– Он не был похож на удивленного. Что если он ничего не видел и причин для беспокойства нет?

Николас, опираясь о свою трость, поковылял обратно в дом.

– Спокойной ночи, дочка.

– Тебе тоже, дядя.

Луна медленно ползла вниз, завлекая за собой ночную пелену. Анахита ушла в дом прежде, чем оно скрылось за горизонтом.

Прошла уже неделя, а Николас и не думал отпускать Кайя, а тот не спешил уходить. Загон был почти достроен. Кай уже успел к ним привыкнуть и вел себя почти непринужденно. Николас ближе к обеденному времени отправился рыбачить, а перед уходом наказал Каю добыть дров и растопить печь к его приходу. Тот отправился выполнять его поручение пока еще светало. Взяв в сильные руки топор, он отправился вглубь леса.

Солнце село за горизонт, а небо окутала темно-синяя пелена. Дело близилось к ночи, а Анахита в одиночестве сидела у кухонного стола, вглядываясь в темные сумерки за окном. Дом остыл, а Кая все еще не было, хотя он давно должен был вернуться. Дверь неожиданно заскрипела и Николас, хромая на одну ногу перешагнул через порог, в одной руке держа мешок с рыбой, а другой опираясь на свою трость. Анахита уставилась на него. Он бросил мешок на пол у её ног. Затем он взглянул на нее и увидел её обеспокоенное лицо. Она укрылась теплой шалью, что досталась ей от матери.

– В чем дело? – спросил он, хриплым голосом и со сбившимся дыханием, – Где Кай?

Николас направился к печи и поставил ладонь на его поверхность.

– Неужто оставил тебя с холодной печкой в доме? – выразился он, усаживаясь рядом и изнывая от боли в пояснице.

Анахита вскочила с места и принялась грызть свои ногти, ходя туда-сюда.

– Брось, – ответила она, – еще не поднялась луна, он может вернуться.

– Куда-уж. Слишком долго он бродит в лесу.

– Я пойду поищу его.

– Негоже тебе ночью одной по лесу бродить. Чего печешься? Он мужчина, вот пускай сам выход находит.

– В доме холодно. Не заморозит ли печь? – спросила она, – Дров совсем не осталось.

Николас, затем, отправился к соседям, а чуть позже соседские сыновья принесли дрова и Николас растопил печь. Анахита ждала пока он уснет. Позднее, когда луна пересекла половину ночного неба Анахита выскочила из дома и позабыв обо всех опасностях, двинулась в лес. Она ходила по лесу долго, под её ногами хрустели ветки, а совы произносили ужасающие и мрачные звуки. Было ощущение, что лес сжимается и пространство становится все уже и уже. Анахита заблудилась. Над головой нависали облака и скрыли за собой луну, а лес – темный и мрачный, стал её пугать. Холод пронизывал душу и Анахита прижималась к материнской шали на плечах. Неожиданно, она услышала голоса посторонних людей и лай собак. Она остановилась и стала прислушиваться. Люди произносили неразборчивые слова, но с такого расстояния она не могла понять, о чем они говорили. Выглянув из-за дерева, она их заметила. Это были люди Спенсера. В ужасе она прижалась спиной к дереву. Дыхание вдруг сбилось, а грудь наполнилась страхом. Нужно было бежать. Овчарки почуяли ее страх. Луна вышла посреди облака, осветив лес и они увидели её. Ноги перестали слушаться. Со всей скоростью она понеслась вперед. Солдаты не сразу все осознали, но от шума ее ног они насторожились и отвлеклись от разговоров. Собаки ринулись за ней, освободившись из рук солдат. Один из них был постарше и уже годился ей в отцы. Он смотрел на убегающую Анахиту и невзначай заметил её бордовую шаль. На спине крупным узором вырисовывалось изображение феникса. Он узнал шаль Мелиссы. Анахита бежала вперед, уворачиваясь от веток деревьев и подпрыгивая, чтобы не споткнуться о корни или камни. Собаки бежали за ней, своим лаем еще больше пугая её. Казалось, спасения нет. Она споткнулась об корень одного из деревьев, но не успела она упасть, как крепкие руки обвили её тело. Так и не поставив обратно на землю, крепко схватили за туловище. Ноги ее не касались земли, а сама она осталась висеть в чужих руках.

– Дочь Мелиссы.

Её шеи коснулась тонкая игла, проникая вглубь кожи и оставляя неприятное ощущение. Луна снова скрылась за облаками. Она не увидела его лица. Спустя пол минуты она лежала в руках солдата без сознания.

Проснулась она ближе к утру. Когда Анахита поднялась с земли, устланной соломой, то не сразу поняла, что происходило с ней. Разглядев то, что ее окружало, она увидела перед собой тюремные прутья. Вскочив с места, она бросилась вперед и схватилась за них. Она вспомнила, что её похитили.

– Эй! Кто тут есть! Выпустите меня! Кто вы такие, чтобы похищать меня! Эй! Вы меня слышите? – кричала она во весь голос.

Её крики эхом раздавались по огромному помещению. Вдруг, открывая двери, в тюрьму вошел мужчина с двумя солдатами по обе стороны. Он подошел к её камере.

– Чего орешь как резаная? Надоело жить?

Это был он -тот, кто привез ее сюда.

– Вы кто такие? Чего вам нужно от меня? – продолжила она кричать.

– Рудольф здесь хозяин. И если он захочет, в этой тюрьме будут гнить все жители поселений, подвластных ему.

– Что ему надо от меня?

– Спросишь у него, когда окажешься перед ним, – сказал он, оборачиваясь, чтобы уйти, – Не ищи проблем.

– Выпусти меня! – кричала она в ярости дергая прутья, – Кто ты такой, чтобы держать меня в этом гнусном месте!

Никто более не обращал на нее внимания. Осознав, что смысла кричать нет, все остальное время в темнице она провела без желания пошевелиться или даже произнести какой-либо звук. Ближе к вечеру солдаты, унесли её куда-то. Они вошли в небольшой домик из темного дуба, а в большой комнате на кресле сидел высокий, жилистый парень. Рудольф Спенсер. Он курил трубку, не обращая на них внимания. Ганс Нойманн – солдат, который украл ее и приказал связать тоже был здесь. Увидев ее и солдат у порога, он толкнул её, и она упала к ногам Спенсера. Рудольф, откликнувшись на звук, в этот момент уставился на девушку.

– Это она? – спросил он.

– Так точно, – ответил Ганс Нойманн, голосом полным гордости.

Рудольф отбросил трубку в сторону и плавным движением кота поднялся с кресла. Застыв на секунду, он сложил руки за спиной. Его вид пугал Анахиту и на минуту она решила, что он сумасшедший. – Присаживайтесь. Выпейте со мной чаю. Нам много чего нужно обсудить, – сказал он, усаживаясь и указывая на соседнее кресло рядом.

Недалеко от них горел камин. В помещении не было окон, а потому, это было единственное, что освещало эту комнату. – Что мы можем обсуждать с вами? Меня привозят сюда, садят в тюрьму, а затем приводят к вам, чтобы я пила с вами чай и что-то обсуждала? Удивительно, что я все еще обращаюсь к вам на «вы».

– Ну не сердитесь. Это все произошло неправильно. Не совсем так, как было нужно. Я хотел встретить вас как подобает, – говорил он, одновременно жестикулируя руками, – Я давно вас искал. Мои солдаты нашли вас при очень странных обстоятельствах. Видимо, они не особо поняли мои поручение, когда я приказал им найти вас. Они привыкли действовать как тираны. Прошу простить меня. Вы должны со мной поговорить.

– О чем вы?

– Знаете ли, за все города и поселения в том регионе отвечаю я.

– Не слишком ли вы молоды, для такой должности? – усмехнулась она.

– Отец был гораздо моложе меня, когда занимал эту должность. Дело, которое мы с вами обсудим, напрямую касается его. За всю жизнь он совершил немало ошибок, одной из которых, возможно, являетесь вы.

Её резкий взгляд устремился на него.

– О чем вы?

– Я не знаю пока, в какой деревне ты живешь. Но это будет несложно разузнать.

– Посвятите меня в курс дела. Иначе я не смогу поддержать с вами разговор.

– Глава государства наслышан о тебе. Прошел один десяток лет, а вопрос наследства моего батюшки все еще остался нерешенным. Мне, как законному наследнику была положена вся доля. Однако, перед тем как все мне отдать, кто-то очень важный донес до него, слухи о том, что в далеком поселении не при очень хорошем состоянии обитает его дочь – бастардка.