета!

– Что случилось с ее штанами? – кричит в ответ Джастин.

– Там приходится их снимать! И мальчикам, и девочкам! Ужасно натирают кожу! Мокрые, горячие, дымящиеся штаны. Оставаться в них – хуже пытки! – Она делает паузу, отдыхает, потом вновь подносит руки ко рту. – Если увидите, что скот выгоняют из деревни, – бегите. Если вслед за скотом уходят женщины – бегите быстрее. Один наш парень бежал четырнадцать часов кряду без воды. Похудел на восемь фунтов. За ним гнался Карабино.

– Карабино?

– Карабино был хорошим, пока не присоединился к северянам. Теперь извинился и вновь вернулся к нам. Все очень довольны. Никто не спрашивает, где он был. Вы летите туда впервые?

Джастин опять кивает.

– Послушайте, по большому счету, опасаться нечего. Не волнуйтесь. И Брандт – это голова.

– Кто такой Брандт?

– Координатор распределения продовольствия в Лагере-семь. Все его любят. Совсем ку-ку. Большой божий человек.

– Как он туда попал? Она пожимает плечами.

– Называет себя бездомным дворнягой, как и мы все. Там ни у кого нет прошлого. Это прописная истина.

– Давно он в Лагере-семь? – кричит Джастин. Джейми слышит его только со второй попытки.

– Кажется, шесть месяцев! Шесть месяцев в полевых условиях без перерыва – это целая жизнь, поверьте мне! Не приезжал в Локи даже на два дня, чтобы отдохнуть и развеяться! – Утомленная криком, она падает на мешки.

Джастин расстегивает ремень безопасности, подходит к иллюминатору. «Это путь, который ты проделала. Это треп, который ты выслушивала. Это то, что ты видела» . Под ним лежит изумрудное нильское болото, подернутое дымкой горячего воздуха, разорванное черными зигзагами открытой воды. На холмах в загонах теснится скот.

– Племена никогда не скажут, сколько у них скота! – Джейми уже стоит рядом, кричит в ухо. – Выяснить это – одна из задач координатора! Козам и овцам отводят середину загона. Коровы – у забора, телята с ними! Тут же собаки! По ночам они жгут высушенный коровий навоз в своих маленьких домиках, расположенных по периметру. Дым отгоняет хищников, согревает коров, становится причиной их ужасного кашля! Иногда в загон попадают женщины и дети! Девочек в Судане кормят лучше всех! Если они хорошо питаются, от жениха можно получить за них более высокую цену! – улыбаясь, она похлопывает себя по животу. – Мужчина может иметь столько жен, сколько сможет содержать. Вы и представить себе не можете, как здорово они исполняют танец живота… честное слово, – она закрывает рот рукой, потом начинает дико хохотать.

– Вы – координатор распределения продовольствия?

– Его помощница.

– Как вы получили эту работу?

– Пошла в нужный ночной клуб в Найроби! Хотите, загадаю вам загадку?

– Конечно.

– Мы везем сюда зерно, так?

– Так.

– Потому что север воюет с югом, так?

– Продолжайте.

– Большая часть зерна, которое мы перевозим, выращивается в Северном Судане. Остальное – излишки, которые произведены американскими фермерами. Так уж сложилось. На деньги гуманитарных организаций покупается хартумское зерно. Хартум использует эти деньги на покупку оружия для войны с югом. Самолеты, привозящие зерно в Локи, взлетают с того же аэродрома, что и хартумские бомбардировщики, сравнивающие с землей деревни Южного Судана.

– А где загадка?

– Почему ООН финансирует бомбардировки Южного Судана и одновременно кормит жертв этих бомбардировок?

– Я – пас.

– Потом вы собираетесь вернуться в Локи? Джастин мотает головой.

– Жаль, – говорит она и подмигивает.

Джейми возвращается к своему месту на мешках с зерном, между коробок с соевым маслом. Джастин остается у иллюминатора, наблюдает, как солнечный зайчик отбрасывается самолетом на мерцающие болота. Горизонта не было. В отдалении болота плавно перетекали в туман. «Мы можем лететь всю жизнь , – говорит он ей, – и так и не увидеть твердой земли» . Без предупреждения «Буффало» начинает пологий спуск. Болото становится бурым, черные зигзаги воды упираются в сушу. Появляются отдельные деревья. Солнечный зайчик самолета скользит между ними. Эдзард взял управление на себя. Капитан Маккензи изучает какой-то буклет. Поворачивается и знаком предлагает Джастину сесть. Тот возвращается к креслу, защелкивает на животе ремень безопасности, смотрит на часы. Они летят уже три часа. Эдзард резко бросает самолет вниз. Коробки с туалетной бумагой ползут по металлическому полу и ударяются в платформу у ног Джастина. В иллюминатор он видит кончик крыла, за ним – россыпь хижин. В наушниках – шум статическ ого электричества. Сквозь какофонию звуков прорывается грубый голос с немецким акцентом, сообщающий ситуацию на земле. Джастин выхватывает слова: «решительно и быстро». Самолет начинает сильно трясти. Приподнявшись, насколько позволяет ремень безопасности, через окно рубки Джастин видит полоску красной земли, пересекающую зеленое поле. Уложенные рядком белые мешки служат маркерами. Много мешков навалено в углу поля. Самолет выравнивается, и солнечный луч обжигает шею Джастина. Он плюхается в кресло. Голос с немецким акцентом вдруг начинает звучать ясно и отчетливо.

– Давай, Эдзард, спускайся, старина. На обед у нас сегодня отличное жаркое из козлятины. Маккензи, надеюсь, с тобой?

Но Эдзарду не до светской болтовни.

– Что это за мешки в углу поля, Брандт? Кто-то недавно приземлился? На земле стоит еще один самолет?

– Это пустые мешки, Эдзард. Не обращай на них внимания и садись, слышишь меня? Этот шустрый журналист с вами?

Отвечает Маккензи предельно лаконично:

– С нами.

– Кто еще на борту?

– Я! – радостно вопит Джейми.

– Один журналист, одна нимфоманка, шесть возвращающихся делегаток, – ровным голосом отвечает Маккензи.

– Что ты можешь сказать о нем? О журналисте?

– Сам все увидишь.