А пока пахать и сеять было рано, все трудились как и в декабре, с рассвета до заката. Точнее даже, в городах люди на работу шли еще в темноте, а домой возвращались уже в темноте — то есть буквально работали, света белого не взвидя. И, казалось, работе этой нет ни конца, ни начала.

Но это лишь казалось. Потому что некоторые работы — например стройки — как правило когда-то заканчивались. Ну и когда-то начинались новые — но строители оставляли за собой вполне себе законченные строения и сооружения. Например, пиритовые печи с паровыми котлами для электростанций, или печи цементные. Или еще более например, жилые дома и даже целые кварталы.

Правда для домов, и тем более для домов жилых, требовалось, кроме кирпича и цемента, много всякого разного. Например, требовалось довольно много стекла — но когда есть достаточно денег, то стекло можно и купить. Однако гораздо умнее было потратить эти деньги не на закупку стекла, а на приобретение стекольного завода. И поставить этот завод в деревне Неболчи — там неподалеку, как сообщил Саша, располагалось практически единственное в Новгородчине месторождение кварцевого стекольного песка. Вдобавок, там и железная дорога проходила из Петер… из Ленинграда, так что было не очень трудно стекольные печи и топливом обеспечить. Правда, при условии, что это топливо получилось бы где-то найти…

— Интересно, а на торфе можно стекло варить? — задала вопрос Ане Света, когда Петя рассказал о покупке стеклозавода. — Сейчас в СССР с топливом вообще очень паршиво, но именно поэтому здесь уже вроде разработано много весьма прогрессивных методов торфодобычи. А ведь торф даже буржуи в наше время решили считать экологичным топливом, поскольку он возобновляемый.

— Я, конечно, крупный специалист по стеклу, и даже смогу без посторонней помощи из стеклянной трубки пипетку сделать. Но все мои знания о производстве стекла ограничиваются тем, что стеклянные печи работают в основном на газу. Причем газа нужно овердрфига, потому что шихта в печи варится около полутора суток. Французы вместе с прочим оборудованием прислали только газовые горелки, а газовый завод нам самим нужно строить, но в России все такие заводы строились исключительно угольные. А с углем в стране тоже полная…

— Жопа?

— Она самая. Но ты особо не переживай: вот будет у нас много электричества…

— Дуговые нагреватели думаешь можно поставить будет?

— Нет. Стекло, когда оно жидкое, проводит ток. Но проводит плохо, в смысле сопротивление стекла большое. А раз стекло току сопротивляется, то оно нагревается. И при этом КПД стеклянной электропечки раз в пять выше, чем у печки на газу. Да и электричество возить на стеклозавод дешевле, чем уголь или даже газ. Поставим ЛЭП, там около семидесяти километров всего…

— Ага. С медными проводами. Ну ладно, пока и так сойдет. А когда?

Выход на полную мощность первой ГЭС на Мсте прошел в некоторой степени даже торжественно. Ну а то, что он случился в один день с пуском первого генератора на второй ГЭС, было на самом деле случайным совпадением. Однако «малость торжества» объяснялась вовсе не «разнесением в пространстве» этих, без сомнения важных, событий, а тем, что за неделю до этого пуска на первой ГЭС началась и ее «реконструкция». Потому что Николай Николаевич Павловский, с огромным интересом следивший за стройкой, сказал, что по его мнению «ГЭС простроили неправильно»:

— У вас же электростанция рассчитана на двенадцать мегаватт…

— Ну да, а что?

— А то, что потребление электричества очень неравномерное, и станция будет работать с перегрузкой в рабочее время, а ночью будет просто воду сливать безо всякой пользы.

— А что вы можете предложить для исправления этого положения? Заводы переводить на круглосуточную работу?

— Ну, с режимом работы заводов вопрос не ко мне. А вот если поставить еще парочку генераторов, мегаватта на два… Тогда днем можно их использовать для получения дополнительного электричества, а ночью, когда потребление минимально, большие генераторы отключать и воду на следующий день накапливать. Я же слышал, что вы мегаваттные генераторы уже сами делаете?

Павловский про мегаваттные генератор не просто слышал, он специально приехал на пуск электростанции в Порхове, где как раз такой генератор (конструкции Прокофьева) и был установлен. Его очень заинтересовал как раз тот факт, что на электростанции всё оборудование было «отечественным», и пропустить пуск Порховской ГЭС он не мог.

А вот про то, что на первой Мстинской станции кроме двух шведских трехмегаваттников был установлен и новенький отечественный генератор на шесть мегаватт, он просто не знал: «на всякий случай» сотрудники Девятого Управления особо об этом не распространялись. Саша же, пересчитав накопленную за прошлый год статистику по речному стоку, предложил на станции поставить еще три мегаваттных генератора, ну а так как места для них в «старом» (то есть уже выстроенном) здании ГЭС не нашлось, инженеры быстро спроектировали, а рабочие приступили к возведению «небольшой пристройки». Благо, что сама станция ставилась (по примеру Волховской ГЭС) вдоль реки и можно было без особых извращений «удлинить» ее на восемь метров. Ну а на второй уже место для дополнительных генераторов «малой мощности» предусмотрели заранее, для всех четырех…

Вообще-то товарищ Павловский сделал очень много для строительства Мстинского каскада. Кроме проведенного им лично гидрологического исследования (правда, большей частью лишь подтвердившего результаты Сашиной работы) он порекомендовал сразу два десятка инженеров, которые, по его мнению, были «вполне способны» руководить постройкой ГЭС. И в целом в рекомендациях не ошибся: один меньше чем за год построил ГЭС в Порхове, а теперь руководил стройкой шестой ГЭС на Мсте (самой сложной, по мнению Саши Суворова), двое занимались строительством всех оставшихся шлюзов (причем оба считали, что шлюз на первой и спроектирован, и выстроен «отвратительно»), а четверо, постоянно ругаясь, трудились над машинными залами. Олю здесь удивляло лишь то, что солидные инженеры, обладающие и знаниями, и опытом работы, всерьез ругались в основном по поводу «внешней красоты зданий» строящихся электростанций и наибольшие разногласия (едва не переходящие в драку) вызывал вопрос каким кафелем полы в машинных залах покрывать — а вот споров по чисто техническим вопросам у них вообще не было. Однако все эти гидростроители были единодушны в одном: предлагаемую Сашей облицовку водосбросов гранитом они считали «неоправданной расточительностью». Впрочем, сам Саша так не считал (поскольку бетонная облицовка с применением цемента максимум четырехсотой марки по его мнению должна была развалиться через пару лет), а потому на ворчание инженеров никто внимания не обращал.

Кроме, разве что, Оли: денежки-то она распределяла — но мнению Саши она полностью доверяла, да и общие расходы на гранитную облицовку водосбросов в стоимости самих электростанций казались не очень-то и значительными. К тому же появился и приличный «дополнительный источник» валютных поступлений: в США заработала новая «американо-шведская» компания под названием «Rainbow Glasses», торгующая «шведскими» очками с фотохромными стеклами. С «обычными», с розничной ценой в районе десяти долларов, и «с диоптриями», у которых цена начиналась в районе двадцатки. Причем это касалось лишь «круглых» очков со стеклами диаметром в сорок миллиметров, а запатентованные очки «авиатор» стоили в полтора раза дороже если использовались стекла диаметром в пятьдесят миллиметров, и в два с половиной раза дороже, если стекла там ставились семидесятимиллиметровые. А так как новенький завод по выпуску коррекционных очков в сутки делал по пять сотен «простых» и почти по сотне «патентованных», не говоря уже о почти тысяче «солнцезащитных» (то есть без диоптрий), то денежный поток Олину душу очень радовал. Пока радовал: все же она про «Великую депрессию» ни на день не забывала.