Спасение, как обычно, пришло от Ричарда Логана, пробившегося ко мне только благодаря помощи секьюрити — он вцепился в мою правую руку, вскинул ее вверх и заорал в микрофон ближайшего дрона:
— Дэнни, за короткую, но ослепительно яркую карьеру в профессионалах ты не проиграл ни одного боя, все проведенные бои закончил либо приемами, либо нокаутами, а сегодня победил в самом сумасшедшем турнире двадцать первого века! Скажи честно, неужели тебя не тянет остаться в Большом Спорте еще хотя бы на годик-другой?
В зале мгновенно стало тихо, и мой ответ услышали все:
— Смешанные единоборства жили, живут и будут жить в моем сердце, но выходить на канвас мне уже неинтересно. Да, у меня не получилось подраться с Сомсаком Нгуеном, Валентином Комаровым и другими великими бойцами, но я не перестану тренироваться и когда-нибудь приглашу их к себе в спортзал на дружеский спарринг. Ну, а официальные бои оставлю тем, у кого путь к вершине еще впереди.
— Ты разрываешь нам души в клочья! — застрадал он и обратился к залу: — Дамы и господа, вы со мной согласны?
Зрители взвыли:
— Да-а-а!!!
Я взял у Аньки футболку со Всадником Апокалипсиса во всю спину, натянул на себя, чтобы не остыть, затем поднял руку, дождался наступления относительной тишины и улыбнулся:
— Не исключено, что мне удастся порадовать вас чем-нибудь еще…
— Только не надо видео, подобных сегодняшнему, ладно? — попросил Логан. — Мы понимаем, что ты и члены твоей команды всегда готовы и к миру, и к войне, но все равно страшно переживаем каждый раз, когда вы рискуете жизнью!
— Мы бы и рады никуда не встревать… — вздохнул я. — Забились, вот, на остров чуть ли не в центре океана, чтобы пожить в тишине и спокойствии, а тут «бизнесмены» с проектом личного обогащения, который оказался нам не по душе. Вот мы и обиделись.
— Да уж, обижать вас однозначно не стоит — вон, Антонио Хосе Бланко перешел границу допустимого, и ты не дал ему ни единого шанса себя задеть. Зато в паре с Наронгом Банми доставил нам фантастическое удовольствие и красотой, и длительностью боя. Кстати, можешь поделиться с нами своим мнением об этом бойце?
Я утвердительно кивнул:
— Конечно! Он — настоящий воин. Умный, опытный, чрезвычайно техничный и, что самое важное, достойный глубочайшего уважения.
— Знаешь, я задал этот же вопрос ему и получил очень интересный ответ: Наронг заявил, что преклоняется перед тобой и как перед бойцом, и как перед личностью, счастлив, что смог поработать с тобой в паре так много времени, и мечтает хотя бы об одном частном уроке. И в связи с этим у меня возникло желание поинтересоваться вот чем: скажи, Дэнни, а ты не планируешь тренировать молодых бойцов и делиться с ними своим опытом?
— Далеко не из каждого хорошего бойца получается хороший тренер. А я пока не чувствую в себе таланта преподавателя.
— А ты прислушивайся к себе почаще и повнимательнее! — хохотнул он. — Вдруг этот талант все-таки обнаружится? Ведь тогда половина Земли завалит тебя письмами с просьбой провести семинар-другой по ударке или грепплингу.
Я округлил глаза и спрятался за Аньку:
— Ричард, ты меня пугаешь!
— Дамы и господа, вы видели⁈ Я, Ричард Логан, испугал самого Чуму! — радостно протараторил он, под хохот зрителей пару раз шарахнул кулаком по своей груди, а затем посерьезнел: — Ладно, пошутили и хватит: ты одержал воистину великую победу, и я хочу вручить тебе сразу два приза.
После этих слов за его спиной нарисовалась Санди, мать ее, Уолкотт и, грустно улыбаясь, вложила в протянутую руку… хм… пояс, при виде которого любого цыганского барона хватил бы инфаркт от лютой зависти: на толстой воловьей коже, выкрашенной в цвет артериальной крови, было присобачено столько позолоченной хрени, что разбегались глаза!
Пока я таращился на это «великолепие», Ричард заявил, что вся «хрень» изготовлена из восемнадцатикаратного золота каким-то очень известным ювелиром — увы, его фамилию я забыл чуть ли не раньше, чем услышал — и что этот пояс останется у меня навсегда. Потом прижал его к моему животу, попросил Лерку затянуть потуже и застегнуть, а затем забрал у актрисы, певицы и модели второй пояс, еще более массивный и блестящий:
— А это — подарок от меня: пояс лучшего бойца «Овердрайва» за всю историю промоушена! Дамы и господа, вы согласны с моим решением?
Трибуны снова взвыли, и Рыжова радостно зазвенела второй застежкой. Потом Логан попросил сказать пару слов «верным фанатам» и любителям спортивных единоборств, после моего монолога устроил небольшую фотосессию и так далее. В общем, до раздевалки я добрался минут через сорок после боя, отдал Таньке полученные чеки, рухнул в первое попавшееся кресло, вытянул ноги и закрыл глаза:
— Фу-у-у, что-то я до смерти устал и не хочу ни на какой банкет…
— А придется… — так же вымученно выдохнула Росянка, чертыхнулась и заявила, что у нас вот-вот будут гости. Я непонимающе посмотрел на нее, добился показа гарнитуры скрытого ношения в правом ухе, поинтересовался, кто к нам прется, услышал фразу «президенты, премьер-министры и тэдэ» и заставил себя встать.
Нашествие толпы высокопоставленных лиц во главе с президентом США продлилось от силы минут двадцать, но выжало меня ничуть не меньше, чем тусня на канвасе. Ведь каждый собеседник, облеченный властью, и их слабые половины задавали заковыристые вопросы и ждали распространенных ответов; спрашивали, чем они могут мне помочь и обижались даже на самые вежливые заявления, что мне ничего не надо; что-то обещали, что-то предлагали и т. д.! В итоге в душ я вломился весь в мыле, врубил горячую воду, уперся лбом в стену, закрыл глаза, попробовал расслабиться и… снова «отдохнул»: в помещение ворвался Горин, судя по голосу, успевший тяпнуть коньячку, и возмущенно спросил, где меня носит столько времени. Я объяснил, но толку — он заявил, что в банкетном зале уже столпотворение, народ заждался своего героя и вот-вот начнет бунтовать, поэтому мне надо поторопиться.
Вот я и заторопился — наскоро ополоснулся, высушил волосы, влез в костюм, предусмотрительно захваченный с острова, обулся, нацепил умные часы, вложил в ухо гарнитуру скрытого ношения и сдался девчонкам. Для наведения последнего лоска. Потом вместе со всей командой вышел в коридор и в окружении толпы охранников поперся к лифту.
До служебного входа в банкетный зал добрались достаточно быстро. Зато от него до Т-образного стола, за которым должна была сидеть команда, шли как бы не час, останавливаясь на каждом шагу, выслушивая поздравления и комплименты, пожимая руки и подставляя плечо под одобрительные хлопки, улыбаясь и отвечая на ослепительные улыбки. В итоге до своего места я добрался изрядно вспотевшим, зацелованным с ног до головы, пахнущим дикой смесью запахов десятков женских духов и мужских одеколонов, в перекошенном пиджаке и с оттоптанными ногами. Проглядев листки с именами, стоящие перед каждым комплектом приборов, сначала возмутился из-за того, что Леру и Линду посадили не рядом с нами, а потом сообразил, что нас рассаживают по принципу «мальчик-девочка-мальчик-девочка», и менять местами эту парочку и Алферова с Батыровым однозначно не стоит, поухаживал за Анькой и Татьяной, которых посадили по обе стороны от меня, и, наконец, опустился в кресло с недостаточно высокой спинкой.
Пока разливал по бокалам соки, толпа, все это время шарахавшаяся по залу с бокалами в руках, с грехом пополам рассосалась по многочисленным столикам, и Дорохин, оккупировавший место тамады, толкнул довольно-таки интересную речь. Начал чуть ли не от рождения Христова, затем перепрыгнул в девятый век и помянул Русский Каганат, совершил экскурс в былины и поименно перечислил самых известных богатырей. Закончив с этим делом, провел параллель между ними и военнослужащими спецподразделений, даже в мирное время защищающих граждан своих стран, заявил, что подготовка защитников Родины начинается с единоборств, и переключился на меня: коротко, но очень емко описал мои «подвиги» во время службы в «сверхсекретном подразделении ССО России», объяснил, что я попал туда исключительно благодаря спортивным достижениям, и встал:
