– Не знаю. Было несколько странных снов… а так, пожалуй, что нет. Тогда Сатурн проходил по моему солнцу… понимаешь, о чем я?

– Разумеется… – Зейнаб задумалась, – И как ты себя вел вообще, когда Сатурн по тебе елозил?

–Да никак… Старался быть внимательнее, да и все. Голодал вот иногда, а что?

– Ничего особенного. Ты просто чего-то не договариваешь, мне кажется. Я, когда пытаюсь увидеть тебя и тот проход Сатурна, я вижу довольно мрачный лес… Ты не уходил в лес, кстати? Надолго, я имею в виду.

– Уходил… недели на три… – признался я.

– Что так плохо было? – спросила Зейнаб сочувственно и снова прижалась щекой к плечу.

– И даже хуже. – ответил я и погладил ее по волосам, – Признаться, я думал, что не выживу… Но потом отпустило… Однако, я так и не понял, что именно было не так. Слушай, пошли ко мне, а? – предложил я.

– А твои где? – спросила Зейнаб, – Ты ж вроде как с родителями сейчас живешь? Или я не так поняла?

– Да уехали они в дом отдыха, с неделю назад.

– Ну что ж… пойдем. – сказал она, – У тебя поесть что-нибудь найдется?

– Ну, сыр и колбаса найдутся. Картошка тоже есть… Пару банок сайры… – ответил я.

– Ну и отлично… Давай только еще на Лысую гору заскочим. – сказала она как бы само собой, и затем поспешно добавила, – Ненадолго….

– Как это «заскочим»? Это же на другом конце города! – Воскликнул я. Ехать в такую даль мне совсем не хотелось.

– Ну и что? – спросила Зейнаб удивленно. – Ты куда-то спешишь?

– Нет… – ответил я так, будто немного устал, – но только что там делать?

– Есть кое-что. – отрезала Зейнаб, – И я обещаю, что это ненадолго.

– Ну что ж… поехали… – ответил я все с той же неохотой.

Добирались мы часа два по жаре. В автобусах, как всегда, была жуткая давка. Когда автобус тормозил, Зейнаб прижималась ко мне и это был единственный приятный момент во всем этом сумасшествии. Наконец автобус начал пустеть и вскоре, фыркнув, застыл на конечной остановке. Я с Зейнаб и еще несколько оставшихся пассажиров, выбрались неспеша на солнцепек. Вокруг простирался выжженный почти желтый пустырь, словно бы продырявленный то тут то там голубыми звездочками цикория. Как только все вышли, двери автобуса снова с выдохом закрылись, и он рванул с места, будто за ним гнались.

– Обратно на такси поедем… а то, я устала, – сообщила Зейнаб.

– Серьезно? – спросил я с сарказмом. – У меня денег всего – ничего… разве что еще поесть что-то докупить… И то – без икры и шампанского. Имей в виду!

– Не переживай. Все будет хорошо, – пообещала Зейнаб. – Пойдем лучше. Тут недалеко.

Мы миновали проходные дворы, перетянутые вдоль и поперёк бельевыми веревками, затем миновали подворотню, и вышли, наконец, на разбитую грунтовку, вдоль которой потянулись серые заборы частного сектора. Ещё минут через двадцать мы оказались на опушке леса.

– Вот мы и пришли… – сообщила Зейнаб, – ты бывал тут раньше?

– Ну как не бывать… – ответил я. – Бывал, конечно, хотя и нечасто.

– А, ну тогда тебе объяснять ничего не нужно… – сказала она, будто обращаясь сама к себе.

– Что объяснять? – переспросил я.

Зейнаб посмотрела на меня с некоторым удивлением.

– Ну, например, ты разрешительную молитву знаешь?

– Какую еще молитву?

– Ой… до чего ж ты дремуч, все-таки… – вздохнула она. – Мы же сюда не гулять все-таки пришли!

– А зачем? – спросил я вполне искренне. – Я до сих пор не понимаю, если честно.

– Мне надо собрать кой-какой травы. Для тебя, к слову… Думаю, что смогу тебя открыть сегодня. Ну, чтобы ты лучше понимал, что с тобой происходило и происходит. Ты не против, кстати?

– Самое время спрашивать… – ответил я, – но нет, не против.

– Тогда повторяй за мной… – И она затараторила нечто, напоминающее, скорее, какой-то заговор, нежели молитву. Что-то вроде: «…траве твоей поклонюсь, с ветром твоим обнимусь, духам твоим отдамся на милость…» Я едва успевал за ней повторять.

Затем мы вошли в лес. Там было сумрачно и немного душновато. Мы брели минут двадцать, несколько раз уходили с тропы в сторону и пройдя пару сотен метров, находили другую. Зейнаб шла впереди уверенным шагом и не оглядываясь по сторонам, она явно бывала тут далеко не один раз. Наконец мы вышли на небольшую круглую поляну, посреди которой рос старый, наверное, пятисотлетний дуб.

– Посиди отдохни, если хочешь, – предложила она, – а я быстро…

Я присел на поваленное дерево и почти сразу меня накрыло необычное странное ощущение. Это было похоже на какие-то внутренние приливы внимания… Я, например, вдруг ощутил все свои внутренности, я отчетливо почувствовал, как кровь бежит по венам… и это было не просто странно. Это было, если честно, даже немного страшновато. Я встал, мне вдруг невыносимо сильно захотелось курить.

– Что не так? – Зейнаб обернулась ко мне.

– Не знаю… – я описал ей свои ощущения.

– А, это хорошо. Ничего не бойся. Лес тебя изучает. Наоборот – постарайся открыться. Плохо не будет. – Она снова отвернулась и стала собирать какие-то растения.

Я закрыл глаза и посидел так несколько минут. Зейнаб подошла и потрепала меня по волосам:

– Все, пошли обратно, – сказал она, и протянула мне собранный ею пучок травы. – я закончила.

– Что это? Копытень… репешок… Зачем тебе?

– Не мне. Это – тебе… – сказала она загадочно.

– Мне? Зачем это? Копытень ведь довольно токсичный… Им алкоголиков лечат…

– Это смотря в чьих руках, – она снова загадочно улыбнулась, – Доверься мне, короче говоря, а потом и сам будешь делать тоже самое.

Мы пошли обратно.

– Сегодня сделаем одно важное путешествие, – сказала вдруг Зейнаб.

– Путешествие? – удивился я, – Ты о чем вообще?

– Ну, так это называется, – кивнула она, – думаю, что ты скоро все поймешь, и дальше будет уже проще продвигаться.

– Может объяснишь, что ты задумала? – я даже остановился.

– Ты о путешествиях магов слышал когда-нибудь?

– Да, немного. Там они принимают дурман или грибы какие-то…

– Есть и такое, – согласилась Зейнаб, – но нам это не нужно. Пока во всяком случае. Ты сейчас проходишь сатурнианский транзит. Копытень – одна из магических трав Сатурна. Надо объяснять, что это такое?

– Нет, – ответил я.

– Если его правильно приготовить, то тебе может открыться прямое знание. Во всяком случае, я на это надеюсь.

– А что я должен буду делать?

– Ну поначалу тебе надо будет максимально расслабиться и сформулировать свой вопрос. Ну например: «Почему меня так колбасило недавно?»

– И что дальше?

– А дальше постарайся прислушаться к себе… Ты, скорее всего, увидишь какое-то животное или предмет, часто очень странный. Он тебя поведет куда-то… Главное – ничего не бояться! Это очень важно. Отсутствием страха ты как бы показываешь, что готов с уважением принять любой совет. И потом, ты просто знай, что с тобой ничего плохого случиться не может. Я буду очень следить, чтобы с тобой ничего не случилось. Понял? Самое худшее – это если знание тебе не откроется. Так тоже бывает.

– Понял, только странно все это как-то…

– Ничего странного. Шаманы всех народов пользуются этим испокон веков. И если бы это не работало, то сам понимаешь: никто бы к этому не прибегал.

– Ладно… Попробуем… – согласился я нерешительно. Проявлять малодушие или недоверие мне было как-то неловко, тем более что ни о каких психоделиках тут речь не шла.

– Ты что делал на последнем затмении? – вдруг спросила она как бы между прочим.

– В каком смысле? – я не понял вопроса.

– Что значит – в каком? А в каком еще смысле я могу это спрашивать? Или ты вообще на затмениях и не постишься даже?

– Нет, а зачем? – я был немного ошарашен.

– Да… – протянула Зейнаб, – кажется я понимаю, что с тобой происходило… Слон ты эдакий… – она погладила меня по щеке и добавила, – в посудной лавке….

Я промолчал.

– Затмение, раз уж ты пытаешься влезть в этот мир: астрология и все такое… Это очень важное событие. Это всегда шанс для таких, как мы с тобой открыть новые для себя перспективы. Конечно, не каждое затмение является началом нового этапа, но вероятность запустить, так сказать, новую программу всегда выше именно на затмении. Понимаешь?