Веки сами опускаются вниз. И в горле сохнет. Это невозможно пережить – когда Роман поднимается, практически касаясь меня всем телом. Это острее, чем приватный танец. Даже в костюмах. Даже среди бела дня. На улице. На глазах снующих прохожих… Мужчина соблазняется и соблазняет каждым своим движением.

Так же, как я вчера его соблазняла! Это наказание такое?

Что со мной делает воздух провинции… Змей-искуситель, а не скучный и злой начальник…

Никогда не позволял себе заигрывать с молодыми сотрудницами, а с этой – никак не могу остановиться.

Нужно Борюсику выписать премию за такие увлекательные приключения. Перед тем, как с треском выгнать. Мужик совсем края потерял: почему-то решил, что походом в стрип-клуб он разом перечеркнул все свои грехи и косяки. Идиот.

– Я вернусь в офис. Там есть запасные колготки. А вы можете и без меня перекусить…

Девчонка продолжает трястись, как осиновый лист, от моих прикосновений к коленкам. Так, словно по ней пускают короткие разряды тока.

И прячет глаза. И щеки трет, покрытые алой краской. Еще чуть-чуть – и в обморок брякнется.

– Зачем тебе колготки? На улице жара.

Все. Кажется, уже падает.

Встаю, придерживаю за талию. Тонкую. Намного тоньше, чем кажется под мешковатым пиджаком. На ощупь она совсем хрупкая и маленькая.

– Сходи в туалет и сними их.

Этот приказ и меня самого повергает в шок. Звучит намного интимнее и острее, чем надо бы.

В изумленных глазах – полный и необъятный шок. Такой глубокий, что пациенту скоро придется делать искусственное дыхание. То самое, по принципу «рот в рот». А что, я бы не отказался…

Борюсик подождет. Чем длиннее агония, тем быстрее потом помрет.

– Ну, если хочешь и дальше ходить в порванных – ради бога. Я не настаиваю. Но кофе мы будем пить вместе.

Испуганная лань вздрагивает, освобождается из моих рук, врывается в дверь заведения и где-то исчезает. Будем верить, что все же – в дамской комнате. Будет печально, если она сбежит навсегда. Придется искать с фонарями, чтобы вернуть. А искать – точно буду. Это за пределами рационального.

И не будет ничего удивительного, если придется идти и спасать ее из туалета. Судя по повадкам, с девчонки станется закрыться там и не выходить до обеда.

Как можно было подумать, что это – вчерашняя, из клуба? У той дерзость через край плескалась, аромат соблазнения сносил крышу и лишал разума. Анжелика – совсем другая. Но от нее коротит не меньше, чем от кошечки.

Голые коленки, едва прикрытые краем строгой юбки – новое испытание для мозгов. Глаза не хотят подниматься выше – наоборот, облизывают, ласкают голени, лодыжки, ступни, едва прикрытые неглубокими туфельками…

Черт. Такими темпами и свихнуться можно.

Она точно знает, куда я смотрю. Спотыкается. Но тут же выравнивает шаг и гордо выпрямляет спину. Садится рядом за столик, не дожидаясь, пока я вспомню про воспитание и подвину ей стул…

– Что будешь есть?

– Ничего. Я не голодна.

– Значит, я сам выберу. И только попробуй не справиться…

С ней весело командовать и смотреть, как сверкают глаза и поскрипывают зубы. Не тот характер, похоже, чтобы подчиняться… И эту строптивость очень хочется вытащить на белый свет.

– Спасибо. Я буду омлет и кофе.

– Что же. Так лучше.

Заказ у нас принимают оперативно. Кофе приносят моментально. Он здесь реально вкусный, ароматный, обжигающий…

Над краем чашки слежу за Анжеликой. Она с не меньшим, чем я, наслаждением, делает первый глоток, второй, третий… Довольно прикрывает глаза. Расслабилась, кажется.

– Как ты оказалась в этом гадюжнике?

– А? – Снова паника в глазах. Чуть кофе обратно не выплюнула.

– Ну, в нашей компании выживают очень специфические люди. Ты для нее слишком нежная и пугливая, я считаю.

И полная расслабленность в человеке напротив. Как будто ждала подвох, а он не случился.

Странно. Очень странно… Но я обязательно разберусь. Слишком интересная девочка, чтобы оставить ее без внимания.

Просто нереально оторваться.

– Я не пугливая.

Так это гордо звучит. Почти вызывающе. И так забавно, что приходится убрать свой напиток подальше – иначе поперхнусь и забрызгаю все в округе.

Это был бы классный эксперимент, кстати: испачкать ее белоснежную блузку. И тоже заставить ее снять. Ха-ха.

Интересно, послушалась бы?

– А какая ты? Дрожишь, как лань, от каждого слова, к тебе обращенного. И подпрыгиваешь, как ужаленная…

Девчонка обиженно кривит губы. Задел?

– На правду не обижаются, кстати.

– Я не обижаюсь.

– Мда? А что ты делаешь?

– Я впервые вижу незнакомого мужчину, который зачем-то трогает меня за ноги…

Снова ха! Все-таки, я ошибся. Внешнее сходство с вчерашней кошечкой уходит все дальше и дальше. Та бы, уж точно, лапанью за ноги не стала удивляться. Скорее, спросила бы, почему я этого не делаю…

Кровь разгоняется, стоило только вспомнить те острые ощущения. Хотя… Зачем вспоминать, если сегодня округлые коленки, ничем не прикрытые, откровенно дразнят мои глаза?

– А что, ваш шеф себе такого не позволяет?

Теперь она еле сдерживается, чтобы не выплюнуть кофе. Огонь и веселые чертенята в глазах… Опять налетает дежавю – как будто я все это уже видел. Так недолго и свихнуться…

– Борис Аркадьевич? Он замечает только себя в отражении зеркала. И кошелек, возможно. Спросите его, как меня зовут, – ни за что не вспомнит!

– Серьезно?

– А. Простите. Сейчас он видит еще вас. И делает вид, что слепо обожает. Попросите, чтобы вам что-то помял – исполнит. И помнет, и погладит, и почешет… Лишь бы начальство улыбалось.

Внезапно. Слишком жесткое замечание для девочки, которая даже взгляды прячет. Слишком честное и откровенное для новенькой…

– А ты не такая уж и милая, как посмотрю…

– Вы спросили – я ответила.

Она просто за пару секунд меняется. Губы поджаты. Тонкий носик вздрагивает, брови сходятся, образуя неглубокую морщинку.

Пальчики – аккуратные, длинные, без единого украшения, с бесцветным маникюром, барабанят по краю стола. Заметив мое внимание, девчонка хватает салфетку, сминает ее, потом замирает.

Тихий омут. И черти там явно хорошо себя чувствуют. Правда, прятаться как следует не научились…

У меня даже пальцы зудят от желания растормошить их, заставить плясать. А потом любоваться эффектами.

– Не боишься, что я эту информацию буду использовать?

– Можно подумать, вы сами не знаете, что наш Боренька – самовлюбленный болван. Ничего нового я не рассказала.

И опять ее отпускает. Хлоп – и сидит себе такая, милая скромница. Кромсает вилкой только что принесенный омлет, грызет лист салата, опускает веки, демонстрируя удовольствие от еды…

А у меня ком в горле. Мясо никуда не лезет, сколько ни жуй. Представилось, отчего-то, как эти же ресницы трепещут во время самых горячих ласк…

– А чем еще полезным ты со мной поделишься? Может, не зря я выбрал тебя для совместного завтрака?

Изящный кулачок пристроился под подбородком. Она смотрит с готовностью и каким-то непонятным азартом.

– А вы спрашивайте. О чем знаю – обязательно расскажу.

– Вот даже как…

Пришлось отложить вилку и нож. Девчонка – настоящая шкатулка с секретами. Стоило чуть-чуть зацепить край крышки, и теперь они лезут без остановки…

– Да. Вот так.

Она почему-то злится. На меня? Или на своего идиота-шефа? Как бы там ни было, рассматривать перемены эмоций на хорошеньком лице – радость эстета. И грудь у нее под блузкой вздымается все выше и выше. Волнуется.

Будоражащий аромат предвкушения щекочет мои ноздри. С Анжеликой не может быть скучно. Чем дальше – тем любопытнее и заманчивее.

– А не боишься, что тебя сожрут потом, когда я уеду? Люди ж прекрасно поймут, откуда мои сведения…

– Они меня и так сожрут. Даже если буду молчать. Они все уже сидят и просчитывают, какой компромат я успела выложить, а до какого не дошла.