– Что еще желаете? – спросила моя «кормилица», подходя.

– Как вас зовут, красавица?

– Карина!

– Карина, можно чашечку кофе?

Она, записывая в блокнот, спросила:

– С сахаром или без?

– Без сахара и без молока.

Через пять минут вернувшаяся с чашечкой кофе Карина спросила:

– Вы, наверно, не местный, да?

– Я приезжий, голубушка.

– А что за подлец, которого вы ищете?

Я, взяв в руки фотографию, демонстративно начал рассматривать. Карина, убирая со стола, продолжила:

– И что же он натворил?

По тому, как Карина упорно не хотела просить показать ей фотографию этого подлеца, стало понятно, что она уже успела ее увидеть, мужчину узнала и даже кому надо сообщила о поиске этого снабженца-заготовителя каким-то чужаком. Требовалось еще больше туману напустить, но и лишнего нельзя было сказать. Решил обойтись общими словами типа того: «Я поклялся, все равно найду». Рассчитываясь, оставил приличные чаевые из моих скудных командировочных, одевшись, вышел.

По-прежнему было холодно. Было бы чуть потеплее, можно было бы, где-то в укромном месте постояв, понаблюдать за этим злачным местом. Но я не стал рисковать своим здоровьем. Все равно, если мой расчет правильный, вечером кто-то должен был явиться в гости. Несколько раз проверяясь, добрался до отдела. Альберта все еще не было. Опять мой потрепанный плащ занял свой гвоздик. Подточив карандаш, продолжил рисовать свои каракули.

Насколько я понимал, местная табачная промышленность создала своеобразную мафию. И в ней участвовали очень серьезные люди. Начиная от звеньевых там, где выращивали табак, кончая в верхних эшелонах. А почему бы и нет?! Ведь в соседней Грузии теневая экономика давно стала легальной. Дельцов крышевала верхушка, получая свою долю. А здесь почему иначе быть должно?! Естественно, если заготовитель кинул эту мафию на деньги, то рано или поздно его все равно бы нашли. С мафией такие номера не проходят. А если это частный случай, то… Но в любом случае у заготовителя рыльце было в пушку. Черт побери, где же застрял этот Альберт?!

Дни пролетали незаметно. Зима была на исходе. Длиннее становились дни, и все сильнее пригревало солнце. Все свободное время мама торчала на нашем маленьком огородике, перекапывая грядки под будущий урожай. А иногда мне приходилось выносить из огорода оставшиеся с осени ветки, кустики, мусор. По мере того, как становилось теплее, отец, выходя из дома, подолгу прогуливался вдоль железной дороги до тутовников и обратно. Но ему изо дня в день все тяжелее и тяжелее давалась прогулка. И, несмотря на усердие мамы и врачей, отец никак не поправлялся. Он больше не ходил на работу: просто физически не мог трудиться. Он видел, чувствовал, что его дни сочтены, тем не менее мужественно, не жалуясь ни на что, нас подбадривал, где мог, помогал и делом, и словом.

В один из этих дней, когда солнце было в зените, на веранде появился наш сосед Арзу. Я по просьбе матери, повесив на забор загона шерстяное одеяло, от души выбивал его гранатовым прутиком. А мама на веранде мыла посуду. Услышав звуки шагов, подняла голову и, поздоровавшись, спросила:

– Что-то тебя давненько не было, сынок. Как ты сам-то?

Арзу, открывая дверь комнаты, от давнишнего устойчивого запаха поморщился. Оставил открытой дверь комнаты, увидев меня, протянул руку, чего раньше никогда не делал, и со мною поздоровался. Пройдя в другой край веранды, присев на перила, спросил:

– А где дядя, как он?

– Недавно пошел гулять. А здоровье по-прежнему, наверно, уже никогда не будет лучше.

Арзу, глядя куда-то вдаль, грустным голосом спросил:

– Я в последнее время часто думаю, почему Аллах так несправедливо поступает?

Мама резко оборвала Арзу:

– Не кощунствуй, сынок, не надо. Ты лучше скажи: как живешь и где?

– Да работаю там же, где и прежде. Живу в районе, на съемной квартире.

Арзу, некоторое время помолчав, продолжил:

– Знаете, тетя, я, наверно, здесь больше не смогу жить. Зимой не хотелось переезжать. А сейчас тепло, сухо. Буду собираться. Завтра найду машину и… – Арзу, не договорив, махнул рукой.

Печально разглядывая его, мама сказала:

– Что это я… зайди домой, у меня довга сварена – покушаете с Махмудом.

Потом ко мне, повернувшись:

– Хорошо похлопал?

– Обижаешь, еще как хорошо похлопал!

– Ладно, иди руки мой – вместе поедите. Бог знает, когда отец придет. Наверно, где-то с мужиками общается.

Мне про еду дважды повторять не надо было. Было бы что поесть. Быстро ополоснув руки, без промедления занял свое место. В связи с тем, что у меня своих дел было выше крыши, долго не мог наслаждаться приятным обществом. Как поел, решил быстро ретироваться, тем более что-то еще вкусное не ожидалось. Когда собрался выйти из-за стола, мама, наклоняясь ко мне, сказала тихо:

– Посмотри, где отец.

Я кивнул, что означало «без тебя знаю», и бросился на поиски. Побывав в нескольких местах, нашел отца на мельнице, около водопада. Мощный поток воды, падая с высоты на полированные камни, образовывал водяное облако, рисуя красивейшую радугу. Отец, сидя на нагретом солнцем большом валуне, не отрывая взгляда, смотрел на эту волшебную картину. Не увидев, а скорее почувствовав, что это я, громко сказал:

– Видишь, сынок, у людей, видимо, зерна маловато, мельница часто простаивает. Вот и сегодня тоже… Непорядок!..

– Пойдем, отец. Мама ждет, ты же ведь ничего не кушал.

Помогая отцу вставать, я продолжил:

– Мы же с тобой, к сожалению, сейчас ничего не можем изменить. Говорят же, была засуха, поэтому хлеб не уродился. Может, в этом году лучше будет.

Выйдя на прямую дорогу, отец, опираясь на палку, попытался пойти ровно. Даже руку у меня выдернул, как будто обиделся на мою непонятливость:

– Да, бывает такое природное явление, к сожалению, иногда влияет на нашу жизнь. Но здесь, сынок, дело наверняка не только в этом…

Через некоторое время мы уже были у дома. Мама на веранде, опираясь на перила, с беспокойством ожидала нас. Солнце приближалось к закату, поэтому веранда была залита солнечными лучами. Выбившиеся из-под платка мамины седые волосы блестели серебром. Поднявшийся на веранду отец спросил маму:

– Заждалась поди?

Мама, взяв его под руку, повела домой. Я не стал заходить домой. Подумал: «Пусть подольше побудут вместе».

По всей вероятности, я правильно поступал. Нельзя было опираться на моих местных коллег и доверять им. Нельзя лезть в воду, не зная броду. А прав я или нет, время покажет. Посмотрим еще, с чем Альберт пожалует. В кабинете было душно. Я встал, чтобы открыть форточку. В дверь негромко постучали.

– Входите!

Вот и Альберт прибыл.

– Ну заходи. Чего такой красный?

– Добрый день, Игорь Владимирович. Да замерз я, – Альберт потер сначала щеки, потом уши. – Ходишь, спрашиваешь, допрашиваешь… Почти все время на улице. Кто же будет меня жалеть, на чай приглашать?

– Ладно, скидывай давай свой лапсердак. Здесь-то тепло. Было бы, конечно, здорово, если бы кто нас угостил чаем.

Альберт, сняв куртку, повесил ее поверх моего пальто, молча вышел. Интересный парень был этот Альберт. Вернулся через несколько минут с цветным пузатым чайником и с двумя гранеными стаканами. Расставив все это на столе, достал из кармана маленький кулечек с карамельками-подушечками.

– Молоток!.. Где же ты все это достал?

Альберт, усмехнувшись, разлил по стаканам пахнущий мятой чай:

– Вы были правы.

Я, бросив в рот карамельку, сделал несколько глотков. Чай был действительно вкусным. Да-а-а!.. На Южном Кавказе умеют чай заваривать. Вообще, кухня у нас отменная! Альберт продолжил:

– То, что местные мне рассказали, навряд ли вам поведали бы. В общем, так!.. Девушка, которая искала этого снабженца, – дочь бывшего заведующего складом на табачном.