Лория пошатнулась, чтобы толкнуть кузину в зловещую трясину. Она завопила от гнева, потеряв равновесие и упав на землю.

- Это не время для ошибок! Убей её! - яростно прошептала она.

Лория попыталась толкнуть себя прямо на Тайву, но её руки не справились, и она снова свалилась на землю. Её крик гнева обратился стоном боли, когда она извергала кровь на грязный берег болота.

Тайва выпрямилась, а её глаза злобно сверкнули в лунном свете. Она встала над Лорией, улыбаясь и наблюдая, как её компаньонка, выхаркивает свою жизнь.

- Тебе плохо, кузина? - ехидно спросила она. - А я думала, что это мне достался весь яд. - Жестоко засмеялась она.

Лория билась в судорогах, как-будто её что-то колотило изнутри.

- Ты думала, что я такая же недалёкая, как наши жертвы? Я знала, что ты попытаешься убить меня. - Злобно засмеялась Тайва и пнула её кузину в бок.

Лория билась в предсмертных конвульсиях, и свежий сгусток крови потёк тонкой струйкой к болоту.

- Голуби принесли больше, чем просто новость. Они принесли чуму! Один из них валялся в трупе и принёс её сюда. Заразить еду было проще простого, небольшое количество затраченных сил, и несколько живых птиц заразились. Я почти засмеялась, когда ты так осторожно отделяла еду, предназначенную лишь мне. - Тайва развернулась к болоту и глубоко вдохнула зловонный воздух, подготовившись для общения с духом. Но она не смогла переселить своё желание напомнить ей ещё кое о чём.

- Как я избавилась от яда? Я проглотила его весь. Но я позаботилась и о том, чтобы проглотить остатки масла из голубятни. Оно покрыло плёнкой мой желудок и кишечник. Всё, что я ела, нейтрализовалось или скоро выйдет. - Тайва посмотрела на воду и увидела кровь, исчезающую под её поверхностью. Она могла чувствовать тёмные волны зла, направляющиеся по потокам крови к телу её кузины. Лория умирала, корчившись в муках.

- Время закончить пожертвование, - позлорадствовала Тайва и шагнула в воду.

- Да, - прошептал дух, и поверхность воды разорвалась перед ней.

Это был Уинтон, и вода не была милостива с ним. Разбухшие глаза смотрели на неё, а плоть свисала полосками. Уинтон побрёл к ней, лишь с одной целью. Тайва закричала и развернулась, чтобы убежать. Вода и грязь облепили её ноги, замедлив её продвижение к берегу, но у неё до сих пор оставались силы, чтобы убежать от мертвеца.

Тайва промчалась мимо её кузины, но Уинтон заученным движением бросил в неё свои болосы, и она свалилась на землю. Они связали ей ноги, и она поползла вперёд, стирая в кровь руки о каменистую землю. Она не могла отдышаться и свернулась от пронзившей её боли. Она посмотрела назад и увидела Уинтона, согнувшегося над Лорией, его гниющие руки, запутались в голубой одежде Лории, когда он потащил её к мелководью.

Вдохнув воздух, она поползла к хижине, чтобы взять нож и освободить себя от пут. К тому времени, когда она добралась до голубятни, её ноги горели от нестерпимой боли, которые могли только подтолкнуть её в тёмный угол деревянной постройки, в безнадёжной попытке спрятаться.

Она лежала среди охваченных чумой телами птиц. Её пришлось убить всех голубей, чтобы накормить ими Лорию. Тайва коснулась её ног и вскрикнула, почувствовав острые зубцы на боласах, сковавших её. Её ноги сгнивали и пахли ядом, пока болезнь болота пожирала её. Она уже никуда не убежит.

Тайва зарыдала. Всё, что кузины делали и говорили, слышало что-то ещё, скрытое во тьме болота. Их планы уйти были поняты духом Эбнеззера, и он решил, что две жертвы будут служить ему лучше, чем одна из них.

Тайва закрыла глаза руками, попытавшись спрятаться от реальности. Но даже через её стоны боли, она могла слышать неуверенные шаги. Одержимое и гниющее тело Уинтона брело по дороге. Она попыталась вспомнить молитву, спасающую от смерти, но молитвы были навсегда забыты для неё. Она проклинала духа, Лорию и себя, когда дверь со скрипом открылась. Тайва вспомнила всех голубей, которых она утопила за эти годы, и содрогнулась, пока Уинтон тащил её к болоту.

Синий иногда называют цветом исключительности, характеризуемой хладнокровностью, трезвостью мышления и высоким интеллектом. Природное спокойствие, взвешенность решений и самоанализ, консерватизм и принятие нового - всё это синий цвет. Он обладает почти универсальной привлекательностью с эстетической точки зрения. Синий - это цвет почтения и мудрости. Но те, кто ассоциирует себя с синий цветом, склонны к самооправданию своих эгоистичных целей. Это цвет контроля и скрытой агрессии, а также цвет моря и неба. Синий для расчётливых людей, которые тщательно планируют свои действия.

Растерянный здоровяк, Капитан Круциус, затерялся в толпе его богатых пассажиров. Хотя он был одет в свою лучшую куртку - чёрный жилет с золотыми пуговицами и красными Ямураанскими узорами, но чувство неловкости и мысль о банальности его одежды не покидали его среди этой благородной знати.

Они сидели вокруг него, как фарфоровые куклы, покачиваясь на железных кушетках, которые он прикрутил к палубе своего корабля. Большинство из них выдерживало это морское путешествие длиной в неделю со всей своей Аргивианской самоуверенностью, которая предполагала жалобы на размер каюты, качество еды, песни матросов, солевые туманы, запах рыбы, сильный ветер, яркий дневной свет, ночной мрак и постоянную тошноту. На этом корабле верховной жрицей неудовлетворённости была Мадам Джейри, более непримиримая и недовольная, чем само море. Она заняла целую кушетку, разложив вокруг себя свой багаж, состоящий из книги, зонта, шали, крекеров и холодного чая. Длинная шёлковая рубашка и серое кашемировое платье служили дополнением к её пухлому лицу светло – зелёного оттенка.

Круциус осторожно приблизился к ней. - Вы чувствуете себя сегодня лучше, моя дорогая?

- Должен ли корабль так много биться о волны и раскачиваться? - с непритворным раздражением спросила она, её глаза в утреннем свете казались двумя красными лезвиями.

Круциус изобразил на лице виноватую улыбку и указал разведёнными в стороны руками на море. - У моря есть волны, Мадам Джейри…

- Я не говорила о море, - возразила она, прижимая, уже не в первый раз использованный, платок к её губам, после чего, собравшись с силами, решила продолжить, - Я говорила о корабле. Вы не можете справиться с вашим собственным кораблём? У вас есть все эти канаты, паруса, якорь и ещё много разных приспособлений. И, конечно же, вы должны использовать это всё, чтобы сделать это путешествие более комфортным.

- Мы причалим к Арготу сегодня вечером, Мадам. Потом мы встанем на якорь, чтобы ваш желудок пришёл в норму, пока вы будете разглядывать тамошние чудеса, - сказал ласково Круциус.

- Моей племяннице Эльге нездоровится, она с утра не встаёт со своей койки. Она надеялась встретить своего будущего супруга на этой… тошнотворной экскурсии! - с большим трудом возмутилась она. - Но без молодых людей… это семь дней скуки… и семь ночей с морской болезнью! Я скажу вам так, вам повезёт, если на острове мы увидим несколько впечатляющих взрывов и признаки смерти и хаоса, или я устрою свою собственную катастрофическую битву прямо здесь!

Круциус выдавил из себя жалкую улыбку. - Я уверяю вас, Мадам, Мишра и Урза оставили там достаточно смертей и хаоса для всех вас. - Он собрал всю отвагу, которая у него осталась, и пошёл дальше.

Да, они скоро причалят к Арготу, и якорь спустится на землю, где сражались два брата, где сражался весь мир. Тут Круциус и сборище богатых и высокомерных дворян будут пить вино, есть стейки и разглядывать трупы молодых мужчин и женщин. «Экспедиция на Край мира», так он её называл. Это был четвёртая экспедиция Круциуса, и он ненавидел себя за то, что зарабатывал таким образом себе на жизнь - эксплуатируя человеческие страдания и кровожадность.

- Вредители, - пробормотал Круциус себе под нос, пока сознательно драил износившийся участок латунных перил. - Заниматься каперством было куда лучше.