Я не успеваю особо напрячься, мы очень быстро преодолеваем несколько широких коридоров и выходим в почти пустой зал с мягкими дивами, угловыми столиками и настенными плазмами, из динамиков которых льется тихая музыка. Атмосфера приятная и даже расслабляющая, но на меня это никак не действует, я слишком взвинчена, чтобы вслушиваться в разговоры Тимура.

Вскоре нам приносят кофе и оставляют в покое.

— Посадка через двадцать минут, — как ни в чем не бывало говорит Тимур, медленно потягивая напиток из чашки.

Он щурится и растягивается на диване, как довольный котяра, наконец-то получивший минутку отдыха. Головой кивает на кофе с каким-то десертом и утыкается в мобильник, совершенно не замечая, что у меня от нервов уже скоро кожа на лице треснет.

— Скажи, ты совсем дурак? — наигранно ласково спрашиваю, ставя вопрос ребром. — Какая еще посадка?

— Во Флоренцию.

— Без вещей? — продолжаю давить и вздергиваю брови, наконец-то получив его внимание. — Вот так спонтанно? И откуда, черт возьми, мой загранпаспорт взялся? У меня его даже не было!

— Вещи купим на месте, да и мы не на месяц уезжаем, а на четыре дня. Планировать в старости будешь, для этого пока рановато, — насмешливо хмыкает, метя на место смертников. — А загран я тебе еще до свадьбы сделал. У нас, между прочим, медовый месяц намечался.

— Ну прости, что все планы испортила, — сарказм в моем голосе любой почувствует, но Тимуру явно нравится его игнорировать.

— Ничего страшного. Время нас не торопит, еще успеем.

— Помнится, раньше сроки стояли для тебя на первом месте, — холодно намекаю на свадьбу, которую он так рьяно торопил.

— Мира, что ты хочешь услышать? — устало выдыхает и, видя, что я не собираюсь отступать, блокирует телефон. — Я хотел сделать тебе сюрприз. Если ошибся с местом, извини, в следующий раз буду сперва тебя спрашивать.

— А ты не подумал, что у меня есть планы на эти дни? — немного сбавляю обороты. Сюрприз-то шикарный, но его масштабы поражают. Обычно щенка в лукошке приносят, а не ставят прямо перед фактом, мол, летим в другую сторону.

А были ли планы, а было ли желание — уже другая сторона медали.

— Планы? — для вида хмурится. — И какие же?

— Работа. Я же говорила тебе.

В общих чертах, но это лучше, чем ничего.

— У тебя два выходных, а потом три отгульных. Я договорился.

И тут меня будто ошпаривает.

— Погоди. Я что-то не догоняю. Что ты…в каком смысле? — слова срываются с огромной затяжкой. Я буквально всеми клетками тела чувствую, как мышцы деревенеют, отказывают подчиняться, а кровь мощными толчками ударяет в голову. Такое ощущение, будто свинец в легких оседает. — Ты…

— Я знаю, где ты работаешь, — спокойно разрушает все вопросы в моей голове, ничуть не напрягаясь, хотя в глаза бросается, что расслабление мнимое: взгляд твердеет, пальцы едва уловимо начинают отбивать резкий ритм на бардовом кожаном диване. — И да, считай это коротким отпуском.

— И, — с трудом сглатываю, уронив голову на спинку, — это все, что ты хочешь сказать?

Молчание виснет, как мыльный пузырь, который все никак не может лопнуть. Проходит минута, две, три. Я почти не моргаю и плюю на жжение в глазах, потому что… Тимур снова удивляет.

— Я не наступаю на одни и те же грабли, Мира, — звучит честно, но я чувствую, что он что-то не договаривает. Снова какие-то загадки. Или это намек на то, что «сверху» больше никто угрожать не будет, только по голове похлопает и карты в руки даст? Так, что ли, или я слишком надумываю?

Я еще долго пытаюсь выдержать тяжелый взгляд Раевского, но потом все же сдаюсь, прикрыв веки и решив передохнуть перед полетом. Флоренция, так Флоренция. И маленькую, нехитрую деталь мы опустим — Понте Веккьо на моем паспорте лишь из-за фанатевшей по архитектуре Италии Алины.

Темнота падает на город и накрывает его подобно куполу. Неподалеку, скорее всего, из какого-то прибрежного ресторанчика льется страстная музыка, которая немного не вписывается в атмосферу, царящую рядом с морской галькой. Именно ради этого пришлось ехать еще полтора часа сразу же после приземления самолета, от воспоминаний о котором меня до сих пор немного потряхивает. Первый рейс в моей жизни выдался достаточно спокойным, жаловаться не на что, в бизнес-классе даже разлечься можно, вытянув вперед ноги, но я, видимо, слишком впечатлительная и трусливая, оттого боялась не то, что вздремнуть, а в принципе глаза на мгновение прикрыть. Тимур же в ответ только слабо приподнимал уголки губ, держал в капкане мои дрожащие ладони, между делом предлагая купить что-нибудь покрепче кофе.

«Это безумие» — вот и все, что я могла думать, пока мы, не успев хоть чуть-чуть рассмотреть Флоренцию, ехали на арендованной машине в другую сторону. Мимо пролетали маленькие, колоритные домики с острыми крышами, плотно прилегавшими друг к другу. Казалось, в этом и была самобытность — ни одного свободного кусочка земли. Весь город будто оплетен возвышающимися горными вершинами, а из окон ярких зданий проглядывалось беснующееся море.

Нам повезло, ведь по приезде мы смогли усесться на черные булыжники почти рядом с водой, людей вокруг было мало, а слабые волны невольно навевали умиротворение. Наша группа с гидом уже ушли, а я до сих пор не могла заставить себя подняться. Сказки, байки и ужастики, которыми нас щедро накормила женщина-хохотушка, оставляли легкое послевкусие. Будто на короткий миг получилось стать частью этой истории.

— Что мы будем делать завтра? — после долгого молчания мне с трудом удается лениво что-то бросить.

— А что ты хочешь?

— Прыгнуть с парашютом, — я даже не задумываюсь. И сама не знаю, говорю ли честно или просто в очередной раз испытываю нервы Раевского. Он-то точно не похож на того, кто с радостью примет мою идею.

Так и случается.

— Тебе самолета не хватило? — хмурит лоб и вздергивает брови, наверняка просверливая дыру в моем затылке.

— Это разные вещи, — тут же возражаю.

— И в чем разница? — усмехается, подходя со спины. — К твоему сведению, самолет — самый безопасный вид транспорта, а ты даже его боялась.

— Вот именно. Прыгну с парашютом и в Москву полечу без всякого страха.

— Если доживешь, — насмешливо хмыкает и тянет на себя, недвусмысленно намекая на то, что пора двигать обратно.

— А ты имеешь что-то против?

— Вообще-то да. Не хочу так рано овдоветь.

— Небось сам просто трусишь, — не удерживаюсь и бросаю открытую провокацию, на что получаю довольно неожиданный смешок.

— Я уже прыгал с парашютом, еще в школе тогда учился.

— А теперь годы уже не те, да?

Тимур лишь возводит глаза к небу и назло мне ускоряет шаг, так что приходится изрядно попотеть, чтобы совсем уж не висеть на хвосте.

В арендованной машине пахнет каким-то кислым ароматизатором. В салоне очень душно, отчего я полностью открываю окно и жадно ловлю свежие потоки воздуха, почти отключаясь на середине пути. Разговоры не ведутся ни с моей стороны, ни со стороны Раевского. После изнурительного перелета, двухчасовой экскурсии по пирсу и бесконечных пробок язык совсем не ворочается. И я даже невольно завидую выдержке мужчины, ведь по нему не скажешь, что он тоже валится с ног.

Когда мы подъезжаем к отелю, я буквально силой отрываю себя от сиденья и вяло вылезаю на улицу, про себя отметив, что район даже в позднее время очень шумный. Гудящий днем и ночью центр города поражает сверкающими вывесками, электронными баннерами и живописными зданиями, окна которых выходят на набережную. Тут даже в музей ходить не надо, каждый уголок города подобен отдельному произведению искусства.

В вестибюле отеля очень светло. Рядом со стойкой регистрации разместились два диванчика кремового цвета, на одном из которых я и устроилась, безмолвно отправив Тимура самостоятельно заниматься заселением. Пока он тихо переговаривался с администратором на почти безупречном английском, я тщетно пыталась не отрубиться прямо тут. Благо, вопрос быстро решился. Лифт в мгновение ока подкинул нас до четвертого этажа.