– Сам опрокинулся? – продолжал допытываться преподаватель.

– Не знаю, я его не трогала.

Говорить, что кто-то сделал это специально, не стала. У меня все равно нет настоящих доказательств, одни голословные обвинения, да и местор не дурак.

– Леди, почему с вами постоянно какие-то сложности?

Завкафедрой сложил стопку листов в папку, наверное, ответа ему не требовалось, а вопрос был из разряда риторических, но смолчать я не смогла.

– Вы поэтому так жаждете меня отчислить? – задала я встречный вопрос, а мужчина поднял на меня недоуменный взгляд.

Не ждал, наверное, но на меня столько всего навалилось, я вчера полвечера просидела, вытирая слезы. Родители в тюрьме, еще отчисление это.

– Так ведь раньше я не делала ничего такого.

– Раньше вы вообще ничего не делали.

– Но я такая не одна! Кроме меня, здесь еще несколько учениц со слабым даром и нулевыми знаниями, но они спокойно сдают вам пустые листы!

Я обвинительно ткнула в его папку.

– Успокойтесь, леди, – ледяной голос местора остудил мой пыл. Я сама уже пожалела, что не сдержалась. Стоило промолчать, конечно, но и так последнее время только и делаю, что молчу. А еще учусь. – Вы правы, я предвзят, – я уже хотела с новой силой накинуться на преподавателя с обвинениями, но он не позволил. – Дело не в том, что вы слишком плохи в учебе. Напротив, у вас отличный потенциал, вы способная девушка и можете куда лучше, что сегодня и продемонстрировали. Но три единицы дара по магии жизни не дадут вам стать нормальным целителем, вы никогда не сможете работать по профессии. Да, вы смогли диагностировать феникса, а скорее – договориться благодаря сильной эмпатии, – догадался, значит… – но что бы вы сделали, окажись он серьезно болен? Вы не в состоянии оказать полноценную целительскую помощь, – местор прервался, давая мне осмыслить его слова. Как ни горько признавать, но он, несомненно, прав. Вылечить кого-либо я бы не смогла. А завкафедрой продолжил: – На целительский стоит идти хотя бы, подчеркну, хотя бы с пятью единицами. Но настоящие, сильные и успешные целители имеют десять и выше единиц. И я бы понял, не обладай вы другими талантами, но я видел ваши метрики: десять по стихийной магии и двенадцать по темной. У вас такие возможности в других областях магии, так зачем тратить время на профессию, где вы никогда не сможете себя реализовать?

Он, безусловно, прав, да вот только…

– И что вы предлагаете? – хмуро спросила я. – Перевестись? У нас такие разные программы, что мне максимум зачтут пять предметов из первых двух курсов. При этом учиться придется заново с первого года.

– И что с того? Вам всего двадцать – это не возраст. Многие в ваши годы только поступают, а некоторые и позже. Вы потеряете четыре года, хотя лично я считаю, что потеряли время вы до этого, учась на целительском, зато потом сможете заниматься любимым делом, к которому имеете способности. У вас вся жизнь впереди, и как она пройдет – решать только вам.

– Вам легко говорить.

Я отвернулась, пытаясь скрыть эмоции, заново поставила щиты. Не хватало еще, чтобы местор знал, насколько горько мне все это слышать.

Раньше, когда я жила в уверенности, что работать не придется, мне было глубоко плевать, где и на кого учиться. Теперь я отлично видела, насколько заблуждалась, но, пока учусь в Академии, связана по рукам и ногам. Я думала про перевод, в свете моих отношений с однокурсниками взять и начать все с чистого листа с другими людьми весьма привлекательно. Но я не могу отчислиться, так как идти некуда, вчерашний вечер наглядно показал, что в окруженный магическим барьером дом мне больше не попасть. Где жить до следующего набора почти полгода? И на что? А если я переведусь, пускай и на первый курс, то придется точно так же догонять программу, а потом подтягивать контроль над магией до должного уровня все лето, чтобы спокойно учиться дальше и осваивать темное искусство. Все-таки к целительству меня худо-бедно готовили с детства, а темную магию родители всегда воспринимали как нечто запретное и ее изучение, мягко говоря, не поощряли. И мой перевод точно бы не одобрили.

Я как-то заикнулась, а так ли необходимо мне поступать на целительский, когда я могу пойти и в боевые маги, и в некроманты. Помню, как странно переглянулись мама и папа, и тогда у нас состоялся серьезный разговор, после которого о темных направлениях в магии я больше не заикалась, да и о стихийных тоже. Почему-то родители очень не любили темных магов, даже разговоры о них не поддерживали.

И пока я буду учиться, родителей осудят и приговорят. А я должна что-то сделать! Хотя бы попытаться. Нет, с переводом связываться совсем не время.

– Спасибо за заботу, местор, но я твердо намерена стать целителем, несмотря и вопреки, – уверенно заявила я.

Получу диплом, а там уж как-нибудь да устроюсь.

Если так рассуждать, то мне никто не мешает и потом пойти учиться, когда все проблемы останутся позади.

– Поступайте, как сочтете нужным, леди, – раздраженно ответил местор и направился к выходу.

Он явно рассчитывал достучаться до меня, и, надо признать, был очень убедителен. Возможно, при других обстоятельствах…

Но мои обстоятельства на данный момент таковы, что если я очень не поспешу, то имею все шансы остаться без ужина. И вот это уже будет реальная и насущная проблема.

Махнув на прощание фениксам и мыслеобразами пообещав «своему» угощение в благодарность, я последовала за местором на выход. Ничего, прорвусь. Только для начала поужинаю.

В этот ужин я была серьезно настроена поесть в одиночестве, так что от раздачи сразу направилась к любимому и, к счастью, свободному подоконнику. После сегодняшних практик видеть и, тем более, слышать однокурсников мне совсем не хотелось. Наслушалась уже. Может, действительно взять и перевестись от них? Все равно ведь ни с кем не сойдусь…

– Эй, Риар! – Янг уверенно двигался в мою сторону.

Я ускорилась, игнорируя кричащего на всю столовую парня.

– Да подожди ты!

Ждать я не собиралась, но с подносом в руках не так-то удобно маневрировать в потоке голодных студентов.

Так что Янг предсказуемо нагнал меня и еще имел наглость схватить за локоть.

– Пусти, – прошипела я.

Главное – поднос не уронить, а то из-за этого идиота без ужина останусь.

– Да ладно тебе, – но руку парень убрал и даже поднял, демонстрируя благие намерения.

Вот только путь к окну перегородил.

– Риар, извини, – внезапно выпалил однокурсник, – я не собирался подставлять тебя перед завкафедрой. Не думал, что он так отреагирует.

– Как «так»? – быстро прощать его я не собиралась, уж точно одними словесными извинениями он не отделается.

– Ну, он же тебе велел остаться. А когда все ушли, вы там разговаривали. И потом он злой, как голодные хрычи, вышел. Наши девчонки хотели к нему с вопросами подойти, а он резко им ответил, что занят, пусть завтра приходят. Извини за то, что тебе от него досталось, лады? – парень на полном серьезе раскаивался.

Что бы там ни было, а стукачество в студенческой братии никогда не поощрялось. Это только некоторые бегают к руководителям по поводу и без.

– Хорошо, – подумав, согласилась я, прикидывая, попросить у Янга конспекты прямо сейчас или чуть позже. Он же у нас тоже в числе лучших. – Надеюсь, впредь ты будешь сдержаннее.

– Буду, конечно, – заверил однокурсник. – Просто история, как на тебе растворялась одежда, никого не могла оставить равнодушным. Все-все! Молчу, – заулыбался парень.

– А ты, значит, одним из первых работу сдал? – поинтересовалась я.

Очень мне нужен был помощник по алхимии и зельеварению. Я бы сказала, жизненно необходим.

– Конечно, что там делать-то? Рецепт простой, даже странно, что мы его на четвертом курсе проходим.

– Так мы и не алхимики, – к моему огромному счастью.

– У них вообще такие зелья зубодробительные! Ты бы только видела! Я на факультативы и открытые занятия к ним часто хожу: представляешь, бывает, что используют несколько десятков ингредиентов!