Она сделает все что угодно, чтобы уничтожить Тень.

В обрывке песни, преследовавшей и повторяющейся в ее сознании уже давно, Гвенна услышала ответ, что увядающий цветок был равной причиной, как для радости, так и для печали. Цикл жизни подчинял себе все в мире природы. Все родившееся в земле однажды возвращалось в нее однажды, а из смерти всегда появлялась новая жизнь. Гвенна потянулась к Темкену, как он учил ее, принимая смерть орхидеи, как ее возвращение в цикл природы. Из нее может вырасти что-то еще, и она обратила это в свою пользу, впитывая знание, как земля впитывает дождевую воду. Она позволила ей укрепить себя, дав себе смелость окунуться в гнилые объятия тени, тем самым дав ей пройти через себя и оказаться пойманной.

Нашептывая песнь Гайи, она привлекала Тень в свою западню. Она сопротивлялась, обрушивая на нее холодные прикосновения смерти. Гвенна чувствовала ее боль и страхи. Так же, как и отчаяние столько раз осушало ее волю и силу, так и сейчас ужас Тени работал против самой тьмы, делая ее более уязвимой. Песнь в ее разуме и сердце звучала все громче до тех пор, пока не охватила их обоих. Она заманивала Тень все глубже в объятия Гайи, издавая отчаянные вопли в сознании Гвенны.

Темкен оторвал пальцы от земли. Плотная грязь окрасила их в черный цвет. Не гнилая чернота болот, а богатый, землистый цвет плодородного поля. Он тоже постепенно исчезнет, когда его магия потеряет силу и орхидея умрет, но этого хватило Темкену, чтобы напомнить о цикле и о той цене, которую иногда требует жизнь. Он смотрел на руки, на медленно увядающую орхидею, на что-то еще, но не на силуэт за его плечом.

Он поднялся и повернулся одним плавным движением, встретив измученный взгляд Гвенны. Ее глаза смотрели, не моргая, поверх его головы. Единственная слеза ярко-красной крови набухла в уголке ее глаза и потекла вниз по щеке. Изнеможение исчезло с ее лица, вместе с ядом Тени, оставив лишь след юности в эти последние часы,– возможно, в последние моменты ее жизни.

– Ты должен поспешить, – проговорила она тихо, слова соскальзывали с ее почти неподвижных губ. – Я лишь некоторое время смогу ее сдерживать.

Маг нахмурился, прикусив нижнюю губу, и принял решение. – Мы должны попытаться убить ее, – предложил он, и едва он облек мысли в слова, как понял, что это невыполнимо.

Гвенна моргнула, словно от пульсирующей боли, и взгляд ее опаловых глаз упал на Темкена. – Она уже мертва, – ответила эльфийка.

Магия до сих пор окутывала его, и Темкен ощутил утекающие жизненные силы Гвенны, которыми она воспользовалась, чтобы удержать в плену Тень. Часть за частью, Гвенна жертвовала собой, чтобы помешать ее попыткам ускользнуть. Темкен чувствовал эту яростную борьбу с того момента, как он впервые ощутил окончательное решение приманить и схватить Тень. Он думал было попробовать сделать это самому, связав свою собственную жизненную силу и природную сущность Тени с энергией орхидеи, но сейчас он сомневался, что это могло привести к успеху. Темкен не жил десятки лет на болотах, привыкая к темной стороне жизни. Он никогда бы не смирился с Тенью, как это сделала Гвенна. Удержать Тень в себе – определенно означало смерть.

Он по-прежнему интересовался происхождением Тени и тем, что управляло ее существованием, но он сомневался, есть ли ответ на эти вопросы. Чем бы Тень ни была, Гвенна знала ее достаточно долго, чтобы узнать ее настоящую природу. Да, она ненавидела. Но она также нуждалась. Нуждалась в эльфах, в болотах, чтобы кормиться и выживать. Но даже если Тень существовала вне объятий Гайи, ее можно было заставить повиноваться законам природы, когда она вторгалась в этот мир. Но цена… Темкен поклонился Гвенне за ее смелость и безмолвно поблагодарил ее за принесенную жертву.

Словно пробудившись от долгого сновидения, эльфы выходили, спотыкаясь, из хижин или поднимались, очнувшись. Некоторые не встали и никогда уже не встанут. Они были частью цены Гайи, требуемой за то, чтобы остальные могли жить и приносить жизнь в этот мир снова. Большинство плакали, и боль на их лицах была первым настоящим признаком жизни, который видел Темкен.

– Собирайтесь в отряды, – сказал он глухо. – Мы покидаем болота.

Некоторые двинулись было к Гвенне, протянув руки в сочувствии, но Темкен встал перед ними.

– Идите, – приказал он. – Гайя присмотрит за ней.

Эльфы принялись собирать все, что могло пригодиться в пути. Темкен повернулся и увидел, что почти потерял Гвенну. Ее зеленые глаза потускнели, словно она бросила все свои силы на внутреннюю борьбу.

– В этот день, – сказал он тихо, но желая, чтобы она его услышала,– ты оправдала себя за любую свою вину перед эльфами, Гвенна. Нет более великого дара, чем жизнь.

Он нежно взял ее под руки и опустил на землю рядом со своей орхидеей. Ее лицо и цветок ненадолго обрели цвет жизни, прежде чем стали вновь угасать, на этот раз медленнее.

– Позволь орхидее поддерживать тебя так долго, как это возможно, и Гайя заберет тебя к себе прежде, чем тебе вновь причинят боль, – сказал Темкен. Не задумываясь, он произнес имя, которое так долго не могли выговорить его губы. – Аргот будет возрожден, – пообещал он Гвенне. – Мы отстроим его заново.

На скудно освещенной поляне, в кольце темных заброшенных хижин, Гвенна сидела на размокшей земле, повернувшись спиной к сердцу болот. С неба сочился ледяной дождь, расплескивая лужи и взрыхляя землю. С лиловых пестиков орхидеи вода капала в чашу цветка, и лепестки провисали под ее тяжестью. Неровный ритм этого шума подыгрывал порывистому ветру, который трепал ветки и колыхал траву. Дождь нес с собой запах соленой воды из близкого океана, запах чистоты.

Гвенна продолжала напевать песнь Гайи, не открывая рта. В ее сознании Тень становилась сильнее, враждуя с воспоминаниями природы – ее воспоминаниями об Арготе. Эльфы ушли. Животные умерли. Леса были обнажены, земля скрылась под толщей маслянистой воды. Воздух стал холодным и затхлым. Но даже когда Тень, наконец, ускользнула, источая гнев новообретенной силы, готовая пожрать остатки жизни Гвенны, в мыслях эльфийки вновь восставала земля. Растения, животные и эльфы возвращались, когда расцветали воспоминания. Аргот поднимался. Из последних сил, Гвенна позволила себе провалиться в свои воспоминания, неся песнь Гайи и обещание, что жизнь всегда возвращается.

Красный - это цвет свободы, с оттенком экспрессии и возбуждения. Он слишком эмоциональный, чтобы оставаться к нему равнодушным. Его можно любить или бояться, но его редко кто игнорирует. Он характеризуется, как агрессивный, энергичный, импульсивный и капризный. Те, кто ассоциирует себя с красным, иногда обвиняются в недостатке терпения или в быстрых и необдуманных поступках, но красный также означает страстную натуру, которая чувствует себя чужой и одинокой. Красный олицетворяет огонь, кровь, лаву и эмоции. Он проявляется в эмоциональных взрывах и в искренних тирадах. Красный характеризует тех, кто хочет эффектных действий взамен долгих обдумываний и рассуждений, и тех, кому нравятся очищающие последствия пламени.

Перевод: Александр Pa3dolBOY Гракович

Редакция: Ольга Jacinta Якубова

Вводная запись от Арманда Ар-басинно, преподавателя популярной культуры гоблинологии в Аргивианском Университете и автора таких учений, как: Учение по культуре гоблинов; Гоблинские руины Фларга; Исследования гоблинской культуры; и Скви: Изучение популярной мифологии.

[Заметка на полях: Скви, Скви, Скви! Согласно записям Ар-басинно, каждый гоблин именовался как Скви! Л.Б.]

Это моя привилегия – представить обществу крайне примечательные документы, недавно обнаруженные мной в руинах Фларга, отредактированные и прокомментированные лично мной, с незначительной помощью ассистента Латавино Бар-бассанти, которая, к моему глубочайшему сожалению, покинула университет прежде, чем проект был завершён. Могу лишь добавить, что я рассматриваю всё это как главное достижение моей обширной работы по истории и развитию культуры гоблинов, и что этот документ подтверждает логические заключения, к которым я, в лице оппозиции к теориям многих моих коллег, уже пришёл.