— Разве ты нам не рассказывала, что цветы вереска, преподнесенные летней ночью, имеют определенное значение?

— Зависит от настроения, — пожав плечами, ответила она. — Доктору Лобеманну и одинокому Степному Волку я тоже подарила по букету. — И вскользь добавила: — Вереск растет повсюду, даже рядом с решетками, где жарили мясо.

Так просто он не даст ей отделаться от него! Он крепко держал ее, их лица разделял лишь букетик, распространяя терпкий землистый аромат. Глаза Николы потемнели как воды озера Лох-Несс.

— Взгляни. — Он показал на небо. — Звезда падает.

Она упала так быстро, что они не успели загадать желание. К падению звезд следует заранее готовиться, всегда иметь желание наготове и тут же произносить его. Так где ж тогда волшебство чуда?

— Еще одна. — Никола смотрела вверх. — Видишь?

— Ты что-нибудь загадала?

— Да, — ответила она и поспешно добавила: — Но это не имеет к тебе никакого отношения!

— Не верю.

— Клянусь.

Он сунул букетик в вырез ее платья. Сегодня на ней было зеленое платье, не спортивный брючный костюм, как обычно, а пышное летнее платье с вырезом и короткими рукавчиками. Она была дамой в зеленом платье, о которой пела Нини. Его Lady Greensleeves [36].

Он был тронут и глубоко потрясен, когда понял, как сильно притягивала его Никола. Каким родным стал ему ее голос, чистый прекрасный голос, которым она рассказывала ему о стране, что-то тихо напевала в автобусе, аккомпанируя на серебряной гитаре, читала баллады и давала указания водителю Хушлю.

Он прижал ее к себе крепко, лихорадочно и бросил взгляд на небо в надежде увидеть еще одну падающую звезду.

— Сегодня ночью, Никола…

— Сегодня ночью, — прервала она, — мы в Черном Замке. Там, куда ты хотел попасть. К Дуне. Ты же не подросток, который впервые влюбился. Это все виски. — Она попыталась высвободиться из его объятий. — Наверное, еще и лунная летняя ночь виновата…

— Ты виновата. — Он прижался к ее щеке, и все потонуло во мраке, все, чего он когда-то желал, о чем мечтал…

— Привет, Тео!

Он повернул голову, не выпуская Николу, и узнал Дуню. Она стояла у входа в мельницу, прислонившись к притолоке, как бы в поиске поддержки.

— Привет. — Никола отстранилась от него. Все трое молчали, не трогаясь с места.

Постепенно Тео пришел в себя, туман в голове рассеялся. И он сказал, почти механически:

— А, Дуня, наконец-то!

Дуня могла бы сказать: «Ну, впечатления ты не произвел никакого» или «А ты хорошо развлекаешься, как я посмотрю», но она молчала, не отрывая взгляда от Николы. Самое смешное, что и на Дуне было зеленое платье, почти такое же, как у Николы, и они опять стали походить друг на друга.

— Я Дуня Вольперт, — протянула руку Дуня.

— Никола Штанци. — Зеленые леди приветствовали друг друга. Тео показалось, правда, странным, что обе улыбались.

Вообще-то все должно было бы происходить иначе. Немного ревности, считал Тео, не повредило бы.

— Профессор быстро опьянел, — заявила Никола.

— Как всегда, когда он мешает напитки, — продолжила Дуня.

Странное взаимопонимание царило между женщинами.

Тео чувствовал себя учеником, о котором беседуют учительницы в его же присутствии. Он присел на обломок скалы — или это был мельничный жернов? — и скрестил руки, всем видом своим демонстрируя удовлетворение. Он разыгрывал роль крутого мужика — как приятно после всей этой долгой и утомительной дурацкой поездки.

О чем там беседовали женщины, настолько тихо, что он ничего не мог услышать?

Бабские разговоры, решил он. Конечно же, они обсуждают свои зеленые платья! Где купили, почем — типично для женщин.

Затем Никола оставила «жениха и невесту» одних.

— Ну-с. — Дуня подсела к нему. — Ты с ума сошел, что поехал за мной! Но вообще хорошо, что ты приехал.

— Да, о да! — Он положил руку ей на плечи, внезапно почувствовав смертельную усталость. — Что за длинная поездка!

— Надеюсь, не слишком длинная? — Она озабоченно посмотрела на него, но он отвернул лицо, избегая ее взгляда. Теперь он не знал, для чего приехал.

Виски! Определенно дело в нем! Он слишком много выпил виски.

Огонь под решетками для жарения мяса был погашен, прожекторы выключены, гости, приятно усталые, насыщены. На лугу группками сидела молодежь, люди постарше устроились на скамейках. Король Чарльз с достоинством удалился.

Полная девушка сидела на краю маленького пруда, расположенного за замком. Индивидуалист, мистер Степной Волк, рядом с ней. Не хватало еще только, чтобы они пускали кораблики и распевали «True love» [37], как Грейс Келли и Бинг Кросби в фильме «Высший свет». Но они этого не делали. Они молча сидели рядом друг с другом, уставясь в воду, в которой отражалась луна.

Девушка откинула голову назад и посмотрела на небо.

— О, падающая звезда! — произнесла она.

— О да, — пробормотал он, хотя ровным счетом ничего не увидел.

— Я кое-что загадала, — сказала она инертным тоном, растягивая слова, словно опутанные кандалами.

— И что именно?

— Я загадала, чтобы люди воспринимали меня такой, какая я есть. Разве это плохо, быть полной?

— Вообще-то нет, — ответил Степной Волк и поскреб свою жидкую бороденку. — Если упадет еще одна звезда, я загадаю, чтобы в меня кто-нибудь влюбился.

Она с любопытством поглядела на него.

— А разве у вас никого…

— Моя жена бросила меня, — тихо произнес он. — Ушла с Мартином, это наш сын, три года назад. И я не знаю, где они. А несколько недель назад ушла моя подруга, не сказав ни слова. Что во мне такого, что все бросают меня?

Девушка разглядывала его, гладя своего медвежонка, которого, как ребенка, держала на руках.

— Но вы же совсем не толстый! — удивилась она.

Он пожал плечами.

— Быть толстым, это вообще-то не очень плохо, действительно, не плохо.

— А что же плохо?

И он ответил, скорее себе самому:

— Остаться одному.

— Да.

Они придвинулись поближе друг к другу и задрали головы в ожидании новой падающей звезды.

— Господи, Нини, только не говори ерунду! — Лусиан встряхнул ее за руку. Она стояла перед ним прямая, с высоко поднятой головой, рядом — в свободной позе — Амелия. — Вы могли бы высказать все друг другу, если вообще есть о чем говорить.

— Мне нечего сказать.

Амелия, на голову выше Нини, держалась высокомерно, что являлось ее наиболее удачным оружием, при помощи которого она выводила человека из строя. Только ни Нини! Она не давала себя так быстро запугать.

— Послушай, ты, хорошая! — бушевала Нини. — Ты улизнула с моим Лулу и проводишь с ним время, потому что я нахожу общий язык с твоим Максимом? Эй, Макси!

Тот поспешил скрыться. Сцена была ему противна. Несколько людей смотрели в их сторону, не выказывая особого интереса, ночь была уже на исходе.

Вообще-то, как полагали люди постарше, Дарлинг Никола должна была бы уже объявить отъезд, остальные туристические группы уже давно уехали. Но Никола, окруженная слушателями, сидела со своей гитарой у Лобеманнов и пела шотландские песни, так тихо, как будто колыбельные. Вдовы подпевали ей.

Максим с удовольствием присоединился бы к ним, но надо было следить за развитием ссоры. Конечно, он был рад снова заполучить Амелию — ио так ли было на самом деле? Казалось, она с ума сходила по этому босяку в кожаной куртке, с нелепой серьгой в ухе и жидким конским хвостиком. Абсолютно заурядная личность. Не дотягивал ни до его уровня, ни до уровня Амелии. С другой стороны, маленькую Нини он находил сногсшибательной, забавной и одаренной. Как же она спела ту песню, нежным голоском и с трогательным выражением лица! Кроме того, девчонка была, что называется, с перцем в за…

Максим прервал свои грубые мысли. Только не становиться вульгарным!

— Пошли, давай уйдем отсюда.

Он взял Амелию за руку, но взгляда не отрывал от Нини, от ее кожаной юбки, едва прикрывавшей попку. Во время их совместного путешествия из Ламмвайлера сюда он часто обращал свой взор на полуобнаженные бедра, одергивая себя, дабы не произошло катастрофы. Поначалу он находил ее манеру держаться ужасной, вульгарной и дерзкой, но продержался недолго.