– Да, чтоб ты охрип, урод! – недовольно проворчал он и, повернувшись на бок, собрался продолжить сон.

Но спать не дали. Кто-то очень осторожно прикоснулся к его плечу.

– Артур. Сынок. Ты очнулся? – спросил встревоженный женский голос.

Кислицин открыл глаза и повернул голову. Солнце ещё не взошло, но даже то, что Сергей увидел в утреннем полумраке, привело его в полное замешательство. Оказалось, он лежит в каком-то сарае. И даже не на постели, а на охапке соломы, покрытой грубой мешковиной. Вместо одеяла овечья шкура. Рядом пожилая женщина, в довольно неказистом платье и синем выцветшем чепце, которая почему-то называет его Артуром.

– Вы кто такая, гражданочка, и что я здесь делаю? – спросил обалдевший Кислицин.

Однако, после его вполне естественного вопроса женщина почему-то заплакала.

– Артур! Родненький! – запричитала она – Что же эта ведьма с тобой сотворила?! Родную мать не узнаёшь.

– Чё за бред?! Какая ведьма?! – воскликнул Сергей – Я спрашиваю …

И тут он вдруг осознал, что говорит на абсолютно чужом ему языке. Нет. Русский язык Сергей тоже знает, но, чтобы на нём сказать, ему приходится вспоминать каждое слово, будто на иностранном. А его руки? Они все в шершавых мозолях. Да и не его это руки вовсе – вон какие крепкие и мускулистые. И всё остальное тоже. Не его это тело.

– Ишь ты! Какая ведьма?! – раздался из угла детский голосок – Не помнит он! Да, та самая, что сожгли неделю назад прямо в её хибаре. Так по ней убивался, а теперь не помнит ничего!

– Алла? – начал припоминать Кислицин.

– Вспомнил?! Да, Элла – продолжал злорадствовать голосок – Всё! Не бегать тебе к ней по ночам. Нету её!

– Прекрати, Чарли! – возмутилась женщина – Видишь, брат твой болен.

– Подожди -те – прервал её Кислицин – Кого сожгли? Аллу? Когда?

– Эллу, Эллу! – всё так же задиристо ответил Чарли – Скоро неделя будет, как сельчане избавились от этой нечисти. Ты узнал и бегом к ней в лес, а там угольки одни уже. Вот тут ты в беспамятство и впал. Рухнул, словно мёртвый, прямо там – на пепелище. Родителей напугал. Вон мать от тебя которые сутки не отходит, а ты… Кто такая?!

Кислицин снова лёг и уставился в деревянную кровлю сарая. Он вспомнил, как лысая Алла вчера творила над ним какую-то фигню. Неужели это и есть тот самый фокус-покус, который она обещала? По всему выходило, что Алла действительно ведьма и перенесла его сознание в тело того Артура, про которого бубнила. Ну, бред же! А если нет? Так где же он теперь? В прошлом? И насколько далёком? Вопросов было куча, а ответов пока ни одного. Хорошо хоть люди рядом. Может покормят.

– И ведь, пока в доме горела, даже не вскрикнула ни разу – добавил Чарли таким тоном, словно насмехался над братом – Настоящая ведьма. Правильно её убили.

– Как же, убили вы её – подумал Кислицин – Да, она вас всех переживёт или уже пережила.

В это время дверь сарая отворилась и на пороге возник огромный бородатый мужик в длинной рубахе и штанах грубого покроя. На его здоровенных ступнях красовались, какие-то самодельные кожаные чуни.

– Подъём, лежебоки. День на дворе – рявкнул мужик и, глянув на Сергея, добавил – Очухался наконец. Вставай. Работа ждёт.

Откуда-то из угла появился Чарли. Это был подросток лет двенадцати, с рыжими волосами и противным конопатым лицом. Кислый вставать не спешил.

– Оглох что ли? – глядя на Сергея, повторил мужик – Вставай говорю!

– Да ты что, Томас?! – запричитала женщина – Мальчик только очнулся. Нельзя ему пока работать. Надо сил набраться. И священника позвать, чтобы снял порчу с ребёнка.

– Мальчик, с оглоблю пальчик – проворчал мужик и вышел за дверь.

Через минуту он вернулся, держа в руке длинную, толстую хворостину. И недолго думая, без всякого предупреждения, хлестнул Сергея. Кислый подскочил, хватаясь за ушибленное плечо. Женщина взвизгнула и заохала.

– Ну, вот и всё. Порча снята – захохотал бугай – И священнику платить не придётся.

Драться с таким папашей было бесполезно. Кулак больше Серёгиной головы. Зашибёт и не заметит.

– Может пожрём сперва – неуверенно предложил Кислицин.

– Только жрёте и жрёте! – возразил его новый батя – Наплодил вас на свою голову, а работать некому. Один малой, второй больной, а третья вообще дура набитая. Идём давай, пока солнце низко.

Недолго думая, папа Томас подцепил Сергея за шею и вытолкал в дверь. Оказавшись снаружи Кислый, первым делом, глянул по сторонам. Село, где находился их сарай, расположилось в низине среди холмистой, заросшей лесом местности. Домов пятнадцать, не больше. Все, в основном, такие же убогие лачуги. Низину рассекала неглубокая речка с чистой, прозрачной водой, начинающаяся из-за холмов и бегущая куда-то вдаль за холмы. Сараи аборигенов были разбросаны по обеим берегам реки на приличном расстоянии друг от друга. Похоже, каждая крестьянская семья проживала на той же земле, которую обрабатывала. За одним из холмов, над кронами деревьев, Кислицин разглядел башни какой-то крепости или замка. Короче говоря, современной цивилизацией здесь даже не пахло. Судя по именам и языку, забросила ведьма Сергея куда-то в средневековую Англию.

– Батя – как можно ласковей спросил Кислицын – А какой нынче год?

– Такой же, как и вчера был – буркнул Томас – Одна тысяча девятьсот восьмидесятый от рождества Христова.

– И какой сейчас здесь строй – с надеждой, что цивилизация спряталась где-то там за холмами – продолжил допрос Сергей.

– Где чего строй? – не понял бугай.

– Ну, какая власть здесь, в Англии, сейчас – уточнил Кислый – Капитализм, социализм или конституционная монархия?

– Сынок, я про Англию тебе не скажу. Не знаю – посмотрев на Сергея, как на дебила, ответил Томас – А у нас в Уэссексе власть принадлежит королю Эдуарду восемнадцатому Неустрашимому. Ну, хватит болтать. Давай-ка перетащим эту дуру.

Дурой оказалась здоровенная борона, сколоченная полностью из дерева. Даже зубья у неё были деревянные. По мере износа, зубья просто выбивались и заменялись на новые. Перетащив её вместе с Кислым на несколько шагов и поставив на уже вспаханное поле, Томас положил сверху мешок с землёй, ещё больше увеличив и без того приличный вес орудия труда. Затем он надел через плечо Сергея широкую лямку, привязанную к бороне и сам, впрягся в точно такую же.

– Ну, сынок. Потащили – распорядился Томас и навалился первым.

Они таскали «дуру» до самого полудня, пока солнце не стало припекать. Сзади бежал Чарли и какой-то ржавой зазубренной тяпкой разбивал, пропущенные бороной, комья. За несколько часов такой работы Кислый мысленно проклял всё и всех. Это тебе не шесть соток вскопать. Сто шагов туда, потом сто шагов обратно и так… Да, не считал он сколько раз. Наверное, тоже сто. Поле-то почти квадратное. И это по вспаханной земле. А вот Томас выглядел довольным. Зачерпывая деревянной ложкой кашу из глиняной миски, он добродушно подмигнул Сергею.

– Зной спадёт и закончим.

– Может завтра – простонал Кислицин.

– Ты что, сынок?! – воскликнул Томас – Все уже отсеялись. Только мы одни остались. Из-за твоей болезни! И чё ты с ведьмой этой связался? Или девок молодых в селе мало? Вот осенью соберём урожай, да и женим тебя.

– До осени я не доживу, батя – ответил, еле шевеля ложкой, Сергей.

– Ничего. Доживёшь – засмеялся батя – Вот отсеемся и можно будет отдохнуть чуток.

Вечером уже перед самым сном новые родители Сергея, без всякого стеснения, исполнили супружеский долг, прямо на глазах у родных чад. Похоже, Чарли к этому привык, а вот Кислого от такой эротики чуть не вывернуло. Хотя, если рассуждать философически – может так даже и нагляднее, чем объяснять на картинках детям откуда они появились.

– Вот! Учись, сынок – разваливший на соломе, засмеялся Томас.

– Его уже ведьма всему научила – хихикнул из своего угла Чарли.

– А ну, не встревай – прикрикнул отец и продолжил мечтать вслух – Осенью тебя обвенчаем с хорошей девкой. Первая ночь, ясно дело, барону принадлежит, зато все остальные твои. Барон землю выделит, дом поставим, плодись и размножайся на здоровье.