Литмир - Электронная Библиотека

Волна покатилась вперед, раскачивая древние деревья, захлестнула горный выступ, заплясала по речной воде, отскакивая от черной глади. Капли звуков, ненадолго застывшие в воздухе, серебрились сказочным белым светом.

В нескольких придорожных магазинах вылетели стекла. Три десятка машин зашлись истеричной сигнализацией. Ближайший к лесу трансформатор, отвечавший за подачу электроэнергии на узел соседних улиц, вспыхнул снопом ослепительных искр, напоминающих глумливый фейерверк, и часть города спешно погрузилась в густую и вязкую темноту.

Долгое время можно было различить тонкую, ввинчивающуюся в мертвый воздух ноту «ля», звучавшую так пронзительно, что окна дома на окраине треснули, и пошли сетью трещин. Затем, умолкла и она, погрузив лес в томительное изможденное молчание.

Больше из леса не вышел никто.

Старый филин, взмахнул своими могучими крыльями, поднимаясь на недоступную для волны высоту, пересек блеклый отсвет луны, и устремился прочь от города, прочь от людей, и прочь от смерти туда, где темнота была гуще, надежнее и безопаснее.

Часть 1. Песнь Грешника

Пролог:

Радио перестало казаться ему хорошей идеей уже через четверть часа, когда фальшивый блюз, заглушенный скрежещущими помехами, внезапно перерос в расхлябанный джаз, с отстающими духовыми, а после сменился ужасающим разнузданным кантри, с первых секунд, заставившим сцепить от отвращения зубы. Слушать музыку во время долгой поездки – настоящее наслаждение, но только не в том случае, если каждая новая композиция норовит вывернуть тебя наизнанку, не хуже вчерашнего похмелья, а всякая последующая нота, наслоенная на серый шум, звучит точно в унисон пульсирующей мигрени, засевшей где-то между лбом и затылком. Добавьте к этому одну часть сумасшедшей жары, щепотку раскаленного белого солнца в выцветших от зноя, голубых безоблачных небесах, треть дорожной пыли, скуки по вкусу, и вы получите замечательный коктейль под названием "Суровая действительность", который распробовал сегодня Лоренц Фрост, когда выезжал из Глекнера ранним утром.

Жара настигла его уже в трех милях от города, едва он выбрался на центральное шоссе, стараясь держаться в тени высоких деревьев, склонивших над дорогой свои могучие темные кроны. Ночная синева еще владела доброй половиной небес, но непереносимый зной уже поднимался от раскаленных камней, веял от дорожных конусов и линий разметки, исходил из светофоров и проводов электропередач. Каким-то непостижимым образом, жара пробралась даже в радио на приборной доске, превратив его любимые станции в нечто отвратительное и настолько безвкусное, что их захотелось забыть в тот же самый момент.

"Видимо, жара умеет плавить не только асфальт, но и мозги, – мрачно думал Лоренц, расстегивая воротник рубашки, – Иначе я бы сейчас сидел в своем домике, открывал бы первую бутылку виски, и возможно, даже бы позвонил Марлис, но…"

Невыносимое лето, невыносимая дорога, невыносимые последние шесть месяцев жизни. Впрочем, возможно, он ошибается, и отвратительными были не эти самые месяцы, а все шесть лет. Все складывается, точно детали паззла в одно скучное изображение, лишенное не только ярких красок, но и четких линий. Все бесконечно серое, унылое, однообразное.

Лоренц Фрост ненавидел жару, терпеть не мог пыльные мили бесконечной дороги и на дух не переносил блюз и джаз. Впрочем, свою собственную жизнь он ненавидел тоже. Особенно ясно Лоренц чувствовал это на утро, когда открывал глаза после двух бутылок крепленого вина – обычно всегда знаешь, когда хватил лишнего. Гадливое чувство пресыщенности, привкус вчерашнего алкоголя от которого даже не спасет мятная зубная паста и две чашки крепкого кофе, головная боль (шипучка аспирина в мутном бокале не в счет) и кристально ясная уверенность в том, что он сделал что-то не так. Обычная штука, к которой он привыкал годами.

А теперь еще эта проклятая жара, от которой ему что-то совсем не по себе. Все-таки, не стоило ехать сегодня. Возможно, надо было задержаться на пару-тройку дней в Глекнере, переждать зной, сидя с бокалом чего-нибудь крепленого и прохладного в своем кресле, найти тысячу отговорок, придумать пару сотен причин и предлогов что бы не менять собственную жизнь – великолепная идея, которая пришла к нему слишком поздно, когда он уже сел за руль и повернул ключ зажигания.

Во всяком случае, сначала нужно было бы справиться с похмельем, а уже потом решать важные проблемы и принимать судьбоносные решения. Какого черта он вообще позволил себе повестись на уговоры? Где присущее Лоренцу Фросту хладнокровие и уверенность в себе? Вероятно, осталось в далеком прошлом, как и Марлис.

От этих воспоминаний ему захотелось выпить, но упрямый комок тошноты, вставший поперек горла, предостерег от необдуманного шага. Все, что остается, это только смотреть на дрожащую дорогу, которая ровной стрелой протянулась до самого горизонта – прекрасное времяпрепровождение. Куда лучше, чем тишина, покой и прохлада его небольшого домика в Глекнере.

"Нашего с Марлис домика, – поправил Лоренц себя, но тут же скривился от этой мысли – Ладно, когда-то нашего с Марлис домика. Так будет правильнее"

Конечно, можно махнуть на планы рукой, развернуть автомобиль, и через пару-тройку часов уютно расположиться за письменным столом в заросшей пылью гостиной. Слишком заманчивая мысль, но…

– Говорят это лето будет самым жарким в Германии, за последние 150 лет! Редкая возможность прогуляться по дну реки не просто не намочив ноги, но и даже не опасаясь испачкать обувь, – провозгласил голос радиоведущего, заставив Лоренца отвлечься от своих мыслей, и сосредоточиться на дороге – Вот так выглядит сейчас речка Шварце-Эльстер перед городком Зенфтенбергом, между Дрезденом и Берлином. Остался песок, камни, немного ракушек и плотина, которая помнит другие времена. С вами "Невероятные факты" на "Радиошторме", и я, ее ведущий Берги. Со мной мой коллега Адам. Что можешь рассказать по этому поводу нашим слушателям, дружище?

– До горизонта теперь тянется песчаная тропа. Здесь русло полностью пересохло, – мрачно отозвался тот, которого звали Адам, – С жарой шутки плохи.

– А на Шварце-Эльстере, говорят, была отличная рыбалка, – перебил его Берги, – Слышал об этом?

– Без труда не выловишь и рыбку из пруда, – проговорил второй ведущий нарочито веселым голосом, – Ну а если пруд пересох? Фриц Даслер живет неподалеку. Говорит, когда вода ушла, осталась рыба. Сам он голыми руками поймал карпа.

«Полтора-два килограмма точно. Налил воды в ванную, потом приготовил его. Но он оказался невкусным: отдавал тиной», – рассказывает Фриц Даслер.

«Невероятно печальная история, – злорадно подумал Лоренц – Невкусный карп. Срочно в номер»

«Радиошторм» – единственная станция, которую ему удалось поймать этим утром. Черт его знает, что случилось ночью, но по всем частотам транслировали исключительный шум и треск помех. Конечно, не самое лучшее, что можно слушать в дороге, но оставаться наедине со своими мыслями – то еще удовольствие.

Он скривился и оттянул воротник рубашки, надеясь, что станет легче дышать.

– Из-за жары рыба гибнет в Рейне, Альстере и Эльбе, – грустно заявил первый тот, который называл себя Берги, – Последняя настолько обмелела, что суда вынужденно стоят на месте. Немецкие синоптики говорят о самом жарком и сухом лете с 1881 года, то есть с момента начала регулярных метеорологических измерений. Деревья из-за засухи сбрасывают листья. У пожарных Мангейма теперь новое задание – поливка растений из брандспойтов.

– А тем временем в трех немецких землях продолжается учебный год. Школьников из-за жары отпускают домой еще до обеда.

– Настоящее пекло в Баварии. В Регенсбурге столбик термометра подошел к отметке в 38 градусов. По телевизору показывают, как наряжать кактусы на Рождество. И это не смешно. Под угрозой жизни миллионов елочек, посаженных в этом году по всей стране. Сообщается о гибели в некоторых лесных хозяйствах до 100 процентов новых посадок.

2
{"b":"852488","o":1}