– Опаньки! Кажись, у меня полная амнистия стряслась, – гном недоверчиво ощупал голову, доложил восхищённо: – Прям как будто никогда рогатым не был. Ура деду Снюссеру! И как это вы про меня всю правду узнали? В моих снах, что ли, за мной подглядывали?

– Будешь закон и дальше нарушать, непременно когда-нибудь вновь рогами обрастёшь, – беззлобно проворчал Снюссер. – Ан нечего на меня пялиться, нечего, я же маг, как-никак, при желании про любого что хочешь узнать могу! Даже чего у него в карманах лежит, или чем он завтракал… Впрочем, к моей нынешней проблеме оно никакого отношения не имеет, – чародей, вспомнив о своей неудаче, вновь начал потрясать посохом и криком требовать у самого себя возвращения блудного духа в спящее тело. И, возможно, в конце концов у Снюссера всё получилось бы как надо, если б не зашедшая за туманную стену луна.

Едва жёлтый краешек скрылся за серой пеленой, как Призрачный Замок за спиной Спящего Деда заколыхался, подёрнулся рябью и, блеснув напоследок обновлёнными стенами, растаял. На огороженной решёткой территории остались лишь угасший каменный круг да сиротливо висящий над ним одинокий чародей.

– Упс, – Снюссер, оборвав требовательное воззвание на полуслове, замер с поднятым вверх посохом, – кажется, мне чего-то не хватает… – маг оглянулся и, обнаружив пропажу, горестно застонал. – Ай, всё пропало! Канал оборван, точка входа-выхода утеряна, я не смогу… у меня теперь не получится. А по утру я должен быть у Императора! Ох, беда, беда, – Спящий Дед принялся расстроенно чесать в бороде, тяжело вздыхая и насморочно хлюпая носом.

– Уважаемый Снюссер! – подал голос Глеб, – я не знаю, что у вас произошло, но не могли бы вы отпустить нас на все четыре стороны? А то торчим тут как три богатыря у пивной, ни влево, ни вправо… ноги уже онемели. Вот-вот свалимся!

– Молчи, несчастный, – меланхолично ответил Снюссер, – не видишь что ли, я в тоске-печали. Уймись, не отвлекай меня от тяжких дум.

– А в чём проблема-то? – заинтересовался неугомонный Федул: после нежданной утери рогов он настолько воспрянул духом, что готов был сейчас на любую помощь магу – в разумных пределах, конечно. – Может, чем подсобить сможем, или посоветовать чего? Мы умные, мы запросто!

– Эхма, да чем же вы мне помочь можете, – уныло ответил Снюссер. – Толку-то от вас… Обычник, гном и бабай – нда-а, хороша помогательная компания, э-хе-хе, – волшебник устало сел на невидимое, положил посох на колени. – Дело в том, что я могу вернуться в своё тело лишь через точку входа… э… то есть только из того места, где очутился когда уснул. А точка-то того, исчезла точка вместе с могильником! Теперь жди следующей пятницы, тринадцатого, – Спящий Дед угрюмо уставился вдаль. – Скоро светать начнёт, а я тут болтаюсь; мне через пару часов у Императора надо быть, сон ему толковать, а как я во дворец попаду, а?

– Неужели только в этом проблема? – удивился Глеб. – Вы же колдун! Дунули, плюнули, заклинание сказали и готово. Я-то думал…

– Ить скажет же глупость и не поморщится, – немедля завёлся маг, – одно слово, обычник! «Дунул, плюнул», тьфу, – передразнил он парня. – Думал он! Рассуждал. Эх, кабы всё так просто было… Я ж сейчас бестелесный, ограниченный в передвижении: ни на повозке, ни на коне, ни на драконе, только пешочком – по воздуху. Или по земле. Да и не действует моя магия на меня, такое вот неудобственное ограничение имеется – не мной придуманное и не мной назначенное. Хотя, конечно, есть варианты… скажем, когда меня убивают. Тогда сработает аварийный канал и я вернусь в тело. Но кто, скажите на милость, сможет мне здесь навредить, ась? Защищён я, как есть наглухо защищён! Наверное, от всего на свете закрыт, – Снюссер остро, с прищуром глянул на троицу за решёткой. – Нет, фаерболлы в сумках не годятся, ерунда… серебряный кинжал в кармане обычника – не то, хотя и удивительно мощная колдовская вещица, аж завидно… А-а, – неожиданно встрепенулся чародей, – магический алмаз! Самый твёрдый на свете камень, причём крупный и выращенный в чём-то живом. Да-да, это может сработать, – Снюссер радостно потёр ладони. – Ну-ка, смертные, выстрелите в меня тем камнем!

– Не дам, – коротко сказал молчавший до этого бабай. – Хоть на кусочки режьте, а не дам. Потому что в нём самое для меня ценное запрятано: домик, огород, сад с пасекой, курочки-уточки. И женитьба, с самогоном и плясками.

– Точно, – поддакнул гном. – А ещё личный самолёт, вилла на Гавайях, страстные мулатки, бассейн шампанского… нет, давайте уж как-нибудь без бриллианта обойдёмся, лады?

– Вот вы какие, – осерчал Спящий Дед, – не хотите добром, что ж, буду действовать злом. Ужо я вам! Даю полминуты на размышление, а после накладываю на одного из вас, из четверых, заклятье жуткого невезения и фатальной ошибки.

– Одного из троих, – автоматически поправил Глеб. – Где вы четвёртого увидели?

– Именно из четверых, обычник, – усмехнулся Снюссер. – Время пошло, – в морозном воздухе отчётливо затикал метроном: что-что, а давить на психику Спящий Дед умел, ничего не скажешь.

– Нет! – хором, не раздумывая, отрезали Федул и Модест.

– Нас каким-то там невезением не проймёшь, – уверенно заявил Глеб, – мы последние несколько дней только и делаем, что в разные дурацкие истории влипаем. Подумаешь, одной неудачей больше, одной меньше – а, какая разница! И вообще, может ваше колдовство нейтрализует наше личное невезение… Знаете, когда минус на минус даёт плюс.

– Время вышло, – деловито сообщил Снюссер и взмахнул посохом. – Готово, заклятье наложено. А на кого конкретно, не скажу, не знаю. Кому досталось, тот сам и виноват. – Спящий Дед захихикал. – Ить, впервые таких отчаянных ребятишек вижу! Бесстрашные как пьяные кролики… Ладно, пойдём иным путём. Сейчас я наложу на вас мерзкое, невероятно гнусное заклинание, которое называется «проклятье отвращения», – Снюссер с любопытством посмотрел на вытянувшиеся лица троих друзей. – И не на кого-то одного, а на всех: то, что было для каждого из вас самым дорогим, станет отныне ненавистным. Навсегда! – Спящий Дед поднял посох: – На счёт «три». Раз… два…

– Достал-таки! Ты, гадский тип, хочешь лишить меня любви к пиву? Обездолить?! Не выйдет! – Федул неуловимо быстрым движением сунул руку в карман модестовой фуфайки, выхватил оттуда бриллиант и, молниеносно зарядив рогатку, со всей дури выстрелил драгоценным камнем в лоб Снюссеру. Бриллиант сверкнул в свете звёзд ледяным отблеском; Спящий Дед исчез.

Там, где только что находился бородатый «гадский тип», расплылось искристое, переливающееся радужным цветом облачко мельчайшей бриллиантовой пыли. Всё, что осталось от несбывшихся мечтаний гнома и бабая.

– Прости, друг Федул, – грустно сказал Модест, – но сейчас я буду тебя убивать.

Даже на бегу гном не бросил тяжёлую флягу с пивом: прижимая к боку стратегический запас выпивки и оттого заметно кренясь набок, Федул умчался к тёмным домам посёлка – спасаться от разъярённого бабая. Модест, с бодрящим жертву криком: «Стой, гад! Всё равно поймаю, башку оторву!» последовал за Федулом. Однако беглец оказался резвым и бабай уже на первых секундах погони явно проиграл Федулу в стихийно возникшем догонятельном соревнование.

Гном с бабаем исчезли, затерялись где-то среди домов; Глеб ждал, с тревогой слушая далёкие крики и от всей души надеясь, что Модест, достаточно набегавшись, вскоре остынет и образумится. Но когда вопли вдруг стихли, парень торопливо направился в сторону посёлка, на ходу представляя себе всяческие ужасы – начиная от поломанных в беготне рук и ног, до обещанно оторванной головы Федула.

– Ладно тебе, не переживай, – успокоил парня Хитник, – ха, чтобы бабай догнал нашего гнома, удирающего на форсированной пивной тяге? Да никогда, если только Федулу самому бегать не надоест, уж поверь моему опыту. Я как-то часа полтора за ним с отрезком водопроводной трубы гонялся… ну, давно это было, в начале нашего знакомства, когда Федул у меня кой-какую важную информашку хакнул, а я его вычислил. Ох и долго бегали, но, к счастью, гнома я так и не догнал. А то с кем бы теперь дружил-выпивал?