Кнопка жизнерадостно расхохоталась:

- Денис, не смеши! «Стесненные условия» — это карцер в нашем детдоме. А эта яхта и вилла — квинтэссенции красоты, стиля и роскоши!

- Оль, я не шучу: тебе придется мотаться вместе с нами по всей планете и пребывать в постоянном напряжении до тех пор, пока этого урода не поймают или не завалят. А учиться получится только по интернету!

Мелкая посерьезнела, заглянула мне в глаза и криво усмехнулась:

- Ты ведь помнишь, что я тебе сказала в тот день, когда пришла проситься в «грелки», верно?

Я сглотнул, зажмурился и увидел перед собой ту Кнопку — избитую до полусмерти и еле стоящую на ногах, в изодранной и окровавленной ночнушке на голое тело, со страшно опухшим лицом и взглядом, в котором горела неукротимая решимость идти до конца! Ее голос я услышал потом. Сразу после того, как с разбитой нижней губы сорвалась очередная капелька крови, докатилась до острого подбородка, на миг застыла в неустойчивом равновесии и все-таки улетела к полу:

'Ты — единственное светлое пятно в том аду, в котором я живу с трех лет, и само твое существование где-то рядом давало мне силы не замечать издевательств, терпеть избиения и оставаться человеком. Да, давало. До сегодняшнего дня. А сейчас я стою на перепутье, так как выросла, оформилась и столкнулась с проблемами, которые мне не по плечу. Если ты протянешь мне руку помощи и добавишь самую капельку сил, то я выдержу все, что угодно, останусь собой и подарю тебе пусть маленький, неказистый и тихий, зато светлый и по-настоящему чистый мир своей души. Не захочешь — тоже останусь собой. Но… вскроюсь. Чтобы не поганить этот мир слабостью и желанием выжить ценой потери себя…

- Помнишь… — радостно выдохнула она, когда поняла, что я провалился в то самое прошлое, дотронулась до моего предплечья и осторожно сжала: — В тот день я была готова умереть. Но ты, сделав выбор, дал мне намного больше сил, чем я представляла в самых смелых мечтах. Поэтому в мире, который я создала из единственного светлого пятнышка, которое было в моей жизни, начали появляться чарующие запахи, яркие цвета и умопомрачительно красивая музыка…

Я мысленно вздохнул, решив, что Ольгу снова понесло. Но она, словно услышав эту мысль, внезапно замолчала, несколько мгновений невидящим взглядом смотрела за горизонт, а затем подобралась и решительно уставилась мне в глаза:

- Как видишь, я так и не избавилась от дурацкой привычки плести словесные кружева и подчеркивать интонацией фразы, к которым хочу привлечь внимание, но сейчас попробую перейти на простую и предельно понятную речь. Денис, в тот день я подарила тебе СЕБЯ. Подарила, так как любила больше жизни. С тех пор мои чувства стали намного сильнее: к примеру, сейчас, сидя рядом с тобой и касаясь твоей руки, я настолько счастлива, что абсолютно не боюсь смерти. Приблизительно то же самое будет и через год, и через пять, и через двадцать: я буду тебя любить всем сердцем и всей душой даже на расстоянии. Просто потому, что уже твоя…

18 сентября 2042 г.

…Расстояние в пятьсот восемьдесят километров от Херефорда до точки выброски над коммуной Кото-сюр-Луар видавший виды самолетик MC-130 P Combat Shadow, переданный Королевскими ВВС Великобритании Службе Специальных Операций создающегося государства, преодолел аж за час восемь минут. Большую часть этого времени мы с Анькой благополучно продрыхли. Впрочем, как и абсолютное большинство бойцов Службы, задействованных в этой операции, и открыли глаза после того, как командир взвода подал соответствующий сигнал в канал тактической связи.

Процесс подготовки к десантированию мало чем отличался от той, к которой мы привыкли в «Яровите». Особенно для нас — проверили оружие, парашюты и режим работы «Амиков», натянули и зафиксировали ребризеры, опустили на глаза панорамные очки ПНВ и так далее, а после завершения всех обязательных телодвижений сообщили «начальству» о своей готовности. Само собой, не лично, а подсветив соответствующую пиктограмму. После чего заняли свои места в образовывающемся строю, подождали еще немного и вышли в ночь. Хотя, между нами, девочками, говоря, плотность жилой застройки этой части континента и практически сплошной ковер огней над многочисленными городами, городками и деревеньками превращали ее в сумерки.

Стабилизация падения, открытие «крыльев» вингсьютов и перестроение в предписанную формацию прошли штатно, так что мы, плавно разгоняясь, полетели на запад. Пересекли узенькую ниточку Луары, оставили по правую руку Риварен, пронеслись «притирку» к Шейе, а «возле» Шарьера в темпе «разбежались» и побросали медузы. Да, высоковато. Но физику никто не отменял, поэтому пулеметные очереди хлопков открывающихся парашютов надо было как-то приглушить.

Сбор боевых групп, корректировка траекторий снижения тоже прошли без эксцессов. Что тоже было вполне нормальным, ведь самым неопытным бойцом этого подразделения был я. А все остальные успели прослужить в спецслужбах своих стран как минимум по десять лет и давно заработали право называться суперпрофессионалами.

Последние мгновения перед касанием земли я сдуру «растянул» в целую вечность, неосознанно провалив себя в боевой транс. Да, это позволило просчитать чуть ли не каждое сокращение мышц, что предельно упростило процесс приземления и избавления от всего лишнего, но ощущалось, как лишняя перестраховка. Где-то на самом краешке сознания, заточенного на выполнение поставленной задачи. Кстати, Росянка, позывной которого наши новые коллеги переиначили в Rose, то есть, Розу, к которому иногда добавляли определение «С отравленными шипами», тоже изображала робота: буквально через шесть-восемь секунд после завершения «торможения» оказалась чуть позади и левее меня в готовности к чему угодно. В общем, нам пришлось немного потупить, зато потом наша группа метнулась к замку Азе-лё-Ридо. По узенькому западному перешейку, соединяющему островок с памятником архитектуры начала шестнадцатого века и «материк». Откровенно говоря, выносить оконную раму и вламываться в здание, в котором когда-то останавливались Людовики под номером Тринадцать и Четырнадцать, а принц Фридрих-Карл Прусский чуть было не погиб от люстры, сорвавшейся со свода замка, было не особенно приятно. Но и эти угрызения совести не смогли преодолеть «фильтр» боевого транса, так что во внутренних помещениях здания, созданного руками архитектора Этьеном Руссо, скульптора Пьера Молуэна и плотника Жака Торо, я ворвался одним из первых. И, следуя плану операции, принялся зачищать зону ответственности отделения.

Да, именно «зачищать»: замок, долгое время принадлежавший Франции, и в котором государство создало музей Ренессанса, с некоторых пор находился в собственности некоего Жана-Луи де Рошфора, кичащегося своим родством с Сезаром де Рошфором, французским юристом, историком и публицистом, жившим в конце семнадцатого века. А порядка девяноста пяти процентов сотрудников службы безопасности новоявленного землевладельца составляли отставные военнослужащие Иностранного Легиона.

Работал короткостволом, заряженным спецпатронами с экспансивными пулями, позволяющими «гарантированно остановить человека, находящегося в состоянии измененного сознания, и минимизировать шанс рикошета». Как потом выяснилось, выбор именно такого типа патронов оказался отнюдь не блажью вышестоящего командования — первое, что сделали защитники замка в момент получения сигнала боевой тревоги, это закинулись боевой химией. Соответственно, практически не замечали даже очень тяжелых ранений. Но подобное «веселье» прошло мимо нас с Росянкой — я не давал легионерам, попадающимся на пути, ни единого шанса на сопротивление, всаживая по пуле в каждое плечо и правое колено, а моя верная напарница за все время зачистки сделала всего один выстрел. В здоровое колено уродца, решившего отомстить и попытавшегося сломать ей ногу. Естественно, такой подход к решению возникающих «проблем» не мог не сказаться на скорости продвижения нашего отделения, так что порученные нам задачи мы выполнили самыми первыми. И еще порядка пятнадцати минут прислушивались к командам в тактическом канале, пытаясь представить, что происходит в других частях здания.