— Ну давай… — Виньярду было очень любопытно всё, что говорил рашен.

Кесарев в секторе Атлантик был фигурой полумифической. Где-то его именем пугали маленьких детей, где-то — боготворили, но в целом — достоверной информации было слишком мало, чтобы делать какие-то выводы. Между секторами в принципе обмен данными налажен не был — галасеть даже в пределах Атлантика выдавала задержку в несколько десятков часов между отправкой и получением пакета информации, что уж говорить о большем? Но тот же Ярр уже неоднократно пересекался с Империей Полудня, да и на Хлебичке Виньярд лично видел этих удивительных людей и впечатлился их несгибаемой уверенностью в собственной правоте и неуязвимости…

Тем временем Виктор Иванович уже что-то там настрикал в планшете и показал экран Сью.

— Выбирай из двух картинок, парень.

На первой картинке два (две?) человека неопределенного пола лезли друг к другу целоваться — на фоне какого-то постера кричащих, кислотных тонов. Парочка с ног до головы была покрыта татуировками, язык одного имел следы хирургического раздвоения, глаза другого пугали вертикальными зрачками красного цвета, а живое место без пирсинга или макияжа на лицах нужно было искать очень тщательно. На втором изображении молодые мужчина и женщина в светлых одеждах, оба загорелые, спортивные блондины, тоже целовались. Но на безымянных пальцах у них виднелись кольца с парным рисунком, на плечах у мужа сидела очаровательная девчушка с венком из одуванчиков в светлых волосах, а жена держала за руку мальчишку постарше, который рассматривал бумажный кораблик. Фоном на сей раз служил живописный берег реки.

— Фак, — сказал Сью. — Я всё понял. Но я не против татуировок, врубаешься?

— Я врубаюсь. С этими картиночками такая же тема, как и с его вопросами… Нападать на города и грабить — это плохо? Объединиться против общего врага — это хорошо? Наказать тех, кто считает что обращать людей в рабство и пользоваться плодами чужого труда — это хорошо, это — разве плохо? Он подчинил себе всю Таматарху за пять лет. Всех басмачей-мужчин старше четырнадцати прикончили, всех выживших женщин и детей запаковали в криокапсулы собственного производства и отправили бороздить просторы вселенной…

— А потом?

— А потом он построил флот и прилетел на Чебаркуль. Но это уже совсем другая история.

— Это нормально. Кажется, у меня будет время послушать все ваши истории, потому что я пока не вижу причин, почему не должен вам доверять. Я так понял, что вы были его близким соратником, может быть — ближайшим…

— И предал его. Предательство — это плохо? — как-то вымученно улыбнулся Спасский.

Виньярд посмотрел ему в глаза и хмыкнул:

— Когда отец дает своему сыну дебильное женское имя, а потом бросает его, в раннем детстве — это плохо? Я не Кесарев, у меня нет однозначного ответа.

— Тогда — может быть и сработаемся. Ненавижу однозначные ответы, — теперь улыбка рашена стала чуть более похожей на человеческую.

Дернулся Спартак, пошевелив шлангами кабелей, выходящих из затылка:

— Программа мистера Спасского действительно хороша! Теперь «Урбеч» сможет стабильно работать на сорока… Нет, на сорока семи процентах от максимальной функциональности. Вы самый полезный кожаный ублюдок из всех, что я знал, мистер Спасский, — кажется, в механическом голосе дроида слышались удивленные нотки.

— За работу! — Сью решительно кивнул. — Нужно разгружать нашу ездовую лошадку.

— Есть — за работу, капитан! — отсалютовал рашен.

— Белоснежка и семь гномов, — сказал Спасский, глядя, как сталкеры несут на плечах криокапсулу с Алисой.

Виньярд молчал. Он получил знатных трындюлей от всей команды «Rose Tattoo» за то, что не уберег их ненаглядную Лису, и имел вид взъерошенный и пришибленный. Понимал — за дело, и потому терпел.

— Вике Схайаме сразу сообщите, — умоляющим тоном проговорил он.

— Поучи батьку детей делать, — зыркнул на Виньярда Дароса.

— Ну мужики, ну ладно вам… Я ведь…

— Не переживай, Сью. У тебя голова не квадратная, — кивнул Бреннаган, отряхивая руки.

Криокапсула стала на свое место в трюме «Розочки» и возникла неловкая пауза. Как так получилось что эти лихие джентльмены вдруг стали кем-то вроде крестных папаш для Кавальери? Черт его знает, получилось — и всё. И теперь все эти папаши мечтали надрать задницу бестолковому ухажеру их девочки. Подзатыльников уже настреляли, но дальше дело не зашло.

Прежде чем шлюз «Rose Tattoo» закрылся, к Виньярду вернулся Линч:

— Ты это… Маякай, если что. Ребята хоть и злые сильно, но на Талейране за тебя кулаки держали. Шороху ты навел будь здоров, это ты умеешь! Сдадим Лису на руки медикам и в полной боевой готовности будем ждать сигнала — куда за тобой прыгать. Высочеству вроде как невместно — ты нынче совсем преступник и всё такое, а нам — тоньше лезвия. Этот узкоглазый умник… Как бишь его? Хим?

— Ким.

— Точно, Ким! Он нам систему связи смонтировал экспериментальную, сказал — сейчас таких три. У тебя, у нас и на «Одиссее», прикинь?

— Это нормально, — кивнул Сью.

Академики должны были сделать еще парочку опытных образцов, прежде чем запускать кварковые коммуникаторы в массовое производство.

— Ладно, Виньярд. До встречи!

— Давай, увидимся…

Взгляд вечно красных, с депрессивными черными кругами, глаз Линча был одновременно полон надежды и некой глубинной печали. Сталкер-айтишник покинул контейнеровоз, шлюз захлопнулся, «Розочка» отстыковалась и Виньярд запустил руки в свою шевелюру. Спасский защелкал тумблерами, проверяя готовность систем «Урбеча».

— Ну что, нас здесь больше ничего не держит? Можно валить на Нантакет?

Их здесь и вправду больше ничего не держало. Контейнеры с талейранцами были отгружены на один из планетоидов и помечены маячками — Джипси обещал забрать их в самое ближайшее время. Алиса улетела на Ярр, и обеспечить ей большей безопасности, чем под присмотром сталкеров Виньярд не смог бы даже если бы обладал магическими способностями. Дело было за малым.

— Что за хрень этот твой Нантакет? — спросил Сью у рашена. — И где эта хрень находится?

Виктор Спасский понятия не имел про кварковый ускоритель, и про мгновенную связь, и про координаты Земли. То есть Сью рассказал ему о том, что отправляется на Терру — и этого было достаточно. Авантюризм был неотъемлемой частью натуры этого рашена, и потому он взялся помогать в осуществлении этой фантастической мечты со всей самоотдачей, на которую был способен. Пожалуй, если бы Ланселоту показали дорогу на Авалон, Рериху маршрут до Беловодья, а Колумбу — путь в Индию, они проявили бы меньше энтузиазма.

Потому Спасский повел «Урбеч» в Нантакет. Он и вправду загорелся идеей навестить Землю.

— Мы и понятия не имеем, насколько велик космос, населенный людьми. Две волны колонизации и прочее бла-бла-бла, это привычные нарративы для трех секторов. Но по факту — колонизация никогда не прекращалась. До сих пор сквозь пространство ломятся громадные рефрижераторы, набитые криокапсулами, и автоматические колонизаторы для терраформирования. Знаешь, сколько кораблей всего отправили с Терры? — рашен на секунду отвлекся от управления кораблем.

— Не-а! Никто не знает.

— Я знаю о тысяче двухсот сорока, и, возможно, это не предел. Мы сняли эту информацию с одного «холодильника», он разбился в поясе астероидов в… Неважно где. В общем — данным можно верить.

«Кашалот», который переместил спящего в анабиозе Виньярда на тысячу лет вперед, был семнадцатым. Это Сью знал точно. Но — тысяча двести сорок? Неплохо так дедушка развернулся… С другой стороны — ковчеги вмещали около двух-трех тысяч колонистов, рефрижераторы — до десяти тысяч. А были еще автоматы, типа «Ельцина» — примерно треть от всего количества кораблей, вовсе лишенные экипажа. То есть — даже рассчитывая по максимуму, переселенческая программа вряд ли включала в себя более десяти миллионов участников. Население Антарктиды, плюс внешние колонии — на Марсе, Луне, спутниках Юпитера, Сатурна, на несчастном Плутоне в конце концов, а еще — невольные участники евгенической программы технократов — могло там получится десять миллионов? И пятнадцать, и двадцать могло, если Земля загнулась несколько позже, чем предполагали пессимисты. Или не загнулась вообще, освободившись от большей части человечества в результате войн, эпидемий и стихийных бедствий, спровоцированных индустриальным и демографическим давлением — как прогнозировали оптимисты.