— Жалко… а ты титан сделать сможешь?

Георгий Нилович Иванов на жизнь мог особо и не жаловаться. Мало того, что за работу бухгалтером в управлении Потребкооперации он получал почти сорок рублей, что для Оренбурга было более чем неплохой зарплатой, так еще мог, как и все сотрудники конторы, продукты приобретать практически за полцены. И не только продукты — так что в целом жизнь у него была довольно сытая и — по мнению соседей — даже зажиточная. Поэтому никто из соседей и сослуживцев так и не понял, почему этот пожилой человек в одночасье уволился и куда-то уехал, причем даже бросив изрядную часть имущества. Поговаривали, что его просто забрали в ОГПУ как царского офицера, но обычно ОГПУ не выделяло арестованному отдельный вагон для перевозки семьи и сотрудников на погрузку вещей не присылало…

Георгий Нилович на судьбу не жаловался, но и причин для особой радости у него все же не было, ведь работал он исключительно ради прокорма. А заниматься тем, чему учился и чем начал, причем весьма успешно, заниматься до революции, возможностей не было. Раньше не было, но когда у него во дворе появился странноватый молодой человек, все внезапно изменилось:

— Капитан Иванов? — поинтересовался тот. — Мне по вашему поводу дал хорошую рекомендацию генерал Ипатьев…

— Я не капитан уже десять лет, да и господин Ипатьев, насколько мне известно…

— Да мне плевать. Товарищ Сухов говорит, что русский офицер — он офицер до гробовой доски… ну, в большинстве своем. Но дело не в этом. Позвольте представиться и изложить цель моего визита. Я — Владимир Сердобин, барон Сердобин, — парень довольно заржал, — в настоящий момент — начальник специальной химлаборатории Особого Девятого управления. Из достижений могу похвастаться разработкой пиритовой печи на тридцать два пуда пирита в сутки…

— Да уж, достижение не из последних.

— Вот именно. А вы все же выстроили шесть печей, сжигающих по сто пятьдесят пудов пирита в час, я знаю.

— Одиннадцать…

— Тем более. Мне нужно… нам нужно выстроить еще четыре таких печи, почти таких, там еще некоторые доработки были бы крайне желательны. Но не суть… я приехал предложить вам работу по постройке и обслуживанию этих печей. То есть вам их предстоит спроектировать эти печи и возглавить их строительство, а затем — уже в должности директора завода по производству кислоты — руководить их работой. За все это вам предлагается оклад жалования в триста рублей, — парень окинул взглядом крошечную избушку, во дворе которой они стояли, — нормальная благоустроенная квартира, обслуживание медицинское такое, что и в Европах не найти. Переезд полностью за счет конторы, с собой можете взять что угодно лишь бы в один вагон товарный влезло, подъемные, конечно, само собой. Ну а в качестве частного совета могу сказать, что мебель, если она не дорога вам как память, с собой лучше не тащить: там местная фабрика сейчас её делает великолепно и цены на неё доступны даже простым рабочим.

— И где же такое счастье мне предлагается?

— В Боровичах, это в Ленинградской области. Кто-то скажет захолустье, но я думаю, что через год-два и Петербург, и Москва рядом с этим городом сами захолустьем покажутся. Московские архитекторы, например, даже взятки предлагают чтобы на постоянную работу в городе остаться…

— Рассказываете интересно. Тогда у меня один вопрос: а эти подъемные когда получить можно? Ведь даже вещи упаковать и к вокзалу их отвезти…

— Я же сказал: переезд за счет конторы. Как только контракт подпишете, я и помощников вам тут же приведу, они упаковать все нужное вам помогут, на вокзал отвезут все и в вагон аккуратно погрузят.

— Но мне же надо расчет получить, а это дело не быстрое. Вы же не станете здесь ждать, пока я все бумаги оформлю? — Ипатьева Георгий Нилович очень уважал, ведь это он в начале пятнадцатого своего ученика пригласил на работу и своей властью присвоил ему звание тогда еще штабс-капитана, обеспечившее и изрядный оклад, и возможность заняться интересной и важной работой. А раз он снова дал ему рекомендацию, то отказываться было бы просто глупо.

— Ждать… я вам помогу расчет быстро оформить. Если согласны, то завтра утром на работу к вам зайдем, там за полчаса все сделаем. А затем вещи соберем — и поедем.

— Поезд на Москву только в понедельник…

— Литерным поедем.

Инженер-капитан Иванов лишь на секунду пожалел о том, что согласился: когда в Правлении «барон Сердобин» сунул под нос начальнику темно-красную книжицу и приказал увольнение оформить и расчет произвести «за пятнадцать минут». Но, увидев изменившееся лицо военного инженера, Сердобин увлек его на улицу «покурить» и пояснил:

— Девятое управление ОГПУ — оно научно-техническое, вы тоже такое удостоверение получите чтобы прочие товарищи вам работать не мешали. И не волнуйтесь, у нас борьбой с контрреволюцией никто не занимается, есть дела поважнее. Да, еще… если вы кого из специалистов вдруг вспомните, кто работать умеет и любит… или просто людей грамотных, которые каким-то большевикам не понравились происхождением, то имейте в виду: любой наш сотрудник имеет безусловное право любого человека забрать к себе. Любого — вот только и отвечать за него нашему сотруднику и придется.

Товарищ Павловский спокойно сидел у себя в кабинете, когда в него заскочила Аня, секретарша директора — и вид ее был какой-то испуганный:

— Николай Николаевич, к вам посетитель…

— И где он? — во-первых, Николаю Николаевичу вообще не нравилось, когда его отрывали от работы, а во-вторых, он считал Анечку дурой. Не «вообще дурой», а дурой именно в роли секретарши…

— Он приказал вас в кабинет директора привести… пригласить.

— Ну, раз приказал… — дура — она дура и есть, несмотря на «должность» заместителя секретаря институтской комсомольской организации.

В кабинете директора самого директора не оказалось, зато там сидел «посетитель». И даже не сидел, а стоял во весь свой воистину гигантский рост. Жестом пригласив Павловскому присесть, он склонился над ним и, к удивлению Николая Николаевича, сначала попросил извинения:

— Вы уж извините, что я так, стоя над вами нависаю: у меня нога периодически болит сильно, сгибать ее практически не могу. Но ждать, пока она пройдет, некогда, у меня к вам вопрос более чем срочный.

— В части гидротехники вопрос?

— Скорее, в части гидрографии. Заранее предупреждаю, я в этом ни уха, ни рыла, а наш геолог, который все материалы подготовил, сильно сейчас занят, поэтому послал к вам меня. Короче, мы сейчас строим гидроэлектростанцию… каскад ГЭС, стройка уже началась и нам было бы крайне желательно, чтобы вы оказали нам определенную помощь как раз по части гидрографии.

— А вам не кажется, что гидрографические исследования нужно проводить до того, как приступать к стройке?

— Мы провели, но тут один участок некоторые сомнения вызывает. В принципе, мы его и пропустить можем, но при этом недополучится довольно много энергии… вот, смотрите — и здоровяк достал из стоящего возле стола портфеля толстую папку…

Спустя час Николай Николаевич с трудом оторвался от изучения бумаг. Никогда еще он не видел столь подробных геологических карт! Сколько же времени было потрачено на их составление… Скорее всего, изумление своё он облек в словесную форму, так как гость тут же ответил:

— Да Сашка там минимум полгода носом землю рыл. Эти полста километров вдоль и поперек прошел. А вот здесь, видите, идет разрыв пластов, небольшой, но все же заметный, и он опасается, что предложенное решение может оказаться недостаточным.

— Позвольте уточнить: здесь предлагается полтора километра русла просто в бетон одеть?

— Да русло — хрен бы с ним, забетонируем, для бетонных заплаток по руслу мы вообще цементный завод достраиваем. А вот здесь, в зоне затопления, прослой известняка уже по берегу выше уровня половодья прикрыт глинами всего метров на двенадцать, и он просил выяснить, не стоит ли и по берегам весь этот участок забетонировать? Да, параметры глин в конце раздела указаны…