– Меня, Глеб, одно беспокоит – какой магик-дурак в наглую, открыто, ничуть не позаботившись об отводе глаз обычникам, решил среди бела дня взять деньги из магобанка? Бывают же подобные кретины! Убивать таких надо, всенепременно убивать… Из настоящего пистолета, не водочного.

– Гм. – Глеб прокашлялся. – Собственно, это был я. С подачи Хитника, разумеется. Очень, понимаешь, деньги потребовались…

– Ты-ы? – протянул гном, окинув Глеба насмешливым взглядом. – Тогда ладно, тогда живи. Какой спрос с обычника, у которого в башке не только мастер-хак, но ещё и с полдесятка крутых магов сидит, – гном выразительно покрутил пальцем у виска, подмигнул Глебу и пошёл вон из парка, к дому опального ангела Нифонта.

– Сам дурак, – пробурчал Глеб, но не очень громко. Чтоб Федул не услышал.

Хитник, до этой поры молчавший, вдруг расхохотался.

Громко, от души.

Дом Нифонта выглядел точь-в-точь как и все остальные частные дома на неширокой, плохо асфальтированной улочке: кирпичный, одноэтажный, с раскрытыми по дневной поре зелёными ставнями. Единственное отличие состояло в том, что на черепичной крыше нифонтовского дома был установлен флюгер в виде трубящего в трубу крылатого ангела. Отсюда, снизу, жестяной ангел больше походил на забулдыгу с рюкзаком за плечами, жадно пьющим вермут из длинногорлой бутылки.

– Тэкс, и куда у нас направлен флюгер? – Федул пригляделся, щурясь от яркого послеполуденного солнца. – Ага, трубой на восток… Значит, Нифонт у себя, ждёт клиентуру.

– О как! – подивился Глеб, – получается, что флюгерный ангел – условный знак для соображающих, да? А, если, скажем, он повёрнут на запад?

– Тогда в дом заходить нельзя, идёт важная сделка, – гном подошёл к железным дверям дома и забарабанил в них кулаком.

– Ну а, скажем, если на север? – не унимался любознательный Глеб, – что тогда?

– Тогда, стало быть, Нифонта тут нету: или ходит где-то по своим делам, или травкой всерьёз дымит; стучи – не стучи, всё равно не откроет, – Федул, не дождавшись хозяина дома, принялся колотить в дверь ногой.

– А когда флюгер показывает на юг, то он, наверное, в разврат пускается! По женщинам гуляет, – сообразил Глеб.

– Хрена тебе, – рассмеялся Хитник. – Нифонт же ангел, балда ты неграмотная! Существо изначально бесполое, отчего здесь, в нашем мире, и страдает. У него на этой почве давным-давно тяжёлый комплекс неполноценности развился… Ты смотри, о женщинах или сексе с Нифонтом – ни-ни! Запретная тема. Не то озвереет и выгонит к едрене фене.

– Эх, бедолага, – от души посочувствовал ангелу Глеб. – Тяжко ему, небось, у нас приходится… Трудно!

– Ничего, терпит: он секс индийской коноплёй заменяет, на подоконниках в горшочках растит, – вздохнув, сказал Хитник. – Иногда даже чересчур заменяет… Впрочем, Нифонта не на курорт отправили, а сослали отбывать наказание! Вот и отбывает.

А на юг флюгер будет показывать, когда Нифонта простят и назад отзовут.

– Пожалуй, я того южно-флюгерного направления никогда не увижу, – вспомнив о сроке наказания ангела, заметил Глеб. – Не доживу.

– Дожить не доживёшь, а увидеть, может, и увидишь, – утешил парня Хитник. – Нифонт говорит, что его, по всей видимости, призовут аккурат перед концом света. Перед Судным Днём.

– Э? – не понял Глеб. – Увижу?

– Плохо, ой как плохо знакомо нынешнее поколение с фундаментальными вопросами религии, – огорчился Хитник. – Ты, наверное, одну лишь фантастику да детективы читаешь, а в философско-исторические труды даже не заглядывал. Короче, в Судный День мёртвые поднимутся из могил и будут судимы по книгам жизни, сообразно с делами своими. Вот и ты встанешь… а заодно сходишь на флюгер глянуть. Если, конечно, захочешь.

– Круто, – оценил услышанное Глеб. – Обязательно прочитаю! Это где ж такое написано? – Ответить Хитник не успел: железная дверь с грохотом открылась наружу, далеко отбросив гнома, и в тёмном дверном проёме возник ангел Нифонт – в белых одеждах, с сияющим над головой нимбом.

– Упс, – вставая, сказал Федул, – привет, кореш! Силён ты, брателло, дверями хлопать, – отряхивая перепачканные джинсы, гном подошёл к ангелу и по-свойски сунул ему руку, поздороваться.

Глеб пригляделся: однако, белые одежды ангела были далеко не белы – и рубаха с длинными рукавами, и летние брюки оказались в тёмных масляных пятнах, будто Нифонт только что из-под ремонтируемого автомобиля вылез. А то, что Глебу вначале почудилось нимбом, оказалось седыми всклокоченными волосами – яркий уличный свет сыграл с Глебом презабавную шутку!

Внешне Нифонт весьма походил на профессора из известного фантастического фильма о путешествиях во времени: такой же высокий, худой, и с тем же безумным взглядом. Глеб ничуть не удивился бы, узнав, что ангел Нифонт на досуге – в свободное от скупки-торговли крадеными вещами время – изобретает всякие технические поделки. Например, какую-нибудь ракету с ядерно-ионном двигателем, чтобы своим ходом вернуться на утерянные небеса. Не дожидаясь грядущего Конца Света.

– Кто таков? – громово вопросил ангел, глядя поверх Федула на Глеба, – покой мой отчего тревожишь, человече?

– Да не он тревожит, а я! – гном подпрыгнул, махнул перед носом Нифонта рукой, – дылда бескрылая, вниз посмотри!

– Я вижу, что ко мне пожаловал сам низкорослый эльф, – изрёк ангел, медленно опуская взгляд, – который прыгать над землёй горазд умело, но вот умом, увы, частично не снабжён… А пивом от него за милю тянет даже в штиль, в безветрие, когда погода отдыхает… Я чаю: это ты, мой друг Федул, насмешка над сюжетом бытия?

– А кто ж ещё, – подтвердил гном. – Мы к тебе, Нифонт, по делу.

– Тогда не стоит во дверях решать ответственные темы, – сказал ангел. Поскрёб щетину, косо посмотрел на Глеба: – Обычник сей с тобой иль бродит здесь как тать, подглядывая в окна, чтоб ложь и зло на дом, где я живу, свести во образе ментуры? – Нифонт принялся неторопливо закатывать рукава.

– Со мной, – быстро сказал гном, – не надо его бить! Он хороший. Глупый, но хороший!

– С тобой, – задумчиво молвил ангел, с неохотой оставляя рукава. – А жаль, – с этими словами Нифонт повернулся и, щёлкая по цементному полу твёрдыми сандалиями, исчез в домашнем полумраке.

– Укуреный он, что ли? – вполголоса спросил Глеб у Федула, входя в дом. Гном хихикнул:

– Хе! Как раз сейчас Нифонт в самом своём нормальном состоянии. Ты его под реальным кайфом не видел: по слабому приходу начинает говорить нормальным человеческим языком, а по серьёзному – прям-таки вселенским ди-джеем становится, честное слово! Иногда как понесёт рэпом на древних языках, хрен поймёшь, о чём болтает… смотри, дверь закрыть не забудь! – Глеб послушно захлопнул за собой железную плиту, сухо лязгнувшую автоматическим замком.

Внутри дом ангела Нифонта выглядел как заурядная торговая лавка: упаковочные коробки вдоль кирпичных неоштукатуренных стен, с невнятной самодельной маркировкой на картонных боках; лампы дневного света на потолке – басовито гудящие, пыльные – и, разумеется, прилавок с высокими стеллажами позади. Стеллажи были забиты всяческим хламом, Глеб и приглядываться не стал, каким, – понятно, ворованным.

Возле коробок стояла пара табуретов, но Нифонт, игнорируя их, присел на край прилавка, закинул ногу на ногу:

– Теперь о деле, господа: мне времени в обрез до вечера осталось, – ангел вынул из нагрудного кармана папиросу, прикурил от спички. – Клиенты подойдут с хабаром… с товаром то есть, что должны не чванясь дёшево отдать по минимальной, бросовой цене. Я не могу отставить эту сделку, – Нифонт разогнал ладонью дым. Глеб принюхался, отметил, что пахнет вовсе не табаком и принялся ждать, когда ангел начнёт обещанно говорить «нормальным человеческим языком».

– Слышь, брателло Нифонт, тут вот какая проблема, – гном, не задерживаясь на деталях, приступил к бойкому рассказу о случившемся с Хитником. Глеб согласно кивал в нужных местах, подтверждая правоту Федула, но глебовы подтверждения мало интересовали Нифонта: полуприкрыв глаза, ангел внимательно слушал повествование, изредка потягивая папиросу.