— Что вы можете сказать о Петре Климове из Девятого управления? Вы же с ним довольно много работали.

— Не очень много, но довольно часто. Я думаю, что он очень опытный ликвидатор или руководит группой таких ликвидаторов. Сам он свободно владеет испанским, причем несколькими диалектами, французским, английский у него не так хорош, но в США он вполне может сойти за своего. Работать с ним довольно трудно: Девятое управление никогда не раскрывает источников информации, но если от них нужна помощь, главным образом финансовая и за рубежом, то Климов не задает никаких вопросов, а просто выделяет нужную сумму. В любом месте и в любой валюте.

— Мне интересно было бы узнать о достоверности предоставляемой им информации.

— Тут всё просто. Если он сообщает, что «есть определенные подозрения», то достоверность информации довольно высока, но требуется подтверждение из другого источника. Если же он говорит «как нам стало известно», то достоверность практически стопроцентная. Проблема в том, что они никогда не дают информацию, не проверив её самостоятельно или же не убедившись в том, что сами ее проверить не могут, так что, боюсь, мне они не всю им доступную информацию передают. Хотя в последнем я все же не уверен.

— А если он просто сообщает какой-то факт? Без этих «подозрений» или «нам известно»?

— Тогда, я в этом убежден, информация совершенно достоверная. Несколько раз мне, для передачи её Вячеславу Рудольфовичу или Иосифу Виссарионовичу, приходилось просить у Климова какие-то подтверждающие документы — так вот с этим беда. То есть документы он всегда предоставляет, но обычно на это уходит довольно много времени. Если речь идет о Европе, кроме Германии конечно, то несколько недель, а об американских странах — так нередко и до пары месяцев доходит.

— А почему «кроме Германии»?

— По каким-то причинам Девятое управление никаких дел в Германии уже больше трех лет не ведет… официально не ведет, а как на самом деле, я не знаю. Да и сам Климов немецкого языка не знает, может быть поэтому?

— А какие дела они ведут в других странах?

— В основном торговые. Валюту зарабатывают, закупки ведут довольно крупные, и — я подозреваю, но утверждать не берусь — занимаются экономической и научной разведкой. Но, если это и так, это они именно что попутно делают, а основная их деятельность там — это торговля. Для ведения которой у них организовано множество подконтрольных им компаний, так что у них довольно легко получается закупать для Советского Союза многое из того, что напрямую нам никто за рубежом не продает. В детали я, конечно же, не посвящен, но думать-то мне никто запретить не может…

— И если он сообщил что-то, касающееся Финляндии и Швеции…

— В Швеции у них прямые контакты чуть ли не на уровне министров, так что по таким вопросам в Девятом управлении информация стопроцентная. Коллонтай нам примерно треть дезы дает, а у Климова по Швеции деза даже теоретически проскочить не может.

— Коллонтай нам дает недостоверную…

— Она дает то, что ей разрешают узнать. Но у неё и должность соответствующая. Кстати, Петр Евгеньевич говорил, что пользы от неё куда как больше чем вреда хотя бы потому, что шведы думают, что мы верим всему, что они через неё сливают, ну или по крайней мере не знаем, в чем конкретно они наврали. А раз мы точно знаем, где и в чем они нам врут, то легко догадаться зачем.

— Наверное, в этом он прав. Значит…

Сергей Владимирович очень удивился, когда получил «приглашение пообщаться в Лукьяновой». Очень настойчивое приглашение, отказаться от которого было просто невозможно: Баранов предупредил, что все распоряжения Лукьяновой должны исполняться незамедлительно. Впрочем, исполнить его было несложно, до аэродрома можно было даже пешком дойти, а Ирина Алексеевна его на аэродроме и ждала, причем сидя в своем самолете. Там же, в кабине этого самолета, она быстро пояснила причину столь странного приглашения:

— Насколько я знаю, вам предложено быстренько разработать штурмовик. Более того, вы уже и проект успели сделать.

— Вообще-то это…

— Ваш самолет будут строить здесь, в Москве. Еще в Воронеже и, скорее всего, на моем заводе в Комсомольске. Ну так вот, я вашу машину в одноместном варианте в производство не пущу, так что сэкономить вес за счет штурмана-бортстрелка даже не мечтайте. Но у вас бронекапсула, конечно, под тонну выходит…

— Мы еще её не считали.

— Я посчитала, где-то с тонну и получается, причем бортстрелок у вас остается без защиты — а меня это не устраивает.

— Главное, чтобы устраивало ВВС.

— Ну а я об чем? Все самолеты в производство именно я для ВВС и принимаю, так что слушайте дальше: в силу вышесказанного вам придется предусмотреть и броневую защиту бортстрелка. А чтобы уложиться в вес, броню я вам предлагаю делать не стальную, а алюминиевую…

— Алюминиевую броню?!

— Из алюминиевого сплава. Да, сплав послабее броневой стали, но не уступит стали инструментальной, так что при толщине миллиметров в двенадцать он будет гораздо легче шестимиллиметровой стальной брони и от пуль вполне защитит, тем более что дно вообще будет комбинированным, из алюминия и стали. А от пушечных снарядов и стальная не защитит, так что вы просто выиграете вес, причем существенно. И да, никакого дерева в машине, только авиасплавы, вот вам справочник с их параметрами. И расчет бронебутерброда из стали и алюминия.

— Цельнометаллический самолет — это замечательно, но я тогда точно не уложусь по заданным параметром стоимости машины.

— Вот это как раз пусть вас вообще не беспокоит: вы бы и так не уложились, а денег на спецсплавы для вашего штурмовика я найду.

— Но ведь машина будет выпускаться, скорее всего, сотнями…

— Тысячами, а может и десятками тысяч. Однако я считаю, что жизнь летчика стране куда как дороже затрат на постройку самолета для него. В общем, вы поняли…

— Не совсем.

— Объясню еще раз: штурмовик со стальной бронекапсулой и деревянными деталями в производство запущен не будет. Штурмовик в одноместном варианте выпускаться не будет. Так понятно?

— Понятно…

— Что приуныли? Одному из лучших авиаконструкторов предложили построить суперсамолет из современнейших материалов, а не из…

— Не из говна и палок… — эту её характеристику современных самолетов советские авиаконструкторы уже усвоили.

— Вот именно! Так что дерзайте и все у вас получится. Да, вот я тут захватила образцы материалов, пластина для боковой брони и сэндвич для дна и бронеспинки, вы в них постреляйте, посмотрите что и как. А вот это — «Маузер» германский, с бронебойными пулями патроны для него — в общем, сами все проверите. И нос не вешайте, к началу войны стране потребуется несколько тысяч ваших машин. Самых современных и самых защищенных — и я уверена, что вы справитесь. Вы же не какой-нибудь Туполев, а Ильюшин! Да… это не обязательно, но крайне желательно: штурмовики будут с задания с кучей пробоин возвращаться, так что подумайте, можно ли сделать крылья секционными и быстросъемными, чтобы их непосредственно на аэродромах не латать, а быстро заменять на целые можно было. Всё, идите…

Василий от жены не отставал в плане укрепления обороноспособности страны. Но никого лично не пинал и ценными советами не разбрасывался, а просто подбирал «подходящих людей» и, в деталях обговорив с ними предстоящую работу, пускал их «в свободное плаванье». То есть не так, как в первую пятилетку отправляли на стройки индустриальных гигантов будущих директоров, а собирал целые команды, обеспечивал их — по мере возможности конечно — материально. И очень сильно обеспечивал им «защиту от местных идиотов». Где-то (например в Кургане, где уже начал работать Ирин авиазавод) система такой «защиты» была налажена, а где-то (например, в Чите) ее приходилось выстраивать даже не на пустом месте, а на сильно «загаженном верными ленинцами» пространстве. Но в принципе технологии создания подобных «защищенных зон» были уже отработаны и больших проблем это не составляло — так что народ в целом успешно с заданиями справлялся.