Пока Ульяна старательно разматывала бумажные ленты, он поедал ее глазами. Ленты рвались, кот Веник охотился за свободными концами, Ульяна смеялась. Когда она взялась укутывать лицо Глеба, их головы почти соприкоснулись. Ее руки касались плеч, шеи, щек Глеба…

Тина не выдержала и отвернулась. Острая ревность, которую она испытала в первый момент, сменилась тягучей печалью.

«Будь счастлив, Глеб, мой старый друг, – пожелала она мысленно. – Ты и правда влюблен... Пусть хотя бы у тебя все будет хорошо…»

Она подняла глаза и увидела, что на нее озабоченно поглядывает Федор. Тина вспыхнула от возмущения. Как же неприятно, что этот тип сразу ее раскусил! Понял, что у нее на сердце, через полчаса после знакомства. А вот Глеб за двадцать лет так и не сообразил. Неужели и остальные все видят? 

Тина испытала острую неприязнь к Федору за то, что тот оказался таким наблюдательным.  Он как будто подслушал, подглядел, вторгся в ее жизнь без спросу… 

Впредь надо лучше скрывать свои чувства. Делать вид, что все идет прекрасно. Можно и в стерву поиграть. Уж стерву-то никто не смутит намеком на то, что она безответно влюблена.

– Готово! – объявила Ульяна.

Она поработала на славу: укутала Глеба с головы до пят.

– Он не задохнется? – забеспокоилась Тинина мама. – Уля, ты ему хотя бы дырку на места рта и носа прорежь!

– Лучше не надо, а то она ему нос может отхватить случайно, – предупредил Тинин папа.

Ульяна потянула пальчиками за бумагу и при этом ласково коснулась губ Глеба. Тине показалось, что он легко поцеловал ее пальцы. По крайней мере, Ульяна покраснела и быстро села на свое место.

– А он так и будет теперь ходить, как зомби-Тутанхамон? – поинтересовался соседский Руслан.

– Пусть посидит в упаковке до конца игры, – сурово распорядился Федор. – Таковы правила. Вон, Андреич тоже не оделся и усы не смыл, и Диана прищепку с носа не сняла.

Андрей Андреевич горделиво пошлепал босыми ступнями по доскам пола, а Диана прогундосила:

– У бедя дос скоро отвалится! 

– Уля, теперь ты крути бутылку! Может, теперь поцелуй выпадет! – крикнула кузина Оля.

– Кого ты поцелуешь, если фант выпадет тебе? – вдруг спросил Федор Тину, наклонившись так близко, что пощекотал бородкой ее ухо.

– Веника, – Тина схватила кота и тут же поцеловала его в шерстяной лоб. Кот с мрачным видом вынес ласку. 

– А ты кого поцелуешь? – дерзко спросила Тина, не желая уступать Федору в бесцеремонности.

– Тебя, – ответил Федор, безмятежно глядя ей в глаза. – Мечтаю об этом с момента нашего знакомства.

Тина понятия не имела, как в таких случаях должна ответить самоуверенная и стервозная особа, которой она пыталась притворяться. Рассмеяться презрительным смехом?

Так она и поступила, и вздрогнула, когда все вокруг вдруг завопили:

– Федор, тебе выпало! Тяни фант!

Федор хищно глянул на Тину и сунул руку в шапку. Бумажку разворачивал медленно, словно наслаждаясь Тининой тревогой. 

А Тина и вправду встревожилась. Выражение лица Федора красноречиво говорило, что он не ограничится легким показательным поцелуйчиком на публику, а использует шанс по полной – будет целовать с чувством, с  толком. 

Федор бросил на нее последний многозначительный взгляд и прочитал:

– Пройтись на руках от одного края веранды до другого.

Тина облегченно выдохнула, однако испытав легкий укол разочарования. Оказывается, она уже успела представить, как Федор будет ее целовать. Он не будет смущаться и краснеть, как учитель истории Слава. Федор наверняка подойдет к делу без церемоний, по-мужицки: сожмет талию партнершу крепкими ладонями, так что ребра затрещат, усмехнутся, притянет к себе рывком и... 

– Ходить на руках? Кто это выдумал? – ворвался в ее мысли возмущенный вопрос тети Ксении. – А если бы мне такое выпало? Как вы представляете меня гуляющую на руках?

– Это я придумал, – признался Руслан с нагловатой ухмылкой. – Заплатили бы штраф – рюмашку хлопнули, делов-то. Федор, тебе налить? Или будешь выполнять? Умеешь на руках?

– Как нечего делать, – пожал плечами Федор. Встал, снял свитер, закатал рукава рубашки. Выложил из карманов телефон, бумажник, ручку и синюю книжку. Разулся: под кроссовками у него оказались носки в веселенькую красно-белую клетку. К счастью, чистые и без дырок.

– Так, продолжай, – заинтересованно сказала Диана, не отводя взгляда от его крепких предплечий с широкими запястьями. – Рубашечку тоже можно снять. Да и брючки тоже, не стесняйся, бери пример с Андрея Андреевича.

Федор хмыкнул и отрицательно покачал головой. Подошел к стене, повел плечами, поднял руки, стремительно нагнулся и легко, как в цирке, перевернулся вниз головой. Ноги он согнул, легко уперевшись подошвами в стену.

– Браво! – захлопала Диана.

Федор немного покачался на руках, примеряясь. Лицо у него стало красное и напряженное, жилы на руках надулись. Рывком вытянул ноги, немного опустил голени и пошел, ловко и легко переставляя руки. Рубашка вылезла из-за пояса, и Тина быстро отвела взгляд от его напряженного живота с перелеском рыжеватой шерсти, уходящей за пояс брюк.

– Пресс у тебя, Федя, неплохой, – промурлыкала Диана. – Видно, что со спортом дружишь.

Федор дошел до Тины, с грохотом опустил ноги и вскочил, как попрыгунчик. Прямо перед Тиной оказалось его смеющееся бородатое лицо с блестящими глазами.

Она похлопала в ладоши и натянула одобрительную улыбку. Ее сердце неожиданно бросилось отбивать чечетку, а лицо разгорелось, как будто это она показывала акробатические упражнения. Тина приложила руку к груди; пальцы легли на холодный прямоугольник космической подвески.

– Вы в прекрасной физической форме, юноша, – сказала бабушка. – Теперь крутите бутылку. Пора заканчивать. По-моему, Глебу жарко в коконе, а у Андрея Андреевича замерзли ноги.

Андрей Андреевич кивнул и почесал лицо, размазав нарисованные маркером усы.

– Ладно, последний фант! – Федор крутанул бутылку. Выполнять фант выпало кузине Оле. И опять разочарование: вместо фанта с поцелуем ей выпало залезть на чердак и прокричать оттуда петухом.

Как только раздалось последнее унылое «Ку-ка-ре-куууу», переходящее в волчий вой, Глеб принялся с облегчением срывать с себя бумагу, Уля ему помогала. Тинин отец и Федор отправились тушить угли в мангале.

Праздник закончился; Тина посмотрела на кучу обгоревших свечей на столе. Ей казалось, что она видит перед собой все свои несбывшиеся заветные желания. Они горели-горели, да и перегорели… Расплылись воском, рассыпались пеплом. Здесь и ее мечты о тихой семейной жизни. О любви и подлинной страсти. О мужчине, который станет для нее единственным...

11

Наступил вечер, сумерки опустились на двор синеватой пеленой, звенели комары, дедушка похрапывал в шезлонге. 

Гости собирались по домам, ходили по комнатам, шумно переговаривались. Тинина мама убирала посуду.

Тина хотела было помочь, но передумала и села в кресло-качалку.

– Ленишься, Тина? – с улыбкой спросила мама, пронося мимо кучу грязных тарелок.

– Ага, – ответила она из кресла, укутываясь в плед. – Имею право.

– Конечно, имеешь, белоручка ты наша, – любовно бросила тетя Ксеня и все засмеялись, уловив иронию.

– Маникюр боюсь испортить, – подхватила игру Тина, напоказ любуясь пальцами. – И вообще, я окончательно решила: все эти женские хлопоты, готовка-уборка-стирка-домашний очаг – не для меня. Хочу быть беззаботной стрекозой.

– Полностью поддерживаю! – закричала Диана. – Долой домашнее рабство.

Федор, чужой человек в доме, шутки не понял, потому как глянул на Тину искоса, оценивающе, приподняв бровь. Диана тоже заметила этот взгляд и воинственно спросила:

– Федор, ты, наверное, за традиционное разделение домашних обязанностей? Любишь, чтобы тебя женщины обихаживали?

– Да я и сам не безрукий, – улыбнулся он. – Но вообще да, мне так как-то привычнее. Мужчины добытчики, женщины – хранительницы очага.