Тот сидел в машине. Как раз за магазином. Где и раньше. Только на этот раз один. Уже не такой расслабленный. Наоборот, резкий и быстрый.

— Ну, че там? — спросил он. — Давай. Показывай.

Я отдал ему рюкзаки. Окунь быстро просмотрел. Кивнул.

— Фирма клевая. Пойдет. Беру.

Вытащил деньги. Отсчитал. Отдал мне.

У меня сердце кровью обливалось. Эх, как же много я потерял. На процентах.

Ну ничего. Надо поскорее решать с хатой. И уже скидывать Окуня.

— По времени за сколько уйдут? — спросил я. — Чисто так, для интереса.

Окунь почесал щетину на подбородке.

— День-два. Максимум, неделя. Я же говорю, фирма клевая. Сразу скину.

Он посмотрел на меня. Сквозь непроницаемые солнцезащитные линзы очков.

— Ну, че еще? Давай, тащи. Что так мало?

Я кивнул. И ушел. Снова жалел, что продешевил. Эти оптовики — ненужная прокладка. Лишний процент. Уменьшение прибыли.

Зато, груз полегчал. В руках ничего не осталось. Остаток вещей продадим здесь. Около «Березки». Здесь, как я смотрю, можно работать.

Снова пошел мелкий дождик. Я поднял воротник пиджака. Зонтика нет. Скоро промокну до нитки.

Подошел к Паше. Приятель стоял с рюкзаком за плечом. Умоляюще посмотрел на меня. Покупателей уже нет. Разбежались из-за дождя.

— Я запарился, — сказал Паша. — Вот, один джинсовый костюм остался. Мне надо мотать отсюда. Дела срочные. Можешь сам скинуть?

Конечно. Какие вопросы. Я забрал рюкзак у друга. Отпустил его. Паша счастливо убежал. Я проводил его взглядом.

Знаю я его срочные дела. Пожрать и поспать. Потом девочки. Хотя, я его сейчас держу в ежовых рукавицах. Без расслаба.

Я тоже пытался продать костюм. И еще по мелочам. Но покупатели и в самом деле морозились. Основная волна схлынула.

Костюм слишком дорогой. Никто не хотел брать. А дешевить я все равно не собирался. Ладно, не сегодня, так завтра.

У нас отличная вещица. Найдет покупателя, никуда не денется. Я пощупал куртку от костюма.

Ага, точно. Это тот самый. С запиской. Ну и ладно. Черт с ней. Продам потом вместе с пригласительным.

Мое внимание привлекли две девушки. Одна светловолосая, беленькая, худенькая, с веснушками на лице. Другая, наоборот, смуглая, чуть полная, брюнетка.

Сразу видно, что светленькая наша, а смуглая иностранка. Я не утерпел:

— А что случилось, девушки? Нужно чего?

Девушки посмотрели на меня. Светленькая подошла ближе. В глазах надежда.

— А у вас духи есть? Вот, для подруги надо. Она хочет какие-то, понять не можем. Вы понимаете по-английски?

Я улыбнулся.

— A little bit (совсем немного).

Девушка указала на подругу.

— Вот, спросите у нее. Что она хочет? А то, мы в универе понять не можем.

Я поглядел в глаза иностранки. Черные, глубокие, еще и подведенные по краям. Словно омут. В носу кольцо. Она что, из Индии? Или Пакистана?

Я спросил, чего нужно. Девушка ответила на смешанном английском. С ужасным акцентом.

Она действительно из Индии. Из южного штата Прадеш. Учится на врача. Зовут Мадхави Надж. Короче говоря, Маша по-нашему.

Приехала только недавно. Поступила на первый курс. По-русски плохо говорит. Я так понял, что она хочет купить духи подруге на день рождения. Какие-то особые.

— А вот у меня «Lancome» есть, «Dior», — я попробовал заманить девушку. Показал «Climat» от Lancome. Настоящий хит для советских девушек. Из тех, что вчера получил от Мишель. — Смотрите, какой аромат. Понюхайте. Глубокий и нежный. Фиалка, персик, ландыш, жасмин, розмарин, сандал. Как будто из самой Индии.

Девушки понюхали. Подружка Мадхави, Катя, спросила цену.

— Сорок рубликов, милая, — ответил я.

Катя с сожалением покачала головой.

— Не, дорого. Мне надо копить. Нам бы чего подешевле. Хотя, может, у Маши найдутся.

Мадхави посмотрела на духи. Понюхала аромат. Вроде понравилось. Спросила цену на английском. Я сказал. Тогда она достала из кармана деньги. И расплатилась. Не торгуясь.

Я в легком изумлении посмотрел на Катю.

— И часто она так берет духи? А если бы я сказал сотню? Она бы тоже купила?

Маша кивнула.

— Ага. Она у нас бедненькая. Из пролетарской семьи. Но раз в месяц присылают посылку из родных пенат. Вот она и разбрасывается.

Мда. Никогда не понимал таких людей. Растратить все за день? А потом опять весь месяц жить на консервах? Да на фига надо?

Но потом настал черед тяжелого шока. Когда Мадхави укладывала духи в сумочку, я заметил украшения. Там, внутри. Искушенным взглядом. И будь я проклят, но эти камешки на колечках блестят слишком странно.

— May I ask, are these not diamonds? (Позвольте спросить, а это не бриллианты?) — я ткнул пальцем в сумочку. — Or it seemed to me? (Или это мне показалось?).

Мадхави кивнула. Смущенно улыбнулась.

— Вы про колечки спрашиваете? — Катя тоже улыбнулась. — Она такая забавная. Носится с этими стекляшками. Это же подделки под бриллианты. А Маша прям гордится.

Так, это интересно. Бриллианты у студентки из Индии? А она точно из пролетарской семьи?

— Девушки, а вы в какой общаге живете? — спросил я. Девушки уже собрались уходить. — У меня еще колготки есть недорогие. Югославские, немецкие. Я как раз хотел продать. Давайте, я зайду.

Катя кивнула.

— Мы на Волгина. В Пироговке. Заходи как-нибудь. И косметику захвати.

Они ушли. А я посмотрел на часы и спохватился. У меня же назначена встреча с немцем. Ощупал рюкзаки. В одном из них баночки с икрой. Ага, вот они.

Время поджимало. Я сунул все рюкзаки в один. И торопливо направился к «Интуристу».

Пришел как раз вовремя. К шести часам. Еще издали увидел немца. Подошел к нему. Иностранец увидел меня. Помахал.

— О, икорка. Как дела? Здравствуй.

Я огляделся. Так, увести его подальше? В подворотню, как и планировал?

— Ну, давай, — иностранец подпрыгивал от нетерпения.

В обмен протягивал мне пакет. Я решился. Ладно, чего уж там. Секундное дело. Всего-то отдать икру. И забрать шмотки.

Заглянул внутрь. Эге, а это ведь низкопробное барахло. Джинсы явно самострок. Пошитые цеховиками где-то у нас. Или в Польше. Под иностранным лейблом под фирму. Я сразу увидел подделку.

— Э, так не пойдет, дружище, — я вернул пакет. — Это же липа. Забирай свое дерьмо.

Но немец не взял. Наоборот, схватил меня. Глаза шальные, азартные.

— Вот он! Я взял его!

Со трех сторон через толпу прохожих ко мне бросились парни. Я успел заметить комсомольские значки. И еще милицейскую форму.

А еще я заметил на противоположной стороне улицы Колхоза. Он внимательно наблюдал за происходящим.

Во попал, так попал!

Пинок в пах липовому немцу. Он тут же отпустил меня. А сам согнулся от боли.

Ноги сразу понесли меня в сторону. Сквозь толпу прохожих. Один комсомолец оказался слишком близко. Рванул ко мне. Пытался схватить за рукав.

Я вывернулся. И в ответ хлестнул его рюкзаком по лицу. Парень споткнулся. И упал под ноги. Я пробежал мимо.

Повезло, что сейчас много народу. Все возвращаются с работы. Идут в обе стороны.

Я лавировал между прохожими. Побежал в противоположную сторону. В сторону Театрального проезда. Сейчас он назывался проспект Маркса.

— Вон он! Держи!

— Эй, не уйдешь, скотина!

— Стой, по-хорошему говорю.

Преследователи кричали сзади. Но вроде далеко. Не рядом. Хотя, не исключено, что кто-то уже рядом. Я не оборачивался. Мчался дальше.

Выбежал на Маркса. Тут же свернул влево. На ходу оглянулся. Вот паскудство. Они не отстают.

Тут народу не меньше. Такси нет. Да никто и не повезет меня. Как только увидят, что за мной гонятся менты.

Я увидел станцию метро. Чуть не метнулся вниз. Но вовремя передумал. Там, на перроне поймать меня легче всего. Тем более, что есть и дорожные отделы милиции.

Тем более, что один из комсомольцев тут же метнулся у станции. Сообразил, что я могу рвануть туда.