— Тогда закажи нам сразу по два мороженых!

Ирина открыла было рот, чтобы ответить на это новое предложение, но тут дверь открылась и вошел мужчина в черном костюме и такой же рубашке со стоячим воротничком. По виду похожий на пастора.

Песик тут же принялся лаять. На этот раз еще яростнее. И не успокоился даже тогда, когда посетитель подсел к женщине, столь нетерпеливо посматривающей на часы.

— Ну прекрати, Бастичек! — умоляла хозяйка, гладя песика по шерстке, что тот воспринимал, видимо, как знак поощрения и заливался еще громче.

Лай просто оглушил всех, и взгляды гостей гневно устремились к пожилой чете.

Именно в этот момент Гарди вдруг громко и зло завопил:

— Почему не заткнут, наконец, пасть этой собаке?!

Человек у окна закашлялся за своей газетой, а хозяин ресторанчика, который в этот момент принес заказ, одарил Ирину не очень-то ласковой улыбкой.

Ирина густо покраснела.

— Да что ты все время орешь?! — шикнула она на Гарди и снова усадила маленького Симона на стул.

Пока немного не утолили голод, ребята не переговаривались ни громко, ни тихо — просто уплетали так, что для разговоров не было времени. Гарди заталкивал картофель в рот прямо двумя руками. А потом, в короткий миг тишины в зале, вдруг ткнул пальцем в сторону женщины и человека в черном костюме:

— Она кто? Жена этого пастора?

Ирина схватила его руку и прижала к столу.

— Нельзя размахивать руками, а тем более показывать на людей пальцами, — зашептала она.

— О’кей, о’кей! — отозвался Гарди, сунул освободившийся палец в рот. — Так жена она или кто?

— Чушь несешь! — громко стал наставлять младшего брата Рики. — У пасторов не бывает жен. Им нельзя сильно размножаться!

В зале повисла гробовая, убийственная тишина, пока человек, читавший газету, вдруг не захохотал, а за ним и все остальные. В том числе и сам «пастор».

Ирина, не привыкшая к подобным ситуациям, вначале готова была провалиться от стыда сквозь землю. Но пол под нею не обрушился, и она живой прошла через этот позор.

— Да, не так-то просто управляться с такой вот троицей, — посочувствовал ей хозяин, принеся всем еще мороженого.

При этом он дружески шлепнул Гарди по затылку:

— А ты, брат, за словом в карман не лезешь. Я уже давно так сильно не смеялся! — Затем наклонился к нему поближе и шепнул, как единомышленнику: — Знаешь, этот «пастор» совсем не священник, а портной. Зовут его Петер, и он совсем не святой. Особенно в отношении женщин… — Тут он поперхнулся. — Ну ты сам понимаешь, что я имею в виду. — И он с довольной улыбкой покинул зал.

Когда Ирина доставила вечером ребят домой, Герда еще не вернулась. Бернд встретил их и, потирая лоб, слушал с удивлением рассказ о прогулке.

Рики:

— Мы ездили на обалденном «кабрио»! Ничего себе ящичек. С бортовым компьютером. Всякое там стерео. А она, Ирина, гоняет, скажу тебе, классно!

Гарди:

— А потом мы ели жареную картошку, которая хрустит. И коку пили. И мороженое ели. А еще — сосалки! Потом Симон наделал в штаны.

Симон:

— А тетя Илина скасала, сто это все нисево, и купила новые! — Для доказательства он поднял пластиковый пакет со старыми штанишками, от которых еще изрядно попахивало.

— Та-ак! — Бернд окинул Ирину пристальным, изучающим взглядом.

Что-то здесь явно было не так! Нянечка из управления социальной помощи разъезжает на обалденном «кабрио» с бортовым компьютером, приглашает детей на хрустящий картофель, колу и мороженое, тут же покупая новые штанишки малышу, с которым приключилась детская неожиданность. Редкая методика воспитания! Очень странно все это.

Ирина, которая почувствовала его сомнения, попыталась улыбнуться.

— Видите ли, господин Бекер, мы не только психологически поддерживаем матерей, но и одновременно стараемся духовно воздействовать на детей, создавать для них атмосферу отдыха, каникул что ли… Дети должны быть веселыми, приветливыми, когда их матери после курсов врачебной терапии возвращаются домой.

— «Каникулярное настроение!», Ну-ну… — сказал Бернд, не очень-то вежливо закрывая за ней дверь.

Но завтра с утра, дал он себе клятву, непременно позвонит в это их «учреждение добрых услуг» и выяснит, что это за фрау Мартуссен!

У Герды были румяные щечки и странный, радостный блеск глаз, когда она вернулась домой.

Бернд с недоверием рассматривал жену.

— Ну и как прошла твоя сегодняшняя терапия?

Подозрительные интонации его голоса обеспокоили Герду. Что-то не в порядке с Ириной, с ребятами?

— Ну что сказать… — Герда размышляла, как бы получше ответить. — Ну в общем-то, порядочная нагрузка, хотя все довольно хорошо. Но это легко сказать, а другие вообще-то трудно переносят… А как у этой фрау Мартуссен?

— О-о, деток она вовсю развлекала, — съерничал он, потом вдруг странно зашмыгал носом. — Герда, да от тебя алкоголем несет!

Герда сжалась. Боже милостивый, об этом она и не подумала!.. Она запнулась, смущенно посмотрела ему в лицо с трехдневной щетиной.

— Видишь ли, это так принято. Они всей группой выпили наскоро немножко пива, а я позволила себе лишь маленький стаканчик шампанского.

— Так-так… Малюсенький стаканчик с группой, — съязвил Бернд.

— Ну да! — Она уже «завелась». — Из-за этого нечего устраивать мне истерики. Так надо. Ты гораздо чаще ходишь с твоим приятелем «попить пивка»!

— Все верно! После работы. И я это заслужил!

— Ай-ай-ай! А я, ты считаешь, этого не заслужила. Целыми днями убирать, стирать, готовить. Да еще возиться с детьми… Между прочим, с твоими сыновьями. Это же кошмарная работа по целых шестнадцать часов в сутки. И без выходных — семь раз в неделю!

— Опять старая песня! Как будто я не помогаю, когда у меня есть свободное время! — Бернд, глубоко засунув руки в карманы, стал носиться по комнате как тигр — И к тому же знай… — Он остановился перед Гердой, пронизывая ее испытующим взглядом. — Завтра утром я обязательно позвоню в это управление социальной помощи и справлюсь там, кто такая фрау Мартуссен. Даже слепому видно, что она никакая не нянечка!

С этими словами он выбежал из комнаты, хлопнув дверью.

Кровь словно застыла у Герды в жилах. Если Бернд позвонит в управление, все пропало! А как все хорошо началось… Прощай это гнездышко в мансарде, этот покой… Она тяжело опустилась в кресло и начала лихорадочно думать. И тут пришла спасительная идея! Герда вскочила, написала на листке бумаги телефонный номер и бросилась к Бернду. Тот сидел на кухне.

Она швырнула ему записку на стол.

— Ты прав! — ядовито заметила она. — Фрау Мартуссен никакая не нянечка, а одна из ответственных воспитательниц. Без таких, как она, эта служба социальной помощи ничего не стоила бы. И если ты уж очень хочешь звонить, уточнять, то пожалуйста! Набери номер бюро фрау Шёнлес. Это непосредственная начальница фрау Мартуссен. Но имей в виду: если начнешь разводить жалобы, то разговаривать с тобой не будут!

И Герда покинула кухню, не преминув при этом тоже хорошенько хлопнуть дверью.

Было всего полвосьмого. Тина, еще в одной рубашке, готовила себе завтрак, когда зазвонил телефон. Она сняла трубку.

— Квартира Мартуссен. У телефона Тина. А-а, это ты Герда… Что так рано?

— Бернд что-то заподозрил, — зачастила она и выложила все, что произошло вчера между нею и Берндом.

И как она, не зная, что делать, дала ему телефон Мартуссен.

— Понимаешь, он сейчас отправится на работу и наверняка сразу же позвонит оттуда, — завершила она свой доклад.

— Да. Он так и сделает. Надо же, мне как раз в университет, а Ирина сейчас отправилась на занятия своей йогой. — Тина состроила озабоченную мину. — Гм… Дерьмовые дела. — Она потянулась и тут же нашлась: — Впрочем, не беспокойся, Гердочка! Как-нибудь выпутаемся.

Тина положила трубку. Задумалась. Плохо, что именно сегодня Ларс был дома. Хотя он еще и потягивался в постели, но вот-вот встанет. Затем спустится вниз на завтрак, и, конечно же, сам возьмет трубку, если раздастся звонок.