- Лер, невозможно постоянно молчать. И так проблемы не решаются. Хватит строить из себя.

Молчу.

- Я даже не понимаю, на что ты обиделась. И ты не говоришь. Зачем тогда ждешь от меня чего-то?

Даже интересно, что он скажет дальше. К чему приведут его эти рассуждения вслух.

- Или не ждешь? Лер, да перестань.

Я включаю музыку в машине, поворачивая бегунок громкости практически до максимума. Больше мне слушать мысли Павла Сергеевича не интересно, да и он ничего особенного не говорит. Так, негодует только немножко. А мне оно надо слышать? Думаю, нет.

В громкой тишине мы приезжаем на работу. Заходим молча в лифт и поднимаемся на этаж. И опять нас встречает эта Екатерина за своим решепшном. Хотя где ей еще быть? Она смотрит на меня с ненавистью во взгляде, следя за каждым моим шагом, лишь изредка поглядывая на Павла Сергеевича, смотрящего ровно перед собой. Я проверила.

И тут у меня в голове рождается на просто сумасшедшая мысль. Даже не понимаю, откуда такая берется. Но в моменте она кажется просто отличной.

Я беру Павла Сергеевича за руку, когда секретарша оказывается практически сбоку. Директор никак не реагирует, только сжимает мою ладонь. А Екатерина прекрасно все видит, не прекращая следить. И только я ловлю ее взгляд, медленно сползающий с моего лица к руке и обратно, то я ... показываю ей язык. И мы с Павлом Сергеевичем заходим в кабинет.

Не представляю, какой взрыв эмоций сейчас бушует у этой дамочки. Но точно не хотела бы оказаться на ее месте.

- Это ничего не значит! - Оправдываюсь я сразу же, только закрывается дверь кабинета.

- Неужели ты решила со мной поговорить?

- Я сейчас же продолжу молчать. Просто решила предупредить, что этот поступок ничего не значил. Просто вот ... Так надо было.

- Ладно, - к моему удивлению, решает недокапываться Павел Сергеевич. - Но я не против афишировать наши отношения. Так, к слову, чтобы ты знала.

- Нет никаких отношений! - Моментально вскрикиваю я, забыв, где нахожусь.

- Да неужели? - Буднично спрашивает директор, листая очередной документ, как будто о погоде говорим в этот момент. - И как же это называется?

- Это ... просто ничего.

- И то, что было между нами ночью?

Что-то с грохотом падает. Оказывается, в кабинет заходит секретарша, которую до этого момента никто не замечает. Чашка разбивается вдребезги, а кофе разливается по серому паркету. И ведь наверняка она слышала слова Павла Сергеевича.

- Да не было ничего! - Пытаюсь я хоть как-то исправить сложившуюся ситуацию.

- Екатерина, что случилось? - Переключается директор на нее, осматривая с ног до головы секретаршу, ошарашенную услышанным разговором.

- Разбилась! - Констатирует факт она и выскакивает из кабинета.

Мы с Павлом Сергеевичем переглядываемся. И никто из нас не понимает до конца, что это вообще такое было.

- Лер, можешь позвать уборщицу?

- Да, конечно, - отвечаю и растерянная выхожу из кабинета.

Где мне ее сейчас искать? Уборщица в это время может быть где угодно. Да и правильнее было бы, если б виновник погрома пришел убирать за собой бардак. Но мне везет! Уборщица оказывается в конце кабинета, где расслабленно натирает пол. Она обещает, что придет в течении получаса, но как только слышит, что нужно идти именно в кабинет директора, то сразу же собирает все свои принадлежности и направляется в пункт назначения, обгоняя меня.

Краем глаза замечаю Екатерину, активно дергающую свой телефон, быстро перебирая пальцами. Что-то подсказывает мне, что это не к добру.

Но ничего плохого, сколько бы я этого не ждала, не происходит. Работа протекает размеренно. А директор все никак не едет в строительную компанию, хотя обещал, что сделает это именно сегодня.

- Слушаю, - отвечает Павел Сергеевич на телефонный звонок, а я прислушиваюсь. Обычно я так не делаю, но сейчас особый случай. - Да, я хотел бы сегодня с вами встретиться. ... Да, дата суда назначена. ... Вы хотите досрочно дать показания? ... Конечно, мы можем это устроить. Но вы не боитесь санкций или более серьезных наказаний? ... Хорошо. Давайте встретимся через полчаса. До встречи.

Только директор кладет телефон на стол, я включаюсь в беседу.

- Кто звонил? Это та строительная компания? Что они хотят?

- Лер, не поверишь, - явно шокированный Павел Сергеевич, медленно садится в кресло, пребывая в своих мыслях. - Они готовы дать все показания.

- В смысле как? - Не понимаю я всей сути ситуации, которой так удивляется директор. - Какие показания?

- Лера, мы закроем это дело!

- Да подожди, я ничего не понимаю, - я подхожу ближе к директору и сажусь на стул возле его стола.

- Они готовы рассказать, кто виновен в обрушении дома, какой подрядчик занимался этим вопросом, кого они финансировали. Но условия такой сделки слишком странные.

- Какие условия? Они хотят защиты?

- Да, но это понятно. Еще они требуют, чтобы какое-то интервью попало в прессу и в эфир. Но ...

- А я знаю.

- Ты знаешь? Что за интервью?

- А я знаю, я знаю! - Подскакиваю я и начинаю кружиться. Это мой победный танец! - Я знаю то, чего не знаешь ты. О боооже, какое приятно чувство.

- Лер, говори.

- Я знаааю. А ты не знаешь!

- Лера!

- Да что? Дай порадуюсь за себя.

- Говори, что за интервью.

- А вот все тебе скажи. И вообще, ты сам упрекал меня за то, что я опасными и бессмысленными делами занималась. А тут оказывается, что я все-таки помогла.

- Ты? Стой, подожди. - Подходит он ко мне и пытается остановить мое безудержное кручение вокруг своей оси.

- Я представилась журналисткой. Взяла интервью.

- Что было в том интервью? Что сказал тот человек?

- Да ничего особенного. Чего ты так напугался то? Он просто перечислил несколько построек, которыми занималась его фирма.

- Все?

- Да, это все. А что? Мало что ли?

- Понятно. Значит, он хочет вернуть репутацию.

- В этом же нет ничего плохого?

- Нет. Но это все время решение, оказывается, было так близко. Нужно было всего лишь предложить им повышение рейтинга и разглашение актуальности компании за сведения о виновнике, которого они покрывали.

- Паш, подожди, а если нет никакого виновника? Что если они хотят вернуть репутацию, но сами же виноваты в обрушении дома? Тогда мы сама сделаем им огромное одолжение.

- Это исключено. Данные давно проверены. Все права на строительства были переданы в третью фирму, они же только финансировали. Но на ту фирму мы выйти не смогли, а здесь все молчали. Кого они покрывали и зачем мы выяснить как раз не смогли. Но то, что совершенно разные фирмы задействованы в деле, можно не сомневаться. Я сам не раз проверял эту информацию.

- Но ты все равно в чем-то сомневаешься?

- Связаться с журналистами просто, но убедить их пустить в эфир скучную информацию о неизвестной фирме будет сложно. Это не те данные, ради которых будет тратится время и бумага.

- Может быть, я снова смогу помочь? Или ты все еще не разрешаешь мне заниматься этим делом?

- Лер, чем ты можешь помочь? Я не помню такого факта в твоей биографии, чтобы ты была хоть как-то связана с журналистикой.

- И как оно?

- Что? - Совсем ничего не понимает Павел Сергеевич.

- Узнавать о человеке что-то новое.

- Пока мне это не нравится.

- Вот! А ты еще что-то об отношениях говоришь!

- И я не отказываюсь. Но вернемся к работе. Как скоро ты можешь устроить встречу с журналистами?

- Зачем?

- Лер, ты уже забыла о на ...

- Я не понимаю, зачем нужна встреча! Я просто скину все смской.

- Я уже начинаю сомневаться в правильности поручения тебе этой работы.

- Спокойно. Щас все будет.

Я жестами показываю директору сесть и успокоиться, а сама набираю Машке. Хоть она и уехала, но журналисткой от этого быть не перестала.