Белый – цвет соблазна и невинности, непорочности и нежности. Люди, любящие этот цвет, склонны к долгой жизни, но без излишеств и пышности в ней. Некоторые рассматривают этот цвет как юношеский, возвращающий к детству, другие познают его, преисполненные желания вести мирное существование. Белый цвет предназначен честным, справедливым, целеустремленным, благородным и обладающим чувством долга – тем, кто встанет на защиту справедливости и чести. Это цвет равнин, храмов и добродетельного рыцарства. Белый – для тех, кто предан своему делу, верит в себя и не боится столкнуться лицом к лицу с бедствиями.

Перевод: Гракович А. Н.

Редакция: Ольга Jacinta Якубова

Сверкая подобно звезде, Котара парила под созвездиями, когда услышала призыв. Зов пришел неожиданно и мощно, как крючок, подцепивший рыбу. Однако он не причинил никакого вреда, потому что Котара не противилась ему. Давным-давно, на рассвете мира, орден волшебников помог ей и ее сестрам в первой великой войне против легионов Ямы. В знак признательности ангелы поклялись верно служить магам и их наследникам. Дочери Божественной Воли не забывали своего долга.

Она сложила свои крылья и понеслась вниз, к земле. Призыв застал Котару над островом, окруженным океаном, где воздвиглось королевство Жалфир. Пролетая над дюнами пустыни Костей, среди которых отдыхали караваны ревущих привязанных верблюдов, с чешуйчатыми горбатыми виашино, беспорядочно сновавшими вокруг ночных костров, она предположила, что зов шел из столицы. Это было неудивительно. Волшебники, достаточно могущественные, чтобы приказывать ангелу, обитали в местах, наполненных смертельной энергией.

Королевский город с огромными стенами протяженностью во много миль и глубоководным портами, с минаретами, базарами, лабиринтами улиц и общественными колодцами, стал больше, чем был семьдесят лет назад, когда она видела его в последний раз. Лишь дворец остался прежним. Было время, когда величественные мраморные столбы, стоявшие здесь с основания города, наращивались и приукрашались каждым следующим монархом, но, очевидно, этому пришел конец.

Сейчас Котара могла расслышать голос волшебника, призвавшего ее. В его речи, которая должна была быть размеренной и четкой, ощущалась печаль, и ее сердце заболело от сочувствия. Она направилась на зов, исходивший с вершины самой высокой башни одного из особняков Дворянского квартала.

Маг оставил окно открытым, чтобы она смогла войти.

Это были покои, уставленные свечами, лившими тусклое сияние, полками, на которых располагались склянки, бутылки, свитки и гримуары, а также стойками с церемониальными посохами, волшебными палочками, мечами и клинками, серебряными чашами, ступками с пестиками, зеркалами для предсказаний, моделями системы планет и другими предметами таинственных искусств. Горький запах мирры висел в воздухе.

Маг был молод, худощав и сутулился под грузом знаний. Он носил искусно вышитый костюм цвета жемчуга и слоновой кости, который свидетельствовал о принадлежности к Гражданской гильдии. Это было братство волшебников, следящее в Жалфире за исполнением существующих законов и написанием новых. Мраморно-алмазный амулет, висевший у него на шее, был основой великой магической силы волшебников гильдии. Изможденное лицо мага покрывал серый пепел. Вероятно, он посещал утром похороны и забыл умыться.

Маг вздрогнул, заметив ангела, возможно из-за того, что это было первое подобное существо, которое он увидел за долгое время, а может быть, из-за неземного блеска ее крыльев и изгибов совершенного тела, или из-за чистейшего света ее глаз.

– Я Котара, – сказала она тихо, – я пришла, повинуясь твоему зову.

– Я думал, что это не сработает, – ответил маг. – Много лет минуло с тех пор, как я использовал эти заклинания. В последнее время я посвятил себя закону и политике...

Он осекся, но продолжил:

– Прости меня, я слишком много болтаю.

– Тебе не за что извиняться, – сказала Котара. – Могу ли я узнать твое имя?

– Сабул. Сабул Хаджин.

– Какая помощь тебе нужна, Сабул Хаджин?

– Обеспечить правосудие, – проговорил маг с твердостью в голосе. – Пять дней назад один из Ильмиеров в переулке убил моего брата Аксдана.

Котара, услышав это название, посредством своих неземных способностей мгновенно поняла, что дом Ильмиеров был резиденцией другой аристократической семьи столицы.

– Тебе нужна моя помощь в задержании виновного? – спросила она. – Он сбежал из города, или скрывается в нем?

Сабул резко засмеялся.

– Отнюдь. Ильмиеры расхаживают по улицам, будто бы ничего не случилось. Мои идиоты-коллеги из Гражданской гильдии уже провели расследование и решили, что нет оснований обвинять этих «несчастных» в преступлении.

Котара нахмурилась. – Если это так, то почему ты думаешь, что они все-таки виновны?

– Потому что они вечные соперники нашего рода, – проговорил маг. – Они ненавидят нас, как Мишра ненавидел Урзу, и всегда стараются причинить нам вред изощренными способами, имеющихся у них в распоряжении. Мултам Ильмиера, самый гнусный из них, имел дерзость присутствовать на похоронах Аксдана. Когда он подошел ко мне с соболезнованиями, я заметил насмешку в его глазах и сразу понял, что именно в его руке был клинок, перерезавший моему брату горло. Мой дядя Тартеск, глава нашей семьи, тоже это знает, – продолжил Сабул, – но он не будет ничего предпринимать. Он говорит, что у нас благородный дом, и мы не опустимся до кровной вражды или попрания нашего закона ради возмездия. Возможно, он не будет мстить, но это сделаю я. Я вызову Мултама, чтобы скрестить с ним клинки, пусть я сам и не умею владеть оружием. Даже если мой дядя и городская стража позволят совершиться поединку, я не смогу отомстить за Аксдана. Но я могу отправить тебя, чтобы ты сделала это за меня.

Сочувствуя горю мага, и будучи обязанной повиноваться ему в любом случае, Котара, тем не менее, задумалась. Помолчав, она сказала:

– Мастер Сабул всегда призывал меня для решения таких вопросов, как этот, но…

Его глаза, красные и отекшие от недостатка сна, сузились еще больше.

– Разве суть дела имеет значение?

Немного подумав, она ответила:

– Думаю, что нет.

– Тогда встань туда, – Сабул показал на место в центре пола. – Я намерен снарядить тебя на задание, чтобы быть абсолютно уверенным в достижении цели.

Часом позже Котара вновь парила над городом. Шлем, нагрудник, наплечники, латы, легкие как перышко, крепкие как сталь, поблескивающие как жемчуг, скрыли формы ее тела и наполнили его магической силой. Эта броня, как и ее новая мощь, были проявлением магии закона и безгрешности – но не в большей мере, чем эти качества были свойственны самой Котаре. По некоторым причинам снаряжение казалось чуждым и отвратительным ей. Если бы Сабул не повелел носить ей эти доспехи, она бы уже разломала их на мелкие части.

Она рассматривала извилистые улицы под ней, подобно сове, выслеживавшей добычу. Хотя уже было достаточно поздно, и большинство смертных нежились в своих постелях, огромный город все еще предлагал плотские утехи избранному количеству богатых и безнравственных людей. Таким человеком был Мултам Ильмиера, который славился страстью к вину, игре в кости и шлюхам столь же, сколь и навыками владения клинком.

Божественная Воля в ее непостижимой мудрости даровала Котаре инстинкты охотницы, несмотря на то, что она редко в них нуждалась. Они достаточно быстро привели ангела к Мултаму. С четверыми подельниками тот брел из таверны, в голос распевая непристойные песни и покачивая в ритм глиняными кувшинами. Даже сверху Котара могла учуять запах спиртного, который не только присутствовал в их дыхании, но и сочился сквозь кожу.