— Видимо, ответ «нет», — хмыкнул Адельядо. — Просто результат твоего заклинания очень похож на то, что вытворяют хивашские шаманы. Хорошо, с этим мы разберёмся позже. Ты пока отдохни — с тобой король поговорить хотел. Сейчас ему, сам понимаешь, не до тебя.

— Так он выжил? Как ему удалось добраться сюда? А где он?

Гроссмейстер Адельядо поджал губы, посмотрел куда-то за спину Дилля и коротко рассказал:

— Его Величество застрял бы уже на входе во дворец, но, к счастью, вместе со стражниками там находился Ильминг. Три трупа остались у дверей, а король и Ильминг пошли искать меня, справедливо рассудив, что без моей поддержки им с заговорщиками не совладать. Когда Ильминг снял с меня оковы разума, мы по тайному ходу отправились в Малиновый зал. Там солдаты Фрадбурга уже собирались прикончить вампиршу, которая осталась одна и, конечно, не сумела бы справиться с четырьмя здоровенными битюгами… пришлось помочь ей. А потом мы пришли сюда, где и застали тебя в роли мага-берсерка.

— Ага, — Дилль нахмурился, пытаясь сообразить, что же в рассказе гроссмейстера не так. И сообразил. — Подождите! Что значит «осталась одна»? А где был Гунвальд?

Во взгляде Адельядо что-то промелькнуло — сожаление, сострадание? А сердце Дилля от нехороших предчувствий заколотилось, как птица в клетке.

— Каршарец? Видишь ли… он уложил шестерых гвардейцев, не давая им выбраться из тайного хода.

— И?

— Когда я его видел, он умирал. В груди его торчал арбалетный болт, и несколько колотых ран…

Дилль, не дослушав, бросился в Малиновый зал. Стрелой пролетев мимо обгорелых стен, он пинком распахнул двери и замер. Малиновый зал теперь больше заслуживал название кровавого — пол был залит кровью, повсюду лежали трупы, куски тел и оружие. Дилль обвёл глазами мертвецов, страшась увидеть лицо каршарца — нет, в основном это были гвардейцы Фрадбурга. Три тела в тёмных одеждах — вампиры. Двое из них — Сюдри и Сайл, третий был Диллю незнаком.

Около темнеющего проёма тайного хода, где трупы лежали друг на друге, прямо на окровавленном полу сидели четыре фигуры в мантиях — маги с бледными лицами, обессиленно опустив руки, смотрели на товарищей. А двое земельщиков и водник склонились над телом каршарца. Дилль метнулся к ним.

— Гунвальд!

— Иди отсюда! — рыкнул земельщик. — Не мешай!

— Он жив? — Дилль и не подумал отойти.

Рубаха на груди каршарца заскорузла от крови, а сквозь прорехи в ткани виднелись глубокие раны, из которых слабыми толчками вытекала тёмная кровь.

— Будешь отвлекать — точно умрёт, — сказал другой земельщик и обратился к напарнику: — Ну, пробуем извлечь болт? Мейс?

— Пробуйте, но не знаю, хватит ли у меня сил. Ещё немного, и я тоже отключусь.

Мейс прижал ладони к бледному лбу каршарца, а земельщики начали водить руками над арбалетным болтом, который вонзился в грудь Гунвальда так глубоко, что на поверхности торчало лишь куцее оперение. Пассы магов заставили смертоносный снаряд вздрогнуть, а затем болт начал понемногу подниматься вверх. Дилль молча смотрел, как окровавленное древко вылезло на палец, затем на два… Вот уже и наконечник показался.

Один из магов земли отбросил в сторону болт, а другой прижал руки к ране. На губах каршарца выступила кровавая пена, а его тело изогнулось дугой.

— Чего стоишь, держи ноги! — рявкнул земельщик Диллю, а сам навалился на могучего варвара, пытаясь прижать его к полу.

Дилль попытался схватить Гунвальда за ноги, но получил такой удар коленом в подбородок, что искры, вылетевшие из его глаз, могли бы сравняться в размерах с серебряным оксом, а в голове зазвенел солидной величины колокол. Мигом потеряв ориентацию в пространстве, Дилль вяло схватился за сапог каршарца, пытаясь хотя бы таким образом принести пользу другу. Наконец варвар перестал дёргаться и обмяк.

— Откачивай кровь из лёгкого.

— Ребро! Надо третье ребро зафиксировать.

— Убери блок, я начну сращивать…

Врачеватели деловито переговаривались, а Дилль, в голове которого всё ещё звенел колокол, так и держался за покрытый кровью врагов сапог каршарца. Наконец суета врачевателей прекратилась, и наступила тишина. Дилль встревоженно посмотрел на обескровленное лицо друга и спросил:

— Что случилось?

— Всё, — тихо сказал Мейс и поднялся, отряхивая окровавленные руки.

— Как «всё»? Неужели больше ничего нельзя сделать?

Поглядев в округлившиеся глаза Дилля, один из земельщиков усмехнулся:

— Да не переживай. Всё хорошо. Самое опасное позади. Через пару недель он уже ходить будет.

Двое из тех, кто раньше сидел на полу, принялись бинтовать каршарца. Незнакомый Диллю земельщик продолжал:

— Хотя, я, к примеру, вообще не надеялся на благополучный исход. Сам видишь — четверо врачевателей полностью без сил, мы трое тоже едва не отключились. А ведь мы — лучшие в Академии. Всё-таки раны были ужасными. Да-а, каршарцы — совершенно особые люди. Другой бы сразу помер, а этот сумел продержаться столько времени безо всякой помощи.

— А сколько он продержался? — спросил Дилль, не отрывая глаз от неровно дышащего Гунвальда.

— Не знаю, — пожал плечами маг. — Часа три, наверное. Когда мы сюда пришли, остальные уже давно остыли.

Три часа? Он знал, что его друг могуч и силён, но три часа бороться в одиночку со смертью? Да, таких поединков Гунвальд никогда ещё не выигрывал.

— Подождите, — Дилль нахмурился. — А я тоже провалялся три часа?

— Ну да, — земельщик устало вздохнул и сел, прислонившись спиной к стене. — Тебе повезло, что гроссмейстер отыскал тебя в астрале — никто из нас не смог бы ничего подобного сделать. Тело врачевать — это пожалуйста. Но что стоит тело без разума и искры жизни? Ещё немного, и из тебя можно было бы состряпать отличного мясного голема.

Дилля пробрало. Адельядо ведь сказал, что он почти умер, но он как-то пропустил это мимо ушей.

— А как вы вообще сюда попали? Насколько я знаю, выход из Академии мастер Гвинард заблокировал.

— А гроссмейстер разблокировал, — усмехнулся один из магов. — Когда он появился в воротах Академии, мы глазам не поверили. Ещё бы — его же обвинили в государственной измене и покушении на короля. Наши мастера начали было готовиться к сражению, но, к счастью, у них хватило ума сначала выслушать Адельядо. Когда он сказал, что предатель — Гвинард, ему не поверили. Тогда вызвали мастера Гвинарда… а он, оказывается, успел сбежать ещё до появления гроссмейстера. Ох, Адельядо и разъярился, когда узнал об этом. А когда успокоился, велел самым сильным врачевателям бежать в королевский дворец. Кстати, я никогда не видел бегущего Адельядо, а теперь вот довелось.

Дилль выслушал словоохотливого земельщика, поднялся и низко поклонился магам.

— Спасибо вам за моего друга.

Земельщики и водники ответно кивнули, а Мейс, презрительно скривив губы, буркнул:

— Мне твоё спасибо не нужно. Нас, чтоб ты знал, сам король попросил.

Дилль мысленно выругался… раза три. Всё-таки, какая скотина, этот Мейс! Но Дилль был готов выслушать и не такое за спасение жизни Гунвальда. Он только ещё раз сказал:

— И всё равно, спасибо. Я твой должник, Мейс.

— Клан Вепря не нуждается в благодарности каких-то выскочек. Как и их дружков вампиров.

Нет, всё-таки Мейс — скотина. Дилль уже начал закипать, когда в Малиновый зал лёгкой походкой вошла Илонна. Чёрной тряпицы, закрывавшей лицо, на ней уже не было. Дилль отметил, что вампирша не ранена, хотя багрово-фиолетовый синяк на всю левую скулу свидетельствовал, что и ей досталось.

— Мне не нравится тон, которым вы говорите о вампирах, сударь, — ледяным голосом сказала Илонна. — Ещё одно слово, и я выпущу вам кишки.

Мейс даже поперхнулся, уставившись на Илонну. Огромные зелёные глазищи на худеньком лице, прекрасные белые клыки слегка приминают нижнюю губу, длинные каштановые волосы, заплетённые в хвост на затылке… Плюс ко всему облегающая тёмная одежда и меч, смотревшийся на боку Илонны очень уместно. Да, вампирша производила впечатление и как женщина, и как воин. Дилль со злорадством подумал, что Мейс попал в дурацкое положение: драться с женщиной он не станет, значит, ему придётся заткнуться. Впрочем, Дилль недооценил водника — тот расшаркался не хуже любого придворного кавалера и сказал: