– Ты заплатил не за ДЕВОЧКУ, а за ее время. Которое она любезно согласилась потратить на приватный танец. Разницу замечаешь, дядя?

– Я хочу еще один танец. В тройном размере плачу. В чем проблема? У вас инфляция еще жестче? Может, надо в десятикратном?

– Ты вчера эту девочку подставил, нарушив правила. И ее заставил нарушить.

– Это какие же, интересно? – Что-то вспомнилось такое, случайное, на устах кошечки… Она же говорила «нельзя», но я не слушал. Думал, играет…

– У нас запрещены любые физические контакты с танцовщицами. На камерах все было видно. Ты нарушил, наказана – она.

Твою ж мать! Гребаная провинция! Как будто в монастырь попал…

– Поставили в угол, на горох? Или что еще пожестче придумали?

– Нет. Она теперь без зарплаты. И еще месяц будет отрабатывать штраф.

Как обухом по голове долбанула. Мощно так.

– Повтори-ка еще раз? Мне послышалось?

– Нет. У нас все строго. И чтобы никакие скунсы, вроде тебя, не искали здесь проституток, девочки должны вести себя по правилам. Контактов с клиентами быть не должно. – Ее бровь надменно поднимается. Завуч в школе, вот на кого она похожа. И на змею заодно.

– И за контакты вы их оставляете без денег?

В целом, похрен на эти правила. Меня это не касается – если думают, что девочки не шабашат за порогом, то сами дураки. Но, мать твою! Это же я кошечку, выходит, подставил?

– Один такой штраф – и все очень хорошо запоминают, что правила нарушать нельзя. Не только та, которую наказали.

– Сколько она должна?

– Это не ваше дело. Мы разберемся сами.

– Я хочу оплатить. Это был мой косяк. Девочка не виновата.

– Она все равно не будет сегодня танцевать для вас. Можете не напрягаться так.

– Да причем здесь танец? – Злость накатывает. Адреналина уже нисколько не осталось. И возбуждение куда-то пропало тоже. Только злоба. Причем – на самого себя. – Сколько нужно отдать, чтобы она не пострадала больше?

Она называет сумму. Смешную, по моим понятиям.

– Серьезно? Я же больше сегодня предлагал. Могли взять сразу и не париться. Что за цирк, я не понимаю?

– Платите больше. Будем считать, что это компенсация за ее моральный ущерб.

– Она ее получит?

– Обязательно.

– Как я могу проверить?

– Никак.

– Издеваешься, что ли?

Давно себя не ощущал идиотом, да еще и при свидетелях. Эта стерва спецом надо мной измывается, и получает удовольствие от этого. Иначе, откуда взяться противной ухмылке, еле заметной, в уголке ее яркого рта?

– Я вам все объяснила, молодой человек. Дальше сами решайте. Если хотите компенсировать последствия своего поведения – ради Бога, оплачивайте. Если нет – ваше право. Мы со своими сотрудницами разберемся сами.

Психую. Вытряхиваю всю наличку, что есть в бумажнике. Всех мастей, размеров и номинала. Мелочи нет, иначе бы и ее отдал.

– Достаточно?

– Вполне.

Мадам демонстративно перебирает деньги, раскладывая их в каком-то своем порядке. Шепчет, пересчитывая.

– Можете завтра прийти и спросить у нее, все ли передано. – Кивает мне снисходительно, но взгляд ее точно теплеет.

– Приду. Не сомневайтесь даже.

– Главное, чтобы она сама захотела вас видеть.

– Я постараюсь, чтобы захотела.

Хрен знает, как этого добьюсь, но добьюсь, по-любому.

– Вероника, отнеси деньги в кассу, пожалуйста. – Мадам делает вид, что меня здесь больше нет. Демонстративно передает пачку бабла администраторше, та убегает, пряча глаза. – Ребята, вы тоже свободны. Думаю, молодой человек и сам найдет нужную дверь. Если что, я помогу.

Охранники тоже сваливают.

Я не спешу.

Неспроста она решила вот так разогнать всех по сторонам. Чего-то еще хочет, сто процентов.

– Так что, вас проводить? Или своими ножками?

– Вы хотите еще денег?

– Серьезно? Вы хотите мне еще за что-то заплатить?

– Ну, возможно, я должен еще чего-то, о чем не догадываюсь…

– Вы должны попросить прощения у человека, которого без всякого права на то приняли за проститутку.

– Разве я такое говорил?

– А назвать наш клуб борделем – не то же самое? – Только сейчас становится заметно, что она бесится. Ее корежит и бомбит лишь от одного упоминания. Надо же, какая чувствительная…

– Что ж. Прошу прощения. Честно говоря, я был уверен, что у вас – именно такое заведение…

– Так ты же не меня лапал, мил человек. Вот кого обидел – к тому и обращайся за прощением.

Она внезапно улыбается, вполне по-человечески. И становится почти милой. Во всяком случае, хорошеет на глазах.

– И запомни, на всякий случай: не нужно думать, что твой туго набитый кошелек сразу делает тебя сверхчеловеком. Иногда стоит быть просто человеком, а не богатым презервативом.

– Я похож на такого? – Неприятное откровение. Неожиданное, так сказать. Меня вообще никогда не трогало чужое мнение. А это зацепило, внезапно.

– Тебе несколько раз сказали, что женщина не готова сегодня танцевать, не может и не хочет. Было такое?

– Было. – Даже не противлюсь, когда меня аккуратно подталкивают вдоль по коридору.

– Нормальный мужик что бы сделал?

Молчу, задумавшись. Всегда считал себя нормальным. А тут сомнения какие-то…

– Ага. Не знаешь. Открою тебе секрет: нормальный подарил бы цветов букет и ушел в закат. А вернулся чуть позже.

– Ясно. Цветы завтра тоже куплю. Спасибо за совет.

– Лучше вообще не приходи. Не нужны такие моим девочкам. – Она открывает дверь, выталкивая меня в холодный, отрезвляющий ночной воздух. Втягивает всей грудью цветочные ароматы, сладко жмурится.

– Я лучше сам у девочки спрошу. Она может думать иначе. Тебя, кстати, как зовут-то, советчица?

Интересная дама. Я б такую на работу позвал, способная очень.

– Меня зовут Марьяна.

– А мое имя узнать не хочешь?

– Нет. Надеюсь, что не увижу тебя больше!

Дверь захлопывается прямо перед моим носом.

Что ж. Надо будет отправить Борю на разведку – что это за Марьяна, и какое она имеет отношение к моей кошечке. Заодно и про кошечку что-то новое прознает…

А это же круто, оказывается, – вот так прийти пораньше на работу! Увидеть обалделые глаза охранника, получить ключ от кабинета… Налить себе кружку кофе, не опасаясь, что кто-то будет в нее заглядывать. И спокойно заняться своими делами!

В ушах – капельки наушников, дарящих заряд настроения от великолепных звуков.

Черт побери! Да это же кайф! И почему я раньше никогда не пробовала так делать?

И даже сложные параграфы инструкций вполне легко и свободно умещаются в голове. А вчера, среди шума и гама, ничего разобрать не получалось…

Страх, что после бессонной ночи не смогу ничего сделать нормально, уходит. Возвращается легкость и беззаботность, которых так не хватало в последнюю пару недель.

Напеваю мелодию, хотя не знаю ни слова из песни. Какая разница – петь-то хочется, душа требует!

Даже ногой покачиваю, повесив туфлю на пальце. Жизнь хороша, оказывается, если никто не мешает.

Вздрагиваю и застываю. Что-то тихо ползет по спине, щекоча позвоночник страхом. Дыхание сбивается, музыка пропадает – в барабанных перепонках только гул крови.

Роняю ручку, которой вносила заметки в блокнот – чтобы не искать потом самое важное. Звук ее падения – словно гром.

Прикрываю глаза, не в силах выдержать напряжение.

Я – одна во всем огромном офисе. Охранник – один и далеко. Даже если кричать – не услышит. Да и не выйдет – кричать. Спазмом горло стянуто. Могу лишь прерывисто и неглубоко дышать.

Движение по спине продолжается. Пальцы перебираются уже на шею, оглаживают ее… Все. Теперь вообще никак не могу ни вдохнуть, ни выдохнуть. Сердце готово выскочить из груди от паники.

По движениям воздуха понимаю, что где-то еще есть вторая рука – она сейчас поднимается. Касается моего плеча, легко по нему пробегает… Все ближе к шее.