Держать невозмутимое лицо не получалось, потому что на лице Аскона тоже разлилась широкая улыбка. Он громко похвалил младшего сына, оборачиваясь ко всем, провозгласил новый рекорд.

- Это мой сын! Это сделал мой мальчик!

Фрэнису тогда хлопал весь двор, а вечером, под кислые мины Освльда и Торли, в его честь устроили праздник. Десятилетнему мальчишке было не так важно признание всего двора и хвалы от взрослых мужей, как одобрительный взгляд родного отца.

Это было в последний раз, когда Аскон открыто проявил некое подобие любви и гордости за своего сына. Совсем скоро он начал отдаляться.

Чем сильнее становился Фрэнсис, тем ревностнее держался король за трон. Боялся, что юный отпрыск сместит его раньше времени. Ведь младший принц уже в четырнадцать командовал целым войском и одерживал победы. Вести о нем гуляли даже в соседних королевствах.

Не желая признаваться в этом даже себе, Фрэнсис лелеял свое драгоценное воспоминание о том отце. Порой ему казалось, что он все выдумал. И Аскон в принципе вообще никогда не улыбался и не относился к сыновьям с любовью. Младший принц всегда считал Аскона настоящим мужчиной. Старший Адара легко принимал решения за всех окружающих, был истинным королем. Требовал безоговорочного выполнения его воли, и народ беспрекословно выполнял все, что он приказывал. Никто не смел ему перечить, иначе того бы ждало суровое наказание. На жестком авторитете была построена власть Аскона.

Самым большим страхом младшего принца было увидеть разочарование в глазах отца, раздражение. С тех пор, как появился дар, все существо Фрэнсиса Адары, хоть он и противился, жило одной мыслью - угодить отцу. Но Аскон был скуп на проявление эмоций, поэтому похвала звучала редко.

Теперь у Фрэнсиса осталось одно единственное воспоминание. И тогда он закрывал его на все замки, чтобы случайным образом не разрушить его. Не лишиться.

- Обряд прошел шумно, как и полагается. Праздник с пиром и танцами длился три дня. Жаль, что вы были в отключке, - Веруч вырвал его из воспоминаний.

- Благодаря тебе! Твое наказание еще ждет тебя, я придумаю что-то очень изощренное. Ты пожалеешь, старик, - холодно предупредил Фрэнсис. - А паршивка все равно найдется. Никуда не денется. В том, что я чуть не умер, ты виноват не меньше.

- Простите, Ваше Высочество, - склонился Веруч. Во всем его виде сквозило искреннее сожаление, но принц ему мало верил. - Вы должны были всего лишь уснуть ненадолго. Чтобы у нее было время исчезнуть. Я не думал, что она сможет...

Он замолчал, не зная, что еще сказать.

- Так его отравили?

- Да, похоже на то. Но незнакомый яд не позволяет вычислить кто это сделал. Смертельный след не остался.

“Конечно. Потому что это скорпионий яд. И это я притащил его в замок”, - отстраненно подумал юноша.

Он не удивился услышанному. Даже был готов к этому. Потому что за некоторое время до бессмысленного праздника кто-то украл у него пузырек. Да, умудрился стащить с шеи, где он так основательно, как ему казалось, прятал.

Младший Адара, который однажды размышлял о том, чтобы отравить собственного отца, даже не сразу заметил пропажу.

Кто знает, может, если бы он не принес яд в замок, то его бы не выкрали, и король остался бы жив. Пока что он не мог об этом думать. Было слишком трудно и ... больно принять это.

Фрэнсис любил и ненавидел своего отца одновременно. Он желал ему скорейшей смерти, но в итоге не был готов к тому, что он на самом деле умрет.

“А может, это Сиротка его убила? Чтобы воспользоваться эффектом неожиданности и сбежать. А что? Вполне...”

Вдруг вспомнив кое-что, Фрэнсис коснулся своей головы и ахнул в ужасе, едва коснулся кривого ежика волос на виске.

- Мои волосы! Я и забыл... Эта тварь отрезала мне волосы! В нее точно дьявол вселился! Как она посмела?! Адово пекло, ей точно не жить!

Взвыв, принц ощупывал голову, даже в кошмарном сне не представляя, что с ним могло произойти такое! Позор! Он валялся точно мешок с камнями, пока эта сумасшедшая девица, усевшись на него верхом, рубила его волосы!

Старик нервно жевал губы, глядя на разбушевавшегося принца и думая о Эми. Что она наделала, глупая? Зачем поддалась гневному порыву и дала волю чувствам? Признаться, он сильно удивился, увидев умирающего Фрэнсиса с непонятными огрызками волос на голове.

Потом испугался.

Если Эми бросила волос в пламя больше положенного, ритуал мог сработать совсем по-другому! Он мог в принципе повернуть все задуманное на сто восемьдесят градусов. Глупая девчонка, поддавшаяся эмоциям!

- Волосы можно отрастить... - старый маг запнулся под злобным взглядом принца.

Адара снова попытался встать, и, на удивление, у него, наконец, получилось приподняться на подушках.

- Вставать рано, Ваше Высочество!

- Вытаскивай меня из этой трясины, старик. Ты мне сильно должен, - отрубил юноша.

- Вам нужен отдых, - запротестовал Веруч.

- Вытаскивай! - рявкнул Фрэнсис. Вперился глазами в притихшего мага. - Я приказываю.

Он уставился немигающим взглядом магу прямо в глаза, и... сглотнул, растерявшись окончательно. Ничего не происходило. Дурман не срабатывал.

Обычно, после наказаний в виде специальных отваров, приглушающих дар, он ощущал свою силу. Просто с трудом мог ею воспользоваться. Если порывался, то ему становилось хуже, поэтому он оставлял попытки до тех пор, пока действие отвара не закончится.

Сейчас же он не чувствовал ничего. Только леденящую сердце пустоту. Привычным образом серебристые нити не ползли в сторону чужих мыслей, не цеплялись невидимыми крючками в чужое сознание, чтобы подавить разум и отдать очередной приказ.

Его волшебные нити просто исчезли.

Упрямо вглядываясь в испещренное морщинами лицо Веруча, он пробовал снова и снова. Не желал признавать, что дара больше нет. Он просто не мог в это поверить. Такого не могло случиться.

- Что-то не так, мой принц? - старик с подозрением взглянул на него, и Фрэнсис похолодел.

Только бы не догадался. Весть о потере дара разнесется по замку за считанные минуты. И младшего принца сразу же перестанут бояться. Он потеряет последнюю надежду на трон. И скорее всего, от него точно постараются избавиться.

- Оставь меня. Я хочу отдохнуть, - он отвернулся от мага, демонстративно вздернув подбородок.

- Конечно, Ваше Высочество.

Когда Веруч бесшумно вышел, Адара подскочил на кровати, совсем не замечая, что голову раскалывает на части, а тошнота вновь поднимается огромной лавиной.

“Мой Дурман... Эта паскуда что-то сделала со мной! Мой дар исчез! Она забрала его! Она просто его украла!”.

Неверие в нем сменилось такой лютой яростью, что, зарычав, принц принялся крушить все вокруг. Пинал мебель, переворачивал стулья, смел все со стола. Горячие остатки отвара расплескались, миска лопнула и разлетелась на осколки. Разбился подсвечник и фарфоровая ваза. В комнате стоял страшный грохот и звон. Треск разрываемой ткани.

Стремительно подойдя к зеркалу, он схватился за лицо, не узнав в этом облезлом человеке собственного обличия. На голове был сущий кошмар.

Размахнувшись, ударил кулаком прямо в центр. По ушам ударил звон разбитого на осколки зеркала. И собственное нечеловеческое, звериное рычание.

По сжатому кулаку бежала кровь, но Фрэнсис ничего не замечал. Тяжело и хрипло дыша, он уставился взглядом помешанного безумца на осколки. В них искореженными кусочками отражалось бледное лицо с жуткими потемневшими глазами.

- Я убью тебя! Я найду и убью тебя! Клянусь я это сделаю!

**

Глава 19

Ночь выдалась прохладной, но после Вел Хейма осень на родной земле для Эми была приятной. Уснуть не удавалось, к тому же Рикхарт, гад такой, отправил ее в палатку к Маро, что стало для нее сущим наказанием. Спальный мешок весь насквозь пропитался его запахом, что так непривычно щекотал девичьи ноздри.

Сардану это, ясное дело, не понравилось. Он даже не пришел спать. Сразу же вызвался дежурить у костра, а потом так и остался сидеть с Риком, который оказался по очереди вторым. Они тихо переговаривались между собой, пока она невольно прислушивалась. Просто уснуть не получалось, Эми так и проворочалась почти всю ночь. Разговоры в основном текли вокруг тяжелого положения Валиарии, набегов хаансов и горзденцев. Про нее - ни слова, и она облегченно выдохнула. Не хотелось стать свидетельницей сплетен, еще и о себе.